Как фигуранты «дела Pussy Riot» пытались попасть в мордовские колонии
Мария Алехина (слева) и Надежда Толоконникова принимают родственников заключенных
Ночь. Мы приезжаем в Явас. Здесь расположено лагерное управление. Тут поколениями люди служат надзирателями. Профессионально подавлять личность и волю заключенных - вот их работа, а средства подбирает уже начальник - "хозяин" - колонии. За деталями следят его заместители.
Среди таких есть, например, начальница оперативной службы ИК-2 Максимова Наталья, эффектная и характерная женщина с холодными глазами и черными длинными волосами.
В округе тюремного комплекса Дубравлаг не так просто встретить гражданских. По разбитым, полными весенней вязкой грязи дорогам одиноко бредут на службу сотрудники - женщины, мужчины, молодые, в возрасте, с накрашенными ярко-красной помадой губами и без. Все - в пятнистой форме тюремщиков. Если в Москве сотрудники следственного изолятора, выходя с работы, переодеваются в гражданку, то тут, в Мордовии переодеваться незачем - на ветке Дубравлага более будничной картины, чем человек в форме, придумать сложно.
Это место ждет своего поэта. Поэта, который воспел бы его чудовищную красоту. Более завораживающей и одновременно страшной картины, чем поселок Явас, я не знаю. В этом поселке - вся вязкая экзистенциальная тоска русской провинции, пронизанной иррациональным квазирелигиозным знанием о предопределенности жизни. Твоей и твоих детей. От рождения и до смерти каждого все будет насквозь пропитано парализующим волю фатализмом.
И здесь мы основываем штаб "Зоны права". Мы хотим, чтобы лагерные начальники не чувствовали себя хозяевами. Хозяевами чужих жизней.
Территория беззакония
Региональное мордовское лагерное управление (УФСИН Мордовии) объявило нам позиционную войну. Мордовские генералы объявили нам войну еще когда я держала в мордовском лагере голодовку, требуя сокращения 16-ти часового рабочего дня и прекращения насилия по отношению к осужденным. Но регион не привык к работе правозащитников, и любые попытки предотвращения нарушений закона воспринимаются силовиками региона как покушение на святое - на десятилетиями отлаженную, построенную на устных, неформальных и неправовых договоренностях систему работы мордовской ветки лагерей.
Мы день за днем бьемся над тем, чтобы нас пустили на встречу с осужденными. Нам отказывают в нашем законном праве на свидание. Встречи хотим мы, встречи хотят осужденные, встреча законна, но встречи не хочет лагерная администрация. Вот лишь несколько примеров.
Один день мы провели в ИК-2. Там сидят заключенные, за жизнь и здоровье которых стоит переживать - насилие и самоубийства тут будничны. Мы просили свидания. Колония ушла в глухую оборону. Семь часов мы сидели в приемной, составляя жалобы и заявления. К концу дня к нам вышла та самая оперативница Максимова - обладатель плетки, и похитила у нас часть составленных бумаг. День закончился в полиции - Маша Алехина подала заявление о краже у нее документов.
Другой день мы провели в ЛПУ-21, лагерной больнице, где в октябре 2013 года должны были начать мое насильственное кормление во время голодовки протеста. Встретила знакомого майора, похожего на Роберта де Ниро, - того самого, что участвовал в операции по заталкиванию меня под крики и угрозы в автозак. "Здравствуйте! Рада видеть вас. А зачем же вы меня тогда обманули? Зачем в автозак заталкивали?" - обратилась я к майору. "Я? Ничего такого не было!" - бросил он и скрылся за дверью.
В тот же день, 15 марта, должен был пройти плановый визит членов президентского совета по правам человека в мордовские колонии. Илья Шаблинский, профессор Высшей школы экономики, в составе группы СПЧ приехал в Мордовию. Список инспектирующих мордовские лагеря членов СПЧ был утвержден на федеральном уровне. Однако в тот момент, когда Илья Шаблинский прибыл в регион, начальник регионального УФСИНа, генерал Симченков, отказал ему в допуске в колонии. Член СПЧ оказался у закрытых дверей.
Мария Алехина (слева) и Надежда Толоконникова с членом СПЧ Ильей Шаблинским
«Шаблинский, - говорит Симченков, - пишет необъективные отчеты о результатах комиссии. Его нельзя допускать!». Илья Шаблинский был тем человеком, который тщательнее всех во время моей голодовки в ИК-14 разобрался в ситуации, побеседовал с начальством и с осужденными, и подготовил отчет, подтвердивший масштабные нарушения прав заключенных Мордовии. Генерала Симченкова отчет разозлил и испугал. Испугал настолько, что он решил пренебречь СПЧ и Путиным, при котором этот СПЧ существует. Генерал Симченков отказал Илье Шаблинскому в визите.
Андрей Бабушкин, член СПЧ и руководитель комиссии по содействию реформе пенитенциарной системы, был крайне удивлен неслыханным решением Симченкова. Он отказался от этого визита в колонию из солидарности с Шаблинским.
Давайте посмотрим на простой список тех, кто может обеспечить прозрачность работы мордовских лагерей. Сейчас из этого списка в колонии не может попасть никто.
1) обычные граждане РФ (в данном случае – это мы, закон дает нам право на краткосрочное свидание с осужденными). Но под всевозможными предлогами нам не дают встретиться с теми, за личную безопасность которых мы опасаемся,
2) адвокаты, которых мы отправляем к осужденным;
3) члены совета по правам человека (СПЧ) при президенте РФ, которые прибыли в Мордовию для инспекции женских лагерей.
Таким образом, обеспечивается тотальная изоляция происходящего в зоне, что в итоге и делает мордовскую ветку лагерей одной из самых жестоких и страшных. И это большая задача нашей маленькой "Зоны права" - заставить этот остров ГУЛАГа измениться в лучшую сторону.
И пусть тот, кто полагает, что правозащитная деятельность не является политической, попробует хотя бы один день побороться с таким беспардонным и не считающимся с человеческими жизнями Голиафом, как мордовское управление лагерей.
