Разрушение пройденного

Санкционная война между Россией и ЕС длится уже больше года. В течение этого времени обе стороны постепенно продвигались от так называемых «умных санкций» (smart sanctions), затрагивающих только отдельных лиц, к масштабным мерам, влияющим на все население. При этом именно «умные санкции» считаются оптимальной формой давления, минимизирующей затраты гражданского общества, которое не может нести ответственность за решения руководства страны. С самого начала США и ЕС координировали свои действия: Америке принадлежало политическое лидерство, а вот экономический эффект максимален от действий Евросоюза, на который к моменту введения санкций приходилось более 40% российского товарооборота. При этом Россия не признает меры, введенные против нее, как санкции — таковые, настаивает Москва, могут быть приняты, согласно международному праву, только ООН, а все остальное — не что иное, как «односторонние незаконные ограничительные меры».

Первые итоги взаимных ограничений неоднозначны. Количественно Россия оценивает отечественные потери в $25–40 млрд, а для европейской экономики — $40 млрд в 2014-м (и $50 млрд — в 2015 году). По данным же Брюсселя, потери России составят €23 млрд и €75 млрд соответственно в 2014 и 2015 годах, а для ЕС — €49 млрд и €50 млрд. Ущерб от санкций, однако, сложно отделить от последствий общего замедления экономики России и падения цен на нефть.

Качественные экономические потери включают ослабление курса рубля, инфляцию, снижение доходов населения, обвал суверенного рейтинга России, ухудшение инвестиционного климата, а также исход капитала из России — его объем оценивается в $130–151,5 млрд. Нельзя обойти стороной и банковский кризис, спровоцированный дефицитом средств (закрытием для российских игроков западных финансовых рынков) и ужесточением денежно-кредитной политики ЦБ. Наконец, затруднилось обслуживание корпоративного долга (более $700 млрд). В среднесрочной перспективе замедление инвестиций в нефтяной отрасли из-за ограничения доступа к западным технологиям и финансовым рынкам повлечет за собой снижение добычи на 5–10 %, а значит, и падение доходов госбюджета.

Осложняет ситуацию непрозрачная структура собственности в России: европейские партнеры попросту не уверены, с кем из российских экономических субъектов можно сотрудничать в условиях санкций, а с кем — нет, и это нередко вынуждает их отказываться от контрактов с российскими компаниями. Дополнительную трудность представляют неясные «санкционные» формулировки ЕС, иногда трактуемые как намеренные, нацеленные на то, чтобы большее число предприятий избегало вести бизнес в России.

Отдельная проблема — получение лицензий на экспорт товаров двойного назначения. Соответствующие ведомства загружены (количество заявок выросло на 40%), а сроки ожидания часто превышают месяц. Наконец, страны ЕС тормозят сделки с российскими компаниями, даже если те не входят в санкционный список, — из опасений, что впоследствии туда попадут и они.

А вот для ЕС первое негативное следствие санкций — снижение товарооборота с Россией. Особо чувствительный удар пришелся по сельскому хозяйству, где пострадало 43% экспорта ЕС в Россию (€5,1 млрд). Все чаще высказываются опасения относительно роста безработицы, которую влечет сжимание возможностей сбыта в России. Возрастает риск потери российского рынка, а с ним и рычага экономического влияния на Москву. Наконец, невыплата российского корпоративного долга может создать проблемы банкам Европы, на которые приходится более 75% внешних займов России.

За истекший год бизнес — и российский, и европейский — частично приспособился к новым трудностям. Экспорт аграрных продуктов производители ЕС продолжают через Беларусь как члена Евразийского экономического союза. Некоторые заказы компании ЕС перевели на свои предприятия в Китае, Индии, Бразилии и других странах, которые не ввели против Москвы ограничительные меры. Российские компании в свою очередь создают новые фирмы, учредители которых не входят в санкционные списки ЕС и могут вести там экономическую деятельность. Нашлись и лазейки в обход финансовых санкций — в виде постоянного возобновления кредитных линий каждые 30 дней. Все это, однако, несет дополнительные издержки для бизнеса, да и обходные пути готовы искать не все.

В России под влиянием давления извне, если верить публикуемым социологическим опросам, сформировался рекордный уровень доверия президенту. Это не удивляет. Еще в 1970-е годы исследования санкций Запада в отношении СССР продемонстрировали: внешнее давление ведет к «ралли вокруг национального флага», к консолидации общества вокруг правящей элиты под лозунгами противостояния внешнему врагу, особенно при отсутствии устоявшихся традиций демократии. Количество альтернативных точек зрения в политических дебатах России резко упало, а противники официального курса клеймятся как «непатриоты» и «национал-предатели».

Впрочем, процесс консолидации идет и на противоположном фланге. Фактор «российской угрозы», по-особому настойчиво культивируемый Польшей и странами Балтии, сплачивает Евросоюз. Попытки Москвы сломать единство ЕС, воспрепятствовать продлению санкций пока тщетны. Страны, выступающие против продления антироссийских «санкций» (Словакия, Чехия, Венгрия, Кипр, Греция, Австрия. — NT), малы по своему весу и количеству и разрознены. Брюссель легко находит инструменты давления на европейских пророссийских политиков, а последние с бΌльшим или меньшим изяществом «продают» отказ от пророссийской ориентации. Эта консолидация, однако, требует поддержания ощущения высокого уровня опасности, исходящей из России.

                                                                     

Меняется и качество отношений России и ЕС в целом. Из-за «санкций» Брюссель де-факто прервал все экспертные консультации за исключением тех, где без России не обойтись: ближневосточное урегулирование, дискуссии по соглашению об ассоциации с Украиной, по транзиту газа черед последнюю. В результате контакты становятся эпизодическими, многие вопросы, которые можно было бы легко разрешить на уровне секторальных специалистов, чиновников низшего уровня, не решаются или политизируются, попадая на стол должностных лиц высокого уровня. В целом климат доверия, который сложился в отношениях Москвы и Брюсселя с начала 1990-х годов, разрушен, на его восстановление уйдут годы.

«Санкции» ЕС уже первого уровня, принятые в марте 2014 года, остановили переговоры по визовым вопросам. Одновременно ФМС России стала жестко следить за соответствием типа визы цели визита. Снизился и поток гостей из России в ЕС — отчасти под влиянием падения доходов населения, отчасти из-за того, что попавшие под санкции компании и физические лица не поощряют визиты своих сотрудников на Запад. В результате, отношения как и во времена Холодной войны катастрофически сжимаются до контактов на высшем уровне, все у΄же становятся каналы взаимной социализации.

Наконец, санкции породили масштабную информационную войну. В России широкое распространение получили карикатуры, где Евросоюз выставляется марионеткой США, жертвующей своей экономикой. Россия же изображается на Западе как страна, катящаяся в пропасть под влиянием авторитарного режима.

К сожалению, санкции будут действовать как минимум ближайший год, а скорее и дольше. В марте 2015 года Совет ЕС без особого внутреннего сопротивления официально продлил до сентября санкции против 150 физических и 37 юридических лиц РФ и ополченцев на Украине, а в начале июня были продлены еще на год санкции против Крыма. Кстати, в марте главы государств ЕС напрямую связали будущее режима санкций против России с выполнением соглашений Минск-2, сроки которого — конец 2015 года. Консенсусу не помешало ни декларируемое несогласие с санкциями со стороны отдельных членов Евросоюза, ни недовольство бизнеса потерями.

Победа России в переговорах по соглашению Минск-2 может оказаться пирровой. ЕС винит Москву во всех бедах Украины, а условия Минска-2 считает слишком жесткими для Украины. Нарушения же со стороны Киева воспринимаются Брюсселем как попытка воспрепятствовать расколу страны. Не случайно санкции против России увязаны с уважением Минских соглашений, а экономическая и финансовая помощь Киеву — нет. Следовательно, всегда можно найти повод для продления ограничительных мер.

Даже если в 2016 году ЕС и не продлит финансовые санкции в отношении РФ (т.н. санкции четвертого уровня), что ныне маловероятно, остальные ограничительные меры останутся — ведь они связаны с присоединением Крыма к России, которое США и ЕС в ближайшей перспективе не признают. В результате западный бизнес будет еще долго минимизировать контакты с Россией или требовать для себя особых условий.

С другой стороны, маловероятно и ужесточение санкций. Скорее, нас ждет эпоха затяжного похолодания, граничащего с конфронтацией.

Санкции — один из инструментов международных отношений (наравне с декларациями и войной). В данном случае они дали Евросоюзу возможность выразить свое отношение к действиям России на Украине, что немаловажно для европейского гражданского общества, для авторитета ЕС как «нормативной силы» в мире; для того, наконец, чтобы подать сигнал другим: что с точки зрения Брюсселя приемлемо, а что — нет.

Если же смотреть на экономические последствия санкций, то и здесь очевидно: да, они оказали негативное влияние на бизнес-связи и экономику России и ЕС, на благосостояние наших граждан.

Однозначно разочарованными останутся лишь те, кто изначально воспринимал санкции исключительно как инструмент с целью изменить политику России — вот тут они цели не достигли. Но это — не сенсация. Согласно исследованиям, и 95% других санкций, введенных против тех или иных государств с начала ХХ века, не смогли повлиять на их политический курс.