Вид снизу

Стоило согражданам услышать о запретительной инициативе, призванной отрегулировать круговорот ажурных трусов в России (а также в Белоруссии и Казахстане), как их воображение нарисовало тело, с которого эти трусы можно/нужно сорвать. И правильно, ибо сексуальность — наше все. Сексуальность равноценна свободе, ибо вся история возникновения и развития белья есть история освобождения женщины, а свободу надо защищать.

Кружевное белье запрещено к производству, ввозу и продаже в России как «не соответствующее техрегламенту Таможенного союза». Техрегламент под грозным названием «О безопасности продукции легкой промышленности» был принят еще 1 июля 2012 года, но продажа трусов по старым сертификатам разрешена до 1 июля 2014-го. Производители и импортеры засуетились, и один из крупнейших игроков на рынке, компания InCity в лице председателя совета директоров Александра Попова обратилась в Минпромторг с инициативой изменить техрегламент. «В документе содержится требование к гигроскопичности изделия «трусы» в 6%, - говорится в его обращении. - По результатам проведенных исследований синтетических полотен, используемых для изделия «трусы», выявлено, что из всех параметров, предъявляемых техрегламентом, изделия не соответствуют только гигроскопичности, которая в этих тканях составляет около 3-3,6%». 

Гигроскопичность – это способность впитывать влагу. Да, нейлон ее впитывает плохо, но нам ли не знать, что в любых кружевных трусах есть вставка из хлопка. То есть беспокоиться о «безопасности» вроде бы и не стоит. А возня с процентами очень напоминает прежние запреты Роспотребнадзора – вспомним хотя бы «Боржоми». Но, похоже, за трусы министерство промышленности и торговли РФ готово бороться: замминистра Виктор Евтухов уже официально пообещал «разобраться с запретом на кружевные женские трусы в техрегламенте Таможенного союза» и направил в Роспотребнадзор соответствующее письмо. Тут вроде бы и разборкам конец. Или нет?

Аргумент запретителей: ткани, состоящие главным образом из полиамида, нейлона и полиэстера, недостаточно гигроскопичны. Они плохо впитывают влагу. И да, могут вызвать аллергию…

Заметим: могут и не вызвать. У некоторых аллергия на клубнику — и что же теперь, ягоды запрещать?

Самое дикое в «кружевной истории»: все это уже было — 40, 50, 70 лет назад. Хлопок, собранный узбекскими пионерами, — это было наше советское все, из грубого хлопчатобумажного трикотажа отечественного производства делали трусы и панталоны, те самые, с начесом и без, которые так потрясли в свое время Ива Монтана и Симону Синьоре, посетивших в 1956 году выставку советского легпрома в Москве. Из плотного сатина и жаккардового полотна пастельных цветов шили необъятные бюстгальтеры, которые можно было увидеть на коммунальной кухне или одесском пляже, но нельзя было обнаружить ни на одной картинке. Фотографии белья были немыслимы не то что в журнале мод, но даже на фабриках, где эти изделия производили.

Не делалось даже технической съемки — только схематичные рисунки. И потому знаменитая выставка «Память тела. Нижнее белье советской эпохи», устроенная в 2000 году в Петербурге Екатериной Деготь, стала откровением. Публичный показ тяжеловесных, как доспехи, предметов женского туалета демонстрировал очень точный взгляд на эпоху от 1917 года до 1991-го.

В этом прошлом бельевая тема была стыдной, белье надлежало прятать — и не дай бог кому показывать. Продукция бельевых фабрик на всей территории бывшего СССР не отличалась оригинальностью — гнали почти как под копирку. Кружева тогда и вовсе воспринимались как архитектурные излишества, как лепнина, которую надо было со старых зданий срочно сбивать.

„  

Кружева тогда и вовсе воспринимались как архитектурные излишества, как лепнина, которую надо было со старых зданий срочно сбивать  

И — без кружев обходились. До них ли вообще было, когда часто и эти толстостенные лифчики становились дефицитом.

Впрочем, на этот случай существовали белошвейки-умелицы, вдобавок к основной профессии освоившие хитрое ручное ремесло. И они-то могли позволить себе пустить в дело кружево. Автор знаком с одной такой белошвейкой, в обычной жизни — юристом: в самом начале 1950-х, в эпоху борьбы с космополитами, она вынужденно зарабатывала шитьем бюстгальтеров.

Кружево* вообще-то не такая уж и давняя принадлежность нижнего белья — используется в этом качестве всего-то лет двести. И вообще белье, в современном понимании этого слова, существует едва ли больше семи веков. Те полоски ткани или кожи, которые закрывают женские прелести на античных фресках, выполняют скорее функцию спортивной формы, они стягивают грудь, делая ее плоской, чтобы не мешала. Удобство — вот главное, для чего их изобрели.

И мешочки, которые вставляли в свои платья женщины в XIV веке, — о них упоминал Анри де Мондевиль, личный доктор короля Филиппа IV Красивого — призваны были обеспечить удобство и красоту. «Каждое утро, — писал врач в своем труде «Хирургия», написанном предположительно в 1320 году (а впервые опубликованном только в 1890-м), они (женщины) вставляют их (груди) в эти мешочки, которые при возможности закрепляют подходящей по цвету лентой». Видите: уже лента, но еще не кружева. Церковь полагала, что использовать вместо перевязи такие мешочки непристойно — сохранились письменные свидетельства этого наступления на свободу женского выбора.

Но выбор был сделан. И в XV столетии в Европе уже существовало приспособление для поддержания груди, имеющее большое сходство с современным бюстгальтером: самый древний экземпляр обнаружили в сундуке в тирольском замке Ленгберг при очередной его реставрации в 2008 году. Лишенная доступа воздуха и света, эта деталь туалета аристократки, несмотря на возраст, вполне сохранилась и демонстрируется ныне на манекене. Но ни намека на кружева в ней нет. Да и не могло быть: кружевами, бешено дорогими в эпоху Возрождения, декорировали лишь тонкие льняные или хлопчатобумажные рубашки, стянутые у горла или на груди, — они были видны в декольте и прорезях ткани верхнего платья. Однако рубашки были все же не совсем бельем. Позже вместо бюстгальтеров возникли тяжелые корсеты, со свинцовыми пластинами. Фасон их зависел от страны. В Испании, например, в ходу была плоская грудь, для чего в корсеты затягивали совсем девочек — чтобы грудь не росла, а во Франции при Карле VII Валуа (XV век) грудь покрывали треугольным куском ткани и поверх надевали gorgerette — полупрозрачный газовый платок.

„  

«Перестройка вернула нашу страну в бельевой мейнстрим. Мы не успели им насладиться, и нельзя, чтобы власть снова залезала к нам в трусы»  

В Страсбурге еще в 1370-м вышло постановление, согласно которому женщина обязана была поддерживать грудь шнурованным до самого верха платьем. Такого рода законотворчество популярно, увы, и в наши дни. Заботят эти вопросы в основном мужчин: понять это легко, хотя оправдать невозможно. Но не будь у сильной половины рода человеческого пагубной привычки копаться в женском белье, мы бы сегодня и не вспомнили про кружева.

О трусах же в эпоху Ренессанса речи вовсе не было. Женские трусы, точнее, их весьма приблизительный аналог, вошли в обиход еще позже мужских, в конце XVIII века, когда после изобретения прядильной и хлопкоочистительной машин был поставлен на поток выпуск белья.

Первые дамские панталоны, в рюшах и кружевах, появившиеся в XVI веке, были скорее исключением и считались арсеналом куртизанок. Но не только. Как часто случается, от высокого до низкого один шаг, и если у Элеоноры Толедской, умершей в 1562-м, была в гардеробе единственная (!) пара панталон, то к началу следующего столетия у модницы Марии Медичи их было уже множество. Слово «пара» следует понимать буквально: панталоны имели две не сшитые друг с другом штанины, крепившиеся на талии к поясу. Промежность оставалась открытой — для пущего удобства. Длиной эти панталоны были сначала до лодыжки, к середине XIX столетия укоротились до середины икры и к 1860-м годам — длиной уже до колен — обрели более или менее привычную конструкцию. С оборками и кружевами.

Однако еще на рубеже столетий женский костюм состоял из стольких слоев, что нашим предшественницам было не до украшения. Сначала надевались чулки, следом — панталоны и сорочка либо комбинация, на нее — корсет. Затянув корсет, натягивали нижнюю юбку с воланами, дабы ноги были полностью сокрыты от чужих глаз. Воланы могли украсить кружевами и лентами. А дальше, на корсет, надевали corset cover — короткую кофту тонкого льняного полотна. Потом прицепляли к поясу подушечку для турнюра, потом — еще одну нижнюю юбку и после этого — платье.

Эпоха модерна принесла новую моду и новые требования к одежде. Революционный дух коснулся самых интимных мест.

Суфражистки, радостно подхватив идею освобождения от корсета как от орудия закрепощения женщин, добились, чтобы все изобретения в этой области, и в первую очередь патенты на бюстгальтер, зарегистрированные во Франции и Германии в конце XIX века, были внедрены в производство. А в 1903-м в Парижской медицинской академии женщина-врач Гош Саро догадалась разрезать пополам корсет, из верхней части соорудив лифчик, а из нижней — пояс, обхватывающий бедра и поддерживающий чулки. На этом революцию можно было считать завершенной.

После 1917 года пути России и Запада в деле освоения изобретений, сделанных на бельевой ниве, разошлись. В СССР, как уже говорилось, было не до излишеств, а в тех же Штатах, напротив, украшали белье как могли, и с появлением машинных кружев, а тем более недорогих в изготовлении синтетических, кружевное белье стало производиться массово. Оно становилось нежнее и мягче, сидело лучше и плотнее. Тем паче после внедрения особого кроя лифчиков, изобретенного американцем Израэлем Хаем Пайлотом в 1941 году, они были из хлопка, но могли украшаться и кружевами, о которых и не мечтали советские женщины.

И только горбачевская перестройка вернула нашу страну в бельевой мейнстрим. Но мы не успели им сполна насладиться. А потому нельзя допустить, чтобы власть снова залезала к нам в трусы.