Глава «Газпрома» Алексей Миллер объявил: с 2014 года Россия будет поставлять в Китай около 70 млрд кубометров газа в год. Объем нешуточный — половина российского газового экспорта текущего года. Таким образом, КНР может стать крупнейшим покупателем российского природного газа. Правда, в документе есть одна странность: о цене за газ стороны пока не договорились. Что сразу превращает его из солидного контракта в дружеский протокол о намерениях.
Бесценные договоренности
Как пояснил вице-премьер Игорь Сечин, цена на газ будет согласована в начале 2010 года. Однако на этом пути, очевидно, будут большие сложности. По одной из версий, «Газпром» хочет получить доступ к газораспределительным сетям Китая, то есть к конечному потребителю, а значит, будет торговаться. Предмет торга таков: если «Газпром» сможет претендовать на получение прибыли от торговли газом внутри Поднебесной, то он скинет цену на газ, поставляемый из России. Если нет, Россия будет настаивать на формуле цены, применяемой в Азии. Кроме того, проблемы могут возникнуть и при оплате газа. Владимир Путин не прочь, чтобы Китай расплачивался за российский газ рублями. Это опасная схема, полагает Сергей Алексашенко, директор по макроэкономическим исследованиям ГУ-ВШЭ: ведь по принципу симметрии России тогда придется перейти на юани в приграничной торговле с КНР, что весьма поспособствует китайской экономической экспансии на Дальний Восток.
Один из основных моментов, вызывающих опасение: не слишком ли рискует Россия, решая вести газовую трубу в Китай — ведь таким образом мы фактически соглашаемся на диктат покупателя. Что случится, если стороны договорятся об определенной цене, а потом Китай заявит, что это слишком дорого и он платить больше не будет? Трубу-то уже не развернешь... Владимир Фейгин, директор Института энергетики и финансов, согласен с тем, что риски существуют: китайский рынок газа жестко регулируется, и потому там проще принимать односторонние решения. Но в использовании китайского направления он видит и плюсы: «Сегодня, когда практически все наши газопроводы ведут в Европу, Россия диверсифицирует свои поставки, строя ветку в Китай».
Не исключает возможного диктата продавца и Максим Шеин, начальник аналитического отдела ИК «Брокеркредитсервис»: «На этот случай существует отработанная в мире система – take-or-pay contracts».* * Контракты, предусматривающие оплату покупателем неустойки в размере полной цены покупки в случае отказа от сделки. Эксперт считает, что китайская сторона вряд ли станет провоцировать конфликты по газовым вопросам: потребности Китая в газе чрезвычайно велики и в ближайшие годы будут только расти. Что же касается российских интересов в таком соглашении, то опрошенные The New Times эксперты помимо диверсификации (которая даст лишний рычаг для того, чтобы эффективно торговаться о грядущих повышениях цен с европейцами) упоминают еще и банальный финансовый интерес. Китай — аккуратный плательщик, а России с ее «дырявым» бюджетом позарез нужны экспортные поступления, причем в долгосрочной перспективе.
Китайский интерес
Сегодня главное, что нужно Китаю от России, — сырье. КНР, лишенный собственных природных ресурсов, постепенно становится мощным мировым сырьевым пылесосом, явно планируя поспорить в этой роли с США. Китайские проекты в Африке, Средней Азии, Австралии, Латинской Америке и России выстроены однотипно, исходя из стратегической задачи стать мировым промышленным лидером, закрепиться в роли «мастерской мира». Только в Африке с 2006 года, по данным Bloomberg, Китай инвестирует в ТЭК $16 млрд.
На деньги, заработанные на экспорте промышленных товаров, Китай обеспечивает себя ресурсами — нефтью, газом, металлами, углем (поставки из России достигнут $1 млрд в год). Скорректировать этот процесс, по-видимому, не в наших силах. Все, что остается России, — поучаствовать в удовлетворении растущего сырьевого спроса соседа. Вопрос в том, как именно. В этой связи вызывает недоумение российско-китайское соглашение по нефти. Напомним: еще летом президент Дмитрий Медведев подписал эпохальный договор на поставку в КНР 300 млн тонн российской нефти в течение 20 лет. Стоимость контракта внушительная — $100 млрд. Исходя из этой суммы, независимые аналитики рассчитали цену, по которой «Роснефть» собирается поставлять свой продукт китайцам, — она составляет около $45 за баррель. С учетом того, что сегодня нефть стоит $70–75 за баррель, наша страна собирается торговать черным золотом себе в убыток, что сегодня, в условиях дефицита бюджета, выглядит довольно дико.
Столь же странно выглядит и вся программа долгосрочного сотрудничества России и Китая, уже подписанная лидерами двух стран и рассчитанная до 2018 года: согласно этому документу, включающему в себя 205 совместных проектов в приграничных регионах, Россия предоставляет китайцам свои месторождения и сырьевые ресурсы, а те налаживают у себя их переработку. Таким образом, российские власти своими руками перечеркивают идею модернизации, о которой они так любят рассуждать с высоких трибун. Получается, что красивые слова о диверсификации экономики в России говорятся ровно до того момента, пока перед глазами чиновников не вырисовывается конкретная круглая сумма, которую можно получить за продажу нефти и газа.
Дешевые китайские кредиты очень важны для российских госкомпаний. Кредитная линия китайских госбанков ($15 млрд под 5% годовых) позволяет «Роснефти» уверенно чувствовать себя во время кризиса, несмотря на долги, набранные ради скупки бывших активов ЮКОСа. А «Транснефть» фактически на китайские деньги ($10 млрд) построит российскую часть нефтепровода — от Сковородино до границы с Китаем. Хватит и на ту часть трубы, которую российские чиновники считают основной, — до Тихого океана.
Ненатуральный обмен
Конечно, в условиях кризиса лишние деньги стране не повредят, однако в данном случае гораздо важнее думать о собственных гражданах, как это делает тот же Китай: по новым соглашениям он намерен массово привлечь к разработке российских месторождений китайскую рабочую силу. Россия такую заботу о своих подданных проявлять не спешит, хотя в приграничных российских районах невостребованными остаются тысячи жителей пострадавших от кризиса моногородов (например, Байкальска). «В новой российско-китайской программе наша страна выступает как сырьевой придаток, — полагает Сергей Приходько, исполнительный директор Института экономики переходного периода. — Видимо, в обозримом будущем до экономического обустройства наших восточных рубежей у правительства руки не дойдут, вот оно и «сдает» регион китайцам».
Впрочем, Сергей Гуриев, ректор Российской экономической школы, не видит большой трагедии в самом факте экспорта российского сырья в Китай: «Абсолютно нормально, что сырье, которое производится на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири, экспортируется в Китай. Вовсе не обязательно, чтобы модернизация экономики в России опиралась на переработку нашего же сырья. Вполне возможно, что в России, в соответствии с пятью приоритетами президента Медведева, будут развиваться не переработка, а, например, производство медицинского оборудования или информационные, космические и ядерные технологии». Именно на развитие этих сфер можно было бы направить доходы от торговли с китайцами, полагает Гуриев. Поэтому сегодня многое зависит от того, насколько грамотно российские власти ими распорядятся. Если деньги от добычи и продажи сырья КНР будут вкладываться в реальную модернизацию, тогда нынешняя политика оправданна. Однако до сих пор подобного умения распоряжаться сырьевыми доходами федеральные власти, мягко говоря, не демонстрировали.
Сомнительная интеграция
В этой связи взгляд независимых экспертов на будущее российских регионов, граничащих с Китаем, весьма пессимистичен. По словам Алексея Маслова, директора Центра стратегических исследований Китая, в ближайшие 10 лет мы можем получить достаточно тяжелую ситуацию на российском Дальнем Востоке, когда огромная территория, формально оставаясь российской, будет фактически вовлечена в китайскую экономику. «Российские граждане станут волей-неволей работать на Китай, а их деньги будут храниться в местных банках, поскольку курс юаня более надежен, чем курс рубля», — рисует перспективу эксперт. По подсчетам Маслова, примерно к 2020 году Дальний Восток и Восточная Сибирь могут оказаться почти полностью интегрированными в экономику соседней страны.
Впрочем, такому сценарию есть и альтернатива. По словам Алексея Маслова, в противовес Китаю Россия, в ситуации собственной финансовой слабости, могла бы допустить к добыче полезных ископаемых в приграничных регионах на правах концессии Японию, Южную Корею, США. При умелом стимулировании процесса это создаст конкурентную инвестиционную среду в регионе, а заодно и новые рабочие места для россиян. Это тем более важно, что федеральная целевая программа по развитию Дальнего Востока и Забайкалья с ее небольшим финансированием ($2,5 млрд до 2013 года) явно не вытащит регион из кризиса. Ну а чтобы в регион пришли российские инвесторы, им, по мнению эксперта, нужно предоставлять ощутимые преференции — например, беспроцентные кредиты, или создавать зоны, свободные от налогов. Возможно, тогда у нас еще останется шанс сохранить восточное приграничье российским.
Один из основных моментов, вызывающих опасение: не слишком ли рискует Россия, решая вести газовую трубу в Китай — ведь таким образом мы фактически соглашаемся на диктат покупателя. Что случится, если стороны договорятся об определенной цене, а потом Китай заявит, что это слишком дорого и он платить больше не будет? Трубу-то уже не развернешь... Владимир Фейгин, директор Института энергетики и финансов, согласен с тем, что риски существуют: китайский рынок газа жестко регулируется, и потому там проще принимать односторонние решения. Но в использовании китайского направления он видит и плюсы: «Сегодня, когда практически все наши газопроводы ведут в Европу, Россия диверсифицирует свои поставки, строя ветку в Китай».
Не исключает возможного диктата продавца и Максим Шеин, начальник аналитического отдела ИК «Брокеркредитсервис»: «На этот случай существует отработанная в мире система – take-or-pay contracts».* * Контракты, предусматривающие оплату покупателем неустойки в размере полной цены покупки в случае отказа от сделки. Эксперт считает, что китайская сторона вряд ли станет провоцировать конфликты по газовым вопросам: потребности Китая в газе чрезвычайно велики и в ближайшие годы будут только расти. Что же касается российских интересов в таком соглашении, то опрошенные The New Times эксперты помимо диверсификации (которая даст лишний рычаг для того, чтобы эффективно торговаться о грядущих повышениях цен с европейцами) упоминают еще и банальный финансовый интерес. Китай — аккуратный плательщик, а России с ее «дырявым» бюджетом позарез нужны экспортные поступления, причем в долгосрочной перспективе.
Китайский интерес
Сегодня главное, что нужно Китаю от России, — сырье. КНР, лишенный собственных природных ресурсов, постепенно становится мощным мировым сырьевым пылесосом, явно планируя поспорить в этой роли с США. Китайские проекты в Африке, Средней Азии, Австралии, Латинской Америке и России выстроены однотипно, исходя из стратегической задачи стать мировым промышленным лидером, закрепиться в роли «мастерской мира». Только в Африке с 2006 года, по данным Bloomberg, Китай инвестирует в ТЭК $16 млрд.
На деньги, заработанные на экспорте промышленных товаров, Китай обеспечивает себя ресурсами — нефтью, газом, металлами, углем (поставки из России достигнут $1 млрд в год). Скорректировать этот процесс, по-видимому, не в наших силах. Все, что остается России, — поучаствовать в удовлетворении растущего сырьевого спроса соседа. Вопрос в том, как именно. В этой связи вызывает недоумение российско-китайское соглашение по нефти. Напомним: еще летом президент Дмитрий Медведев подписал эпохальный договор на поставку в КНР 300 млн тонн российской нефти в течение 20 лет. Стоимость контракта внушительная — $100 млрд. Исходя из этой суммы, независимые аналитики рассчитали цену, по которой «Роснефть» собирается поставлять свой продукт китайцам, — она составляет около $45 за баррель. С учетом того, что сегодня нефть стоит $70–75 за баррель, наша страна собирается торговать черным золотом себе в убыток, что сегодня, в условиях дефицита бюджета, выглядит довольно дико.
Столь же странно выглядит и вся программа долгосрочного сотрудничества России и Китая, уже подписанная лидерами двух стран и рассчитанная до 2018 года: согласно этому документу, включающему в себя 205 совместных проектов в приграничных регионах, Россия предоставляет китайцам свои месторождения и сырьевые ресурсы, а те налаживают у себя их переработку. Таким образом, российские власти своими руками перечеркивают идею модернизации, о которой они так любят рассуждать с высоких трибун. Получается, что красивые слова о диверсификации экономики в России говорятся ровно до того момента, пока перед глазами чиновников не вырисовывается конкретная круглая сумма, которую можно получить за продажу нефти и газа.
Дешевые китайские кредиты очень важны для российских госкомпаний. Кредитная линия китайских госбанков ($15 млрд под 5% годовых) позволяет «Роснефти» уверенно чувствовать себя во время кризиса, несмотря на долги, набранные ради скупки бывших активов ЮКОСа. А «Транснефть» фактически на китайские деньги ($10 млрд) построит российскую часть нефтепровода — от Сковородино до границы с Китаем. Хватит и на ту часть трубы, которую российские чиновники считают основной, — до Тихого океана.
Ненатуральный обмен
Конечно, в условиях кризиса лишние деньги стране не повредят, однако в данном случае гораздо важнее думать о собственных гражданах, как это делает тот же Китай: по новым соглашениям он намерен массово привлечь к разработке российских месторождений китайскую рабочую силу. Россия такую заботу о своих подданных проявлять не спешит, хотя в приграничных российских районах невостребованными остаются тысячи жителей пострадавших от кризиса моногородов (например, Байкальска). «В новой российско-китайской программе наша страна выступает как сырьевой придаток, — полагает Сергей Приходько, исполнительный директор Института экономики переходного периода. — Видимо, в обозримом будущем до экономического обустройства наших восточных рубежей у правительства руки не дойдут, вот оно и «сдает» регион китайцам».
Впрочем, Сергей Гуриев, ректор Российской экономической школы, не видит большой трагедии в самом факте экспорта российского сырья в Китай: «Абсолютно нормально, что сырье, которое производится на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири, экспортируется в Китай. Вовсе не обязательно, чтобы модернизация экономики в России опиралась на переработку нашего же сырья. Вполне возможно, что в России, в соответствии с пятью приоритетами президента Медведева, будут развиваться не переработка, а, например, производство медицинского оборудования или информационные, космические и ядерные технологии». Именно на развитие этих сфер можно было бы направить доходы от торговли с китайцами, полагает Гуриев. Поэтому сегодня многое зависит от того, насколько грамотно российские власти ими распорядятся. Если деньги от добычи и продажи сырья КНР будут вкладываться в реальную модернизацию, тогда нынешняя политика оправданна. Однако до сих пор подобного умения распоряжаться сырьевыми доходами федеральные власти, мягко говоря, не демонстрировали.
Сомнительная интеграция
В этой связи взгляд независимых экспертов на будущее российских регионов, граничащих с Китаем, весьма пессимистичен. По словам Алексея Маслова, директора Центра стратегических исследований Китая, в ближайшие 10 лет мы можем получить достаточно тяжелую ситуацию на российском Дальнем Востоке, когда огромная территория, формально оставаясь российской, будет фактически вовлечена в китайскую экономику. «Российские граждане станут волей-неволей работать на Китай, а их деньги будут храниться в местных банках, поскольку курс юаня более надежен, чем курс рубля», — рисует перспективу эксперт. По подсчетам Маслова, примерно к 2020 году Дальний Восток и Восточная Сибирь могут оказаться почти полностью интегрированными в экономику соседней страны.
Впрочем, такому сценарию есть и альтернатива. По словам Алексея Маслова, в противовес Китаю Россия, в ситуации собственной финансовой слабости, могла бы допустить к добыче полезных ископаемых в приграничных регионах на правах концессии Японию, Южную Корею, США. При умелом стимулировании процесса это создаст конкурентную инвестиционную среду в регионе, а заодно и новые рабочие места для россиян. Это тем более важно, что федеральная целевая программа по развитию Дальнего Востока и Забайкалья с ее небольшим финансированием ($2,5 млрд до 2013 года) явно не вытащит регион из кризиса. Ну а чтобы в регион пришли российские инвесторы, им, по мнению эксперта, нужно предоставлять ощутимые преференции — например, беспроцентные кредиты, или создавать зоны, свободные от налогов. Возможно, тогда у нас еще останется шанс сохранить восточное приграничье российским.
Владимир Путин, председатель правительства РФ — о нефтепроводе «Восточная Сибирь — Тихий океан»
Мало кто верил, что мы построим такую трубопроводную систему в таких сложных условиях, как сибирские. Там нет ни транспорта, ни связи, ни энергетики, электричества не было даже. В кратчайшие сроки построили 2 тыс. с лишним километров. А это не просто труба, это не просто железку в землю зарыть — это сложнейшая современная система со всей инфраструктурой. Мы это сделали. И это, конечно, тоже безусловный успех. Сейчас китайские партнеры должны подвести соответствующую систему со своей стороны, и начнутся поставки. В принципе и железнодорожным транспортом эти поставки осуществляются.
Игорь Сечин, вице-премьер — о поставках газа в Китай
Западное направление может быть реализовано быстрее, чем восточное, поскольку мы можем оперативно снять необходимый объем газа с Западной Сибири. Начало поставок, по предварительным данным, запланировано на 2014–2015 годы. Газа навалом, дадим сколько нужно.
Вэнь Цзябао, премьер Госсовета КНР — об итогах переговоров с российской стороной
Этот год является ключевым годом для нашего совместного противодействия последствиям мирового финансового кризиса... Нужно стремиться к нахождению новых форм сотрудничества, оптимизации структуры взаимной торговли, а также создать благоприятные условия для взаимной торговли. При этом нужно решительно бороться с протекционизмом... Мы договорились о том, что нужно должным образом заниматься сотрудничеством по крупным проектам в области нефти, газа, атомной энергетики, усилить сотрудничество в области космоса, авиации, транспорта и телекоммуникаций.
Александр Жуков, вице-премьер правительства РФ — об использовании национальных валют во взаимных расчетах
Конечно, процесс замены доллара и евро на рубль и юань будет достаточно длительным и постепенным. Важно, чтобы участники внешнеэкономической деятельности видели для себя реальную выгоду от перехода к расчетам в национальных валютах — будь то торговые операции или финансирование инвестиционных проектов.
Владимир Путин и китайский лидер Ху Цзиньтао остались довольны результатами переговоров
По итогам 2008 года российско-китайский товарооборот увеличился на 38,7% по сравнению с аналогичным периодом 2007 года и составил $55,9 млрд, в том числе российский экспорт вырос на 33,0%, до $21,2 млрд, импорт — на 42,3%, до $34,7 млрд. По итогам 2008 года Китай занял третье место среди внешнеторговых партнеров России после Германии и Нидерландов. За 7 месяцев 2009 года товарооборот России и Китая составил $19,5 млрд. При этом 90% российского экспорта в Китай составляют сырьевые товары и продукты первичной переработки — нефть, ГСМ, лес, рыба, химическая продукция, электричество. Удельный вес машин, оборудования и транспортных средств в российском экспорте уменьшается шестой год подряд и составляет 4,4%. В импорте товаров из Китая в Россию фигурируют четыре основные группы: машины, оборудование и транспортные средства (54%), текстиль и изделия из него, обувь (15%), металлы и изделия из них (8%); продукция химической промышленности (7%).
