Толпа встречает ликованием главу МИД Ирана Джавада Зарифа, вернувшегося с переговоров в Лозанне, Тегеран, 3 апреля 2015 года
Президент США Барак Обама назвал лозаннские договоренности «историческими». Преисполнены оптимизма и в Тегеране. «Решения найдены. Готовы начать писать черновик договора немедленно», — написал в своем Twitter глава МИД Ирана Джавад Зариф, имея в виду общий настрой доработать и подписать соглашение не позже 30 июня. Суть сделки: Иран использует свои наработки в ядерной области сугубо в коммерческих целях. Иранский обогащенный уран будет продаваться на мировом рынке ядерного топлива. При этом единственным объектом по обогащению урана останется завод в Натанзе. Реактор в Араке также будет перестроен в мирных целях — от производства оружейного плутония исламская республика отказывается. Инспекторы МАГАТЭ получат полный доступ к иранским ядерным объектам. «Шестерка» в ответ снимает санкции в отношении нефтяных и банковских секторов экономики Ирана. Речь идет о снятии запрета на покупку у Тегерана нефти и газа, на экспорт в Иран некоторых металлов, а также технологий для нефтегазовой промышленности. Иранские банки, отключенные от системы международных расчетов SWIFT, снова будут к ней подключены.
Итак, одна из крупнейших в мире стран-производителей нефти и газа возвращается на мировой рынок углеводородов. Вроде бы тренда на снижение цены не миновать. Ведь снятие ограничений на покупку иранской нефти, означает в ближайшей перспективе поступление дополнительных объемов «черного золота» на мировой рынок. «Это грозит увеличить избыток сырья на рынке и продлить период относительно низких цен», — считает главный аналитик инвестиционного департамента ВТБ 24 Станислав Клещев. Вроде бы здесь не поспоришь. Между тем нефть почти не реагировала на ход переговоров в Лозанне, а когда объявили об их результатах, то баррель марки Brent, хотя и подешевел вначале с $57 до $54,11, но потом — вырос до $55.
Почему же нефть так вяло реагирует на снятие санкций с Ирана, занимающего 6-е место в мире по производству «черного золота»?
Во-первых, в Лозанне достигнуто пока еше только рамочное соглашение, без деталей и конкретных цифр. Окончательный текст договора, как уже сказано, обещают доработать к 30 июня. Во-вторых, даже если Ирану разрешат полностью возобновить экспорт нефти, потребуется «года два-три, чтобы это подействовало на рост предложения на рынке», заметил в разговоре с NT партнер консалтингового агентства RusEnergy Михаил Крутихин.
Но у «скромной» реакции рынка на лозаннские договоренности есть и глубинная причина. И чтобы ее понять, нужно посмотреть на другое событие международного масштаба — гражданскую войну в Йемене. Она началась в июле 2014-го, а к весне 2015-го шиитские повстанцы-хуситы уже контролировали бΌльшую часть территории страны. 26 марта ВВС Саудовской Аравии включились в конфликт, сбросив бомбы на позиции мятежников, которым, по слухам, помогает Иран (см. NT № 10 от 30 марта 2015).
Сам Йемен как сырьевая держава находится где-то в третьей десятке мировых рейтингов — и по экспорту нефти, и по добыче, и по доказанным резервам. Весь вопрос — в его географическом положении. Тот, кто контролирует Йемен, контролирует и Баб-эль-Мандебский пролив, через который идут танкерные поставки нефти. К тому же республика граничит с Саудовской Аравией, которая, наоборот, стабильно входит в тройку ведущих нефтяных стран по перечисленным выше параметрам.
Однако нефтяной рынок словно не чувствует конфликта в важнейшем — как всегда казалось — нефтяном регионе мира: баррель Brent падал с июня 2014 года, когда он стоил около $115, до $47 в январе 2015-го, несмотря на войну, а в последние месяцы колеблется в границах $50–65 за баррель. Отчасти причина в том, что конфликт в Йемене пока не привел к серьезному нарушению поставок. Отчасти в том, что рынок в последние месяцы вообще перестал реагировать на военные действия на Ближнем Востоке. «Вот в Ливии тоже продолжаются военные действия, там два центра власти, добыча в марте (2015-го) упала, но, по сути, никакой реакции (рынков. — NT) не последовало», — заметил в разговоре с NT глава экономического департамента Института энергетики и финансов Марсель Салихов. Причину эксперт видит в том, что внимание мирового рынка сфокусировано на нефтяной отрасли США, а отнюдь не на Ближнем Востоке. Иными словами, рынок сейчас в первую очередь реагирует на то, что происходит в американской нефтянке, на данные из США по динамике добычи, общим запасам, количеству буровых установок, соотношению спроса-предложения. Это абсолютно рациональный и оправданный подход: благодаря массовой добыче сланцевой нефти США еще в 2010 году вышли на первое место в мире по производству этого вида сырья (по данным Международного энергетического агентства) и удерживают его до сих пор, опережая и Россию, и Саудовскую Аравию. Иррационально тут скорее то, что до 2014 года рынок «не замечал» сланцевую революцию в США, хотя темпы роста добычи сланцевой нефти за океаном были хорошо известны всем игрокам уже как минимум 3 года.
* Великобритания, Германия, Китай, США, Россия, Франция.
Фото: Ebrahim Noroozi/ap
