Мирный атом и война цивилизаций

Буквально на следующий день после путинского указа СМИ Израиля со ссылкой на некий источник в министерстве обороны написали о вероятных поставках израильских вооружений Киеву. Возможны ли в действительности такие поставки? Вряд ли. Это означало бы резкое ухудшение отношений с Россией, а Израиль бы от этого ничего не выиграл.

Путин абсолютно прав, когда говорит, что С-300 — оборонительное, а не наступательное оружие. Но тем не менее эти ракеты позволят Ирану создавать оружие наступательное. И тогда многие в Израиле подумают: а стоит ли обрекать на жизнь под дамокловым мечом своих детей и внуков или лучше уехать в США или Канаду?

Если «ястребы» в Сенате США и Тегеране провалят подписанное в Лозанне соглашение по иранской ядерной программе, то Иран уже ничто не будет сдерживать от создания ядерного оружия. Он будет форсировать обогащение урана и вполне возможно, что за год или два доведет степень обогащения до 90 % — а это уже уран, из которого можно произвести атомную бомбу.

Видимо, на этом и остановятся. Маловероятно, что Иран собирается бомбить Израиль и вообще хочет создать атомную бомбу. Скоре всего, Тегеран добьется возможности ее создать и на этом остановится. Аятоллы хотят быть в состоянии пятиминутной готовности и держать таким образом в напряжении мир: дескать, еще один шаг — и у нас будет ядерное оружие. Это позволит Ирану быть гегемоном на Ближнем Востоке. Более того, вполне вероятен и такой сценарий: однажды утром население Израиля, проснувшись, узнает, что минувшей ночью Иран произвел подземные испытания ядерной бомбы.

Чтобы не допустить этого, Израиль может нанести авиаудар по основным атомным объектам Ирана. Прекрасно, впрочем, понимая, что это ни к чему не приведет: иранцы опять начнут все сначала — их придется бомбить каждые несколько лет. С российскими ракетами С-300 Иран не почувствует себя стопроцентно защищенным от такого удара, но сможет защитить от удара с воздуха большую часть ядерных объектов. Таким образом, Иран будет чувствовать себя безнаказанным и не опасаться того, что Израиль все разрушит.

Израильский премьер Нетаньяху настаивает на том, чтобы ввести еще больше санкций против Ирана, но перегибает при этом палку: он требует уничтожения всех центрифуг и ликвидации двух заводов в Натанзе и Фордо, где обогащают уран. Тегеран ни за что на это не пойдет, потому что для иранского народа ядерная программа стала национальной идеей: там считают, что Иран благодаря этому станет великой державой. И Нетаньяху глубоко ошибается, думая, что, если США введут новые санкции, это заставит Иран пойти на сворачивание ядерной программы. Скорее, в Тегеране скажут: будем голодать, но не встанем на колени перед Америкой.

Возможность израильского авиаудара по Ирану тем не менее вполне реальна, но нужно иметь в виду: если объекты в Натанзе можно уничтожить, то завод в Фордо слишком глубоко запрятан между скалами, а у Израиля, в отличие от США, нет бомбы, которая могла бы поразить его. Это означает, что обогащение урана на этом заводе будет продолжено.

Кроме того, в ответ на удар Израиля Иран может начать бомбить американские объекты (военные базы, флот) на Ближнем Востоке и даже устроить взрывы в самой Америке, которая в таком случае пострадает больше, чем Израиль. Конфликт может перерасти в настоящую войну цивилизаций. Именно поэтому в Израиле почти все руководители спецслужб и разведки против того, чтобы бомбить Иран. За — партии «Наш дом — Израиль» и «Еврейский дом».

Иран — закрытое государство. Кто в его властной верхушке готов поддержать агрессивные действия против Израиля, с уверенностью утверждать нельзя. Принято считать, что президент Рухани настроен более мирно, а целый ряд аятолл — наоборот. Аятолла Хаменеи — не всемогущий тиран и вынужден учитывать взгляды и настроения в обществе. Его предшественник аятолла Хомейни, как известно, в 80-е годы стоял за продолжение войны с Ираком, ему принадлежит знаменитая фраза: «Для меня подписать мирный договор с Саддамом Хусейном — то же самое, что выпить чашу с ядом». И он выпил эту чашу: подписал в 1988 году мирный договор и вскоре умер. Любой государственный лидер вынужден иногда делать шаги, которые делать не хочет.