Донбасс: пассионарии и политтехнологи

Если коротко, то нынешняя ситуация на Донбассе — результат стратегических ошибок и дурного анализа. Трагического развития ситуации могло не быть, если бы:

— Киев сразу после бегства Януковича и победы Майдана не принял идиотского решения по русскому языку — это стало триггером восстания на Востоке Украины;

— Ринат Ахметов, самый богатый человек Украины и фактический хозяин Востока, не решил поиграть в свою игру: продемонстрировать новому олигархическому клану, пришедшему к власти в Киеве, что с ним надо считаться. Ради этого он профинансировал первые пророссийские митинги в Донецке, использовав для этого своего политтехнолога Дениса Пушилина, а потом, когда что-то пошло не так, устранился от каких-либо действий и держал нейтралитет до тех пор, пока под угрозой национализации не оказались его угольная и металлургические империи;

— Александр Ефремов, бывший губернатор Луганской области, чей семейный клан контролирует там важнейшие предприятия и финансовые ресурсы, не решил поиграть в ту же игру, что Ахметов в Донецке;

— спецслужбы и отдельные личности с обеих сторон не устраивали бы целенаправленные провокации, в результате которых, например, произошли бойни в Одессе и Мариуполе, что подняло явку на референдуме «о самостоятельности» (Донецкая область) и «самоопределении» (Луганская область) 11 мая раза в четыре;

— украинская армия раз за разом не демонстрировала бы, что дать людям мир и безопасность она не может;

— Кремль не отдал контрольный пакет в сфере принятия решений по Украине в руки силовиков, ФСБ прежде всего;

— окружение Путина не тешило бы себя идеей Новороссии, если и не в качестве региона России (кажется, этот вариант пока отставлен), то в качестве сферы влияния и источника нестабильности на Украине.

„  

Промышленные рабочие понимают, что в случае присоединения к России их угольные шахты просто закроются  

Когда я ехал в Донбасс 9 мая, я считал, что там борются за свои социальные права сторонники левой идеи. У нашего Левого фронта на Украине действует партнерская организация «Боротьба», с которой мы в постоянном контакте. Благодаря этим ребятам у меня была возможность пройти в администрацию «Донецкой народной республики» («ДНР») и переговорить с командирами среднего уровня и их бойцами. Любопытно, что первые лица «ДНР» тоже были сначала готовы к встречам, но потом, видимо, посоветовавшись с вышестоящими товарищами, от встречи уклонились. Может, оно и к лучшему — после бесед с активистами мои иллюзии кончились: движущая сила восточноукраинского протеста — это правые националисты, часто самого крайнего толка: баркашовцы, члены «Славянского единства», донское казачество, прежде всего из Ростовской области, Воронежской и Белгородской, радикальные православные активисты и остатки имперского крыла лимоновцев, поскольку сам вождь, Эдуард Лимонов, вырос в Харькове, туда они и потянулись. За что борются? Против «Гейропы», «вакцинации женщин, которая делает наших женщин стерильными», против «числа зверя в паспортах» за империю и объединение всего «русского мира» (на что, кстати, многие получают гранты из одноименного фонда). Я слушал этих ребят, и у меня было полное ощущение: московский «Русский марш», причем в самой маргинальной его части, из столичных окраин весь переместился туда, в Донбасс. Показательно, что промышленные рабочие — и независимый профсоюз горняков, который очень активен в Донбассе, и профсоюз металлургов — совершенно не поддерживают сепаратистов и стоят на проукраинских позициях: они, как, собственно, и Ахметов, понимают, что в случае присоединения к России их угольные шахты — а уголь там низкого качества — просто закроются: аналогичные шахты в Ростовской области почти все обанкрочены (почти из ста осталось всего четыре). И Донецкая, и Луганская области выживают исключительно благодаря дотациям из Киева. Убыточно и металлургическое производство, конкуренции с российской металлургией им тоже никак не выдержать.

Собственно, россиян там немного — по признанию «главнокомандующего силами «ДНР» Стрелкова-Гиркина, не более 10%, хотя роль приехавших очень важна. Что касается наших силовиков, то, по информации людей, которым я доверяю, сотрудники ФСБ есть в Славянске. Ни одного действующего офицера ГРУ я лично не видел, но многие ополченцы имеют опыт службы там и многие прошли через Афган и Чечню. По словам моих источников, военных советников из России в первый месяц конфликта регулярно видели в Краматорске и Артеме — там у них что-то вроде контрольного поста связи, откуда координировались действия отрядов Стрелкова-Гиркина. Абсолютное же большинство сил протеста — это местные пассионарии, которые, собственно, сейчас и гибнут под пулями украинской армии и национальной гвардии.

По моим оценкам, на руках ополченцев сейчас от тысячи до 2 тыс. единиц стрелкового оружия. Много оружия и у обычных граждан. Оружие в основном украинского происхождения, которое было захвачено после разоружения отделений милиции и СБУ, а также присланных сдуру Киевом различных сводных полицейских отрядов из центральных областей Украины для наведения порядка — их тут же разоружали и отправляли обратно. 

Значительно меньше понятно, откуда у сепаратистов ПЗРК. На мой прямой вопрос в Донецке, откуда оружие, которым они сбивали вертолеты, командиры отвечали, что был десантный батальон, тоже из центра Украины, который они окружили и разоружили: вот у этого десантного батальона и были ПЗРК. Однако украинские военные, с которыми я разговаривал в Киеве, в министерстве обороны, утверждают, что передвижных ракетных комплексов у тех десантников не было. Кроме того, на фотографии спускового механизма одной из отбитых «Игл» маркировка российской армии. Похоже, что ПЗРК пришли к повстанцам от тех самых военных людей в Артеме и Краматорске, куда ездил на консультации Стрелков-Гиркин.

Ни одного чеченца я за все время не видел. Зато мои люди общались с осетинами — теми самыми, что воевали в грузинскую войну вместе с батальоном «Восток» ГРУ Ямадаева. Да и одеты они в характерную для них черную форму. Эти ребята действовали, в частности, в Мариуполе. Также мои источники в Донецке говорят, что буквально в последние дни приехали и чеченские «добровольцы», и одновременно с их появлением в составе сил самопровозглашенной «Донецкой народной республики» появился некий батальон «Восток». Но символика у них другая, чем была у ямадаевского, и они утверждают, что приехали в Донбасс исключительно по личному порыву. Многие из них (не менее десяти) погибли во время боев за донецкий аэропорт на прошлой неделе, а всего там погибли 33 россиянина, и это признано руководством ДНР.

Совершенно очевидно, что Кремль рассматривал вариант ввода войск на Восток Украины. Первоначальный план — в начале апреля он был приоритетным — предполагал образование Новороссии со столицей в Харькове и президентом Януковичем во главе. Однако Харьков — а это профицитный регион — этот план не поддержал. Условный план «Б» должен был начать реализовываться в последнюю неделю апреля — к 25 апреля все было готово. Но решили подождать 9 Мая: ждали провокаций и столкновений «правосеков» и сторонников георгиевской ленточки. Надо отдать должное губернаторам Коломойскому в Днепропетровске и Таруте в Донецке: они сделали все, чтобы предотвратить провокации и сделать 9 Мая общим праздником для жителей региона. Очевидно, что сейчас вариант военного вторжения как минимум отложен. Почему? Социология показывала, что крымского успеха не будет: в Луганской и Донецкой областях присоединения к России хотят от силы 25–30% населения. Большинство хотят, чтобы война поскорее закончилась. И им все равно — Украина или Россия, главное, чтобы перестали стрелять. Олигархическая власть, считают они, — и в Киеве, и в Москве, но Россия богатая и сильная — короче, главное, «чтобы не было войны». Плюс ностальгия по СССР. Другими словами, партизанское движение в случае введения российских войск там вряд ли было бы многочисленным. Кремль скорее остановило отсутствие в Донбассе вменяемых лидеров, раздрай внутри сепаратистов и обременение в виде социальных и финансовых проблем в этих областях, которые легли бы на плечи российского бюджета.

„  

В Луганской и Донецкой областях присоединения к России хотят от силы 25–30% населения  

Собственно, появление в Донбассе в качестве председателя правительства «ДНР» московского политтехнолога Александра Бородая — свидетельство того, что Москва сама устрашилась тех персонажей, что составляют донбасский протест, и поняла необходимость иметь там вменяемых и хорошо управляемых людей. Таких, как Сергей Аксёнов (кличка Гоблин) в Крыму. Ведь не случайно, что идейный сторонник Российской империи, народный мэр Севастополя Алексей Чалый так быстро сошел с первых ролей: убежденными идеалистами трудно управлять, нужны прагматики, способные реализовать не свои идеи — чужие указания. Бородай, политтехнолог из близкого окружения московского бизнесмена Константина Малофеева, которого, в свою очередь, поддерживает глава администрации президента Сергей Иванов, предложил свои услуги по преодолению внутренних дрязг и объединению протестных сил Донецкой и Луганской областей. Если у него это получится, то появится возможность вернуться к идее Новороссии — в той или иной форме.

Однако, похоже, Путин уже понимает (и Бородай в качестве главного государственного объединителя тому лишнее подтверждение): сценария Крыма на Юго-Востоке Украины не получится.

Сейчас многое зависит от избранного президента Украины Петра Порошенко: переговоры с представителями «ДНР», референдум о федерализации, выплаты хотя бы части долгов «Газпрому» и декларация нейтрального статуса Украины — подобные шаги со стороны Киева позволили бы Путину сохранить лицо, а украинцам — единство страны.