Генеральный секретарь ОБСЕ Ламберто Занньер/ Фото: Reuters
Первый вопрос едва не перечеркнул всю беседу. По лицу Занньера, как показалось, пробежала легкая тень недовольства, когда корреспондент The New Times попросил его прокомментировать заявление постпреда РФ при ОБСЕ Андрея Келина о том, что доклады миссии, которую организация направила на Украину, старательно вычищаются и стерилизуются киевскими властями:
— Мне ничего неизвестно о каком-либо давлении со стороны украинских властей, — отрезал Занньер. — Наши доклады абсолютно независимые и мы не отправляем их в правительство Украины перед тем, как публиковать. Эти документы — продукт работы исключительно наших структур. Конечно же, когда я вернусь в Киев, проверю эту информацию. Но пока мне о каком-то нажиме ничего неизвестно.
Как бы Вы в принципе охарактеризовали условия, в которых Вашим сотрудникам приходится работать на Украине?
Ну, во-первых, нам нужно намного больше людей. У нас не хватает народа для подготовки докладов, для того, чтобы ездить, например, в Краматорск или Мариуполь. Украина — большая страна, и нам там нужно больше бригад, чтобы они могли присутствовать везде. Я вовсе не хочу, чтобы наши наблюдатели докладывали о событиях в тех местах, где они в данный момент не находятся, основываясь на рассказах той или иной стороны. Я хочу, чтобы они сообщали ровно о том, что видят. Это очень важно для нас.
Как отнеслись в ОБСЕ к референдумам о федерализации в Донецкой и Луганской областях?
Конечно, мы их не признали, и не осуществляли наблюдение за ними. С нашей точки зрения, они были незаконными. По телевидению мы видели вооруженных людей на участках для голосования. В таких условиях политические консультации затруднительны. Но это развитие событий необходимо учитывать, в том числе, и при проведении национального диалога.
Каким образом, на Ваш взгляд, он должен проходить?
Я думаю, сейчас важно понять, какой фундамент можно создать для продвижения вперед. Конкретная повестка дня зависит от самих украинцев, им решать, что они хотят обсуждать. Но мы знаем, что некоторые из вопросов — очень сложные. В частности, это касается децентрализации, или, как говорят на востоке Украины, федерализации.
А может ли какую-то роль в межукраинском диалоге сейчас сыграть экс-президент Виктор Янукович?
Мне кажется, это будет затруднительным. Особенно с учетом той роли, которую он сыграл в недавнем прошлом. Помимо всего прочего, неясно, какую роль в принципе он играет сейчас. Однако я бы не стал увлекаться персонализацией. Есть вполне дееспособная Партия регионов, есть признанная всеми Верховная Рада.
Возможно ли, на Ваш взгляд, проводить президентские выборы в условиях, когда ни одна из сторон фактически не готова сложить оружие?
Конечно, нам бы хотелось, чтобы военные операции пошли на убыль. Для политического диалога необходимо пространство. Но с другой стороны, в любом случае нужно осуществлять политические процессы. Если мы будем то и дело откладывать их на потом, у нас не будет политической перспективы, и в результате мы можем столкнуться с ужесточением вооруженного конфликта. Так что нам, на мой взгляд, необходимо поддерживать данный процесс. Причем это касается всех, в том числе России. И я приветствую заявление президента РФ Владимира Путина в поддержку выборов 25 мая. Это может быть трудно, но мы хотим помочь украинцам провести их успешно.
Кстати, как бы Вы охарактеризовали сотрудничество России и ОБСЕ в данной ситуации?
Недавно я встречался с российской делегацией, и мы обсудили этот вопрос. Хочу подчеркнуть, что Россия является полноправным участником данной миссии и наши доклады учитывают в том числе и российские взгляды. Мы сообщаем только о том, что видим. Кроме того, я был очень рад услышать, что Россия готова предоставить нам дополнительное финансирование и кадры для нашей миссии. Мы обсуждали этот вопрос с замглавы МИД РФ Алексеем Мешковым, и он сказал, что Москва постарается дать нам больше денег. Мы ждем, как, впрочем, ждем и помощь от других стран.
У ОБСЕ нет денег на работу на Украине?
Я вообще удивлен тем, что мы пока не получили дополнительной финансовой поддержки, при том, что мировое сообщество рассматривает ОБСЕ как инструмент, способный помочь деэскалации обстановки. Если уж нам пришлось столкнуться с таким кризисом, я бы ожидал большей помощи от разных стран.
Сколько наблюдателей ОБСЕ на Украине находится сейчас, сколько должно быть, и почему их не хватает?
Сейчас — около 230, но занимаются наблюдением менее 200 человек. В принципе мы имеем право включить в нашу миссию до 500 специалистов, и мне бы хотелось, чтобы так и было. Но меня нет столько денег, чтобы платить такому количеству людей. Вот почему мы просим всех челнов ОБСЕ сделать дополнительные взносы. Да, это недешевая операция, но ведь мы имеем дело с очень серьезным и потенциально разрушительным для всех кризисом.
А сколько наблюдателей ОБСЕ будет работать непосредственно на выборах?
Из тех, кто находится на Украине на долгосрочной основе – 100 человек. Кроме того, мы ожидаем до 1 тысячи наблюдателей от стран, входящих в ОБСЕ.
Какое количество наблюдателей вы планируете направить на выборы на юге и на востоке Украины?
Решение на этот счет по не принято, и вообще это не от меня зависит. Мы проведем мониторинг ситуации в сфере безопасности в каждом из регионов. Возможно, в некоторые места именно по этим соображениям поехать будет затруднительно. Но я надеюсь, их будет немного.
Намекаете на Славянск и Краматорск?
Пока я избегаю конкретных названий, но все может быть...
