Во второй половине дня 20 февраля мне позвонил президент Владимир Путин, попросил срочно поехать в Киев и принять участие в переговорах между президентом Януковичем и представителями оппозиции. Почему президент выбрал меня? Некоторые достаточно авторитетные люди объясняли мне потом, что было два фактора: во-первых, не было на месте министра иностранных дел Сергея Лаврова, он был в командировке, во-вторых, президент хотел подчеркнуть, что главным фактором является гуманитарный. Там же начали стрелять, гибли люди. В этой обстановке Путин решил, что поедет омбудсмен, к тому же с большим дипломатическим опытом* * С февраля 1992 по сентябрь 1993 года Владимир Лукин был чрезвычайным и полномочным послом Российской Федерации в США, в 1995–1999 годах возглавлял думский комитет по международным делам. . В Киев я приехал ближе к ночи, потому что пришлось задержаться в Москве — у меня была довольно длительная беседа с президентом в Кремле. Когда я вошел в кабинет к Путину, он оживленно говорил по-немецки по телефону с Ангелой Меркель — немецкого языка я не знаю и потому плохо понимал, о чем шла речь. Смысл нашей беседы с Путиным состоял в следующем: ситуация в Киеве очень острая, надо посмотреть, что можно вообще сделать, выяснить, что конкретно собирается предпринять Янукович, ну и, конечно, внимательно изучить проект соглашения с оппозицией.
А как Путин относился к переговорам между властью и оппозицией в Киеве?
Было ощущение, что президент хотел бы, чтобы было достигнуто какое-то соглашение, но при определенных условиях. Путин, в частности, говорил о возможности федерализации Украины, чтобы были гарантии соблюдения интересов и западных, и восточных регионов. А также интересов России — чтобы Украина была внеблоковой страной.
Упоминался ли в этом разговоре Крым?
Крым ни разу не упоминался в разговоре, и никаких проблем, связанных с Крымом, мы не обсуждали.
Какое впечатление производил Путин, когда обсуждал украинскую проблему?
Я знаком с президентом довольно давно, он вполне владел собой. Хотя, когда я вошел, с Меркель по телефону он говорил достаточно эмоционально… Было, конечно, понятно, что ситуацию на Украине он считает опасной, что проблемы Украины затрагивают его непосредственно, но наш разговор при этом был вполне рациональный. Путин продемонстрировал, что хорошо знаком с деталями ситуации. Он хотел укрепить дух Януковича как законного президента, который должен осуществлять в полном объеме свои полномочия. Путина беспокоило то, что Янукович не пользуется всей полнотой своей законной власти.
Сразу по прилету в Киев я отправился в резиденцию Януковича на Банковой улице. Меня проводили в комнату для переговоров, которые уже велись, — там уже были президент Украины со своими помощниками, лидеры оппозиции Арсений Яценюк от партии «Батькивщина», лидер партии УДАР Виталий Кличко и лидер партии «Свобода» Олег Тягнибок, министры иностранных дел Польши — Радослав Сикорский и Германии — Франк-Вальтер Штайнмайер и руководитель департамента континентальной Европы МИД Франции Эрик Фурнье (к тому моменту глава МИД Франции Лоран Фабиюс уже покинул Киев. — NT). Мне сразу стало ясно: Янукович согласился с текстом документа (имеется в виду соглашение, выработанное в ночь с 20 на 21 февраля между Януковичем и лидерами оппозиции. — NT) еще до того, как я приехал. Я предложил уточнить некоторые важные пункты соглашения, после этого начался довольно обстоятельный обмен мнениями.
Главным был вопрос наведения порядка в Киеве. Янукович пошел на уступки оппозиции по всем пунктам: досрочные президентские выборы, возвращение к конституции 2004 года и создание правительства национального единства. Я обратил внимание присутствующих, что в соглашении не прописаны четко уступки со стороны оппозиции, а ведь надо договориться об урегулировании ситуации в центре Киева и в других городах. Оппозиционеры явно не хотели идти к людям на Майдан с компромиссными предложениями, но в итоге мои замечания были учтены.
Почему же вы не подписали это соглашение?
Во время перерыва я переслал текст документа в Москву и успел обсудить по телефону, главным образом с Лавровым, пункты соглашения. На какой-то стадии Москва пришла к выводу, что подписывать документ не надо — слишком малы шансы, что он будет реализован. А вот западные дипломаты выступили-таки гарантами соглашения, которое в итоге не было выполнено. Это значит, что либо они вели двойную игру — в нашем присутствии шли на соглашение, а без нас давили на оппозицию, чтобы раскрутить революцию, — либо их намерения в итоге оказались дезавуированы украинским хаосом.
А у вас лично был разговор с Януковичем?
Мы с ним кратко пообщались глубокой ночью, когда в переговорах был объявлен перерыв. Он был в довольно несобранных чувствах. О своем отъезде (в Харьков 21 февраля. — NT) он мне ничего не говорил. Запомнилось, что он попросил меня говорить тише и на ухо, потому что «здесь все прослушивается». Говорил, что соглашение с оппозицией нормальное, что он победит на досрочных выборах (согласно соглашению, они должны были пройти не позднее декабря 2014 года — за три месяца до плановых выборов. — NT), и что даже если будет возврат к парламентской конституции 2004 года, то в Раде все равно большинство будет у Партии регионов. Из этого я понял, что реальность и мысли господина Януковича о ней — не очень совпадают. Я не хочу сказать, что он не был в здравом уме. Но есть такое понятие «wishful thinking» (принимать желаемое за действительное. — NT). По-моему, он сам себя уговаривал.
Соглашение было подписано днем 21 февраля, что происходило дальше?
Выяснилось, что обстановка коренным образом изменилась. Президент Янукович исчез в неизвестном направлении, а лидеры оппозиции отправились на Майдан, где их сильно ругали, было неясно, кто, как и в каком объеме будет выполнять соглашение с их стороны. Так что этот документ исчерпал себя уже через несколько часов после подписания, о чем я лично сожалею, с учетом дальнейшего развития событий.
Почему Янукович бежал?
Все очень просто: после того, как переговоры закончились, отряды оппозиции решили идти на здание президентской администрации на Банковой. Обстановка там в этот момент была как в бункере имперской канцелярии в Берлине в апреле 1945-го. «Беркут», который охранял здание, по чьим-то приказам начал собирать вещи и уходить. Я задержался, чтобы пообщаться с западными коллегами. Тут ко мне подошел наш посол в Киеве Михаил Зурабов, взял по-дружески за локоть и начал говорить, что надо ехать, а то отряды оппозиции уже близко. Действительно, было такое ощущение, что кто-то приходит на место «Беркута».
Я обо всем информировал Москву, после чего было решено, что мне больше нечего делать в Киеве.
|
|
