Между тем игра наша продолжалась. Чем чаще прихлебывал я от моего стакана, тем становился отважнее. Шары поминутно летали у меня через борт; я горячился, бранил маркера, который считал бог ведает как, час от часу умножал игру, словом — вел себя, как мальчишка, вырвавшийся на волю. Между тем время прошло незаметно. Зурин взглянул на часы, положил кий и объявил мне, что я проиграл сто рублей. Это меня немножко смутило. Деньги мои были у Савельича.
А. Пушкин. «Капитанская дочка»
Василий Никитич Борахвостов, пенсионер с роскошной седой гривой, приходил в подвал ЦДЛ ровно к часу дня. Там был уютный буфетик, а напротив стойки — стол для пинг-понга, на котором резались еще не эмигрировавшие за границу Анатолий Гладилин и Василий Аксенов. Брал пару фирменных цэдээловских пирожков с мясом и стакан жидкого кофе, садился за столик перед еще закрытой бильярдной, заявляя свое первенство в очереди на игру. Затем закуривал «Беломор», зажимая папиросу в уголках рта, отчего становился точной копией Жана Габена, и начинал травить бильярдные байки, которых у него за полвека скопилось немало.
Бильярдная игра была развлечением и аристократов, и купцов, и простолюдинов
Некогда подававший надежды литератор, начинавший с Ильфом и Петровым, Катаевым и Бабелем, он рассказывал, как «чесал» Маяковского и Уткина, об играх в знаменитых бильярдных 30–50-х годов при гостиницах «Москва» и «Метрополь», о том, кто и как вел себя после проигрыша. Однажды, когда кто-то из новичков усомнился в том, что Никитич регулярно обыгрывал отличного бильярдиста Маяковского, Борахвостов вытащил из портмоне пожелтевший от времени листочек, сложенный вчетверо. Написано в нем было следующее (привожу по памяти): «В бухгалтерию Госиздата. Выдайте гонорар за мою статью «Как делать стихи» (ту самую, где Маяковский среди прочего рассказывает историю создания стихотворения на смерть Есенина. — Авт.) Борахвостову В.Н. В. Маяковский». «А как же вы сохранили эту доверенность, Василий Никитич?» — спросил кто-то из нас. «Неужели я похож на идиота?! — ответствовал Борахвостов. — Я уже тогда понимал, что это бесценный автограф, и за деньгами не пошел. Да и куда бы Маяковский от меня делся!»
Властелины шаров
За право называться родиной бильярда вот уже несколько столетий с переменным успехом бьются Франция и Англия. Документальные источники, относящиеся к 1588 году, свидетельствуют о том, что королева Шотландии Мария Стюарт накануне казни играла в тюрьме на любимом бильярде и даже попросила архиепископа Глазго после ее смерти подыскать столу подходящее помещение. Но еще за сто с лишним лет до этого была составлена инвентарная опись имущества французского короля Людовика ХI, где среди прочего фигурирует бильярдный стол.
В Россию бильярд завез из Голландии Петр I и поставил стол в своей приемной, чтоб посетители «баклуши не били». Новинка быстро привилась. После смерти Петра I Верховный тайный совет включил в курс наук его внука, наследника Петра II, обучение игре на бильярде, поскольку тот «развивает грацию». А Екатерина II указом от 7 декабря 1770 года потребовала в трактирах и на постоялых дворах «для увеселения приходящих дозволить иметь биллиарды», дабы вытеснить азартные карточные игры и кегли.
В конце XVIII — начале XIX в. бильярд входил в «обязательную» программу воспитания европейского и российского дворянина. У Пушкина в Михайловском стоял бильярдный стол. Выдающимся игроком поэт не был, однако, по воспоминаниям друзей, орудовал кием на сукне вполне профессионально. В пушкинские времена благодаря полувековой давности указу императрицы в бильярд играла уже не только аристократия, но и купцы и простолюдины. А к началу ХХ столетия катание шаров становится в России едва ли не любимой забавой горожан.
Умру — придут и разберут
Бильярдный этот стол,
В который вложен весь мой труд,
Который был тяжел.
В нем все мое заключено,
Весь ад моей тоски:
Шесть луз, резина и сукно,
Три аспидных доски.
На нем играли мастера
Митасов и Ашот,
Эмиль закручивал шара,
Который не идет.
Был этот стол и плох и мал,
Название одно,
Но дух Березина слетал
На старое сукно.
Александр Межиров
В самом деле, бильярд всем интересен — опытному игроку и новичку, мужчине и женщине, старику и юноше. И практически всегда игра связана с азартом. Ведь когда забиваешь сложного шара в лузу, побеждаешь не только противника, но и себя самого. Эта вроде бы настольная игра поддерживает физический тонус игрока: за партию проходишь километры, а при игре работают едва ли не все мышцы. И он демократичен: здесь всегда существовала «сводка», когда гандикап (фора) уравнивает шансы разных по классу игроков, и результат поединка зависит от твоей сегодняшней формы, психологического настроя. И фарта, само собой.
С 1913 года в Петербурге стали проводить спортивные турниры, которые собирали лучших игроков страны. Играли тогда чаще всего не в американку до 8 шаров (по-простому это называется «лупи любым шаром по любому»), а в русскую пирамиду до 71 очка с битком и номерными шарами от 1 до 15 — пожалуй, самую интеллектуальную и серьезную бильярдную игру, в которой считаются лишь заказанные шары, а «дураки» (случайные) — нет. Именно пирамиде, по мнению ряда филологов, мы обязаны выражению «без дураков». Тогда же сложился «купеческий» образ бильярдной: шум-гам, клубы дыма, в лузах пачки денег, возле столов на скамьях играют в очко и штос, заключают на исход игры пари («мазы»), под столами пыхтят неудачники в игре «на пролаз»… Новая власть, пришедшая в 1917-м, понятное дело, смиряться с буржуазными пережитками не собиралась и «притоны» закрыла.
Подвальный спорт
Когда революционные потрясения канули в Лету (увы, вместе с сотнями прекрасных столов работы знаменитых русских мастеров Шульца и Бриггена), мало-помалу бильярд начинает возрождаться, поначалу в подвалах домов творческой интеллигенции, затем в домах офицеров, домах культуры, в крымских санаториях и кавказских здравницах. «Кабацкая» игра популяризируется в кино как искусство (вспомним хотя бы «Трилогию о Максиме»), а бильярдные трюки в фильмах исполняет великий Николай Березин — Бейлис, первый кий дореволюционных Москвы и Петербурга, которому охотно ссуживали деньги на игру самые прижимистые купцы. В СССР проводятся турниры по американке и пирамиде, незадолго до войны бильярд становится спортивной дисциплиной, а Березин одним из первых получает звание мастера спорта по бильярду. Бильярдные открыты в гостиницах, в Парке культуры им. Горького (знаменитая «Академия»). «Терпимость» власти к запрещенной законом азартной игре на деньги (в СССР купюры в лузу уже не клали, расчеты проходили в укромных местах, да и «мазильщики» обходились без букмекеров — лишних свидетелей) объяснялась тем, что в бильярдных, как, пожалуй, нигде, наблюдался широкий срез общества: за столом сходились писатели и врачи, киношники и «воры в законе», рабочие и «цеховики». Благодаря маркерам, которым вменялось в обязанность докладывать компетентным органам о разговорах посетителей, Большой Брат был в курсе настроений людей самых разных профессий.
Сводки и разводки
Бильярдная мудрость гласит: «Главное — не выиграть, главное — правильно свестись». Матч состоит не из одной партии, и если сумеешь обговорить выгодный для себя гандикап, «заправить фору», то в длинной игре не проиграешь. Сводка — особенность исключительно бильярда: во всех других азартных и спортивных играх мало кто скрывает свою истинную силу. Но ни в одной бильярдной на Руси ни в какие времена ни один партнер не хвастался своей игрой, наоборот, при сводке, да еще с незнакомым человеком, будет просить фору, а если первая партия играется на пробу, ни за что не будет показывать фирменных подрезок, ударов или серий. Получив от лоха фору, будет все равно играть неприметно, с удивлением радуясь каждому своему забитому шару как случайному. А если нет времени, чтобы проиграть для затравки первую партию, выиграет только в конце, да и то устроит так, что партнер подставит ему «как родному» — прямо в лузу. «Заправить фору» никогда не считалось обманом, скорее — тактической хитростью.
Конечно, в бильярде случался и прямой обман. Крали шары и со стола, пока партнер отворачивался помелить кий, и из лузы, если партнер забывал положить забитый шар на свою полку.
Пожалуй, больше всего бильярдных баек связано с «гастролями» московских профессионалов по провинциальным бильярдным, где их никто не знал, и при сводке они, как правило, не давали фору, а получали. Схема подобной тактики всегда была одной: вначале гастролер проигрывал, а затем «случайно», в последнем шаре, выигрывал. Партнер, совсем как герой «Капитанской дочки», заводился, «умножал» игру и в результате проигрывал несколько кушей. Гастролями подрабатывали не только рядовые профи, но и выдающиеся кудесники «Академии» в Парке культуры Ашот Потикян, Георгий Митасов и Владимир Симонич по кличке Устрица (самый внешне невзрачный игрок, однако упаси боже попасть под его раздачу). Как-то в бильярдной ЦДЛ он рассказал о самых неудачных своих гастролях в начале семидесятых. В одном из южных городков, как стало ему известно, велась крупная игра, там вроде бы играли и местные цеховики, и сходившие на берег морские офицеры — ну чистые лохи. Симонич не мог упустить столь лакомый кусочек. Потратившись на самолет и на перекладные, на второй день утомительного путешествия он вошел в бильярдную приморского городка. «Надо же, сам «Устрица» приехал», — уважительно пронеслось у столов. Симонич повернулся и тотчас вышел: ловить здесь было нечего.
Накануне Московской Олимпиады-80 «Академию» закрыли по велению первого секретаря московского горкома КПСС Гришина, чуть позже прикрыли и бильярдную в ЦДЛ и некоторые другие места, где ежедневно шла игра. В «неторопливую» пирамиду (некоторые партии могли длиться и час, и два) к концу века стали играть редко: соответственно ускоряющемуся ритму жизни в моду вошли «быстрые» разновидности бильярда — американка, сибирка, пул («восьмерка» и «девятка»). Сегодня в многочисленных игровых клубах и барах почти все столы — пуловские, с широкими «демократичными» лузами, в которые легко забить и новичку, редко где увидишь большой стол для игры в русский бильярд со строгими лузами. Впрочем, это нормальная эволюция бильярда, который стал еще более доступным видом спорта и развлечения: и в пуле, как в русском бильярде, существует такое понятие как «фора», так что ворчать по поводу «иных времен и нравов» — занятие пустое. Тем более что пул, несмотря на свою внешнюю простоту, — игра сложнейшая и тонкая. Выросло новое поколение бильярдистов, с которыми «старикам» уже не справиться, да и переучиваться им поздно. Великий Ашот Потикян попробовал было освоить английский снукер, чем-то напоминающий пирамиду, но особых успехов не снискал. Единственным разносторонним игроком, сумевшим блеснуть и в русском бильярде, и в пуле, пока что остается Евгений Сталев, хотя и он на международных турнирах по «девятке» не сумел даже приблизиться к лидерам мировых рейтингов.
В бильярдной гостиницы «Москва» в середине прошлого века было заключено едва ли не самое оригинальное пари… на номера машин, проезжающих мимо скверика у Большого театра. Мазильщики условились, что в игре, которая начнется в определенное время, будут участвовать первые сто автомобилей, появившихся у сквера. Один брал четные номера, другой — нечетные. Допустим, из ста машин шестьдесят окажутся с четными номерами, а сорок — с нечетными. Разница составляет цифру 20. По сто рублей за единичку разрыва — итого 2000. Впрочем, по теории вероятности выигрыш или проигрыш должен был быть несоизмеримо меньше, в пределах 300–600 рублей... Ударили по рукам, сели на скамеечку и ровно в два часа пополудни начали считать. Известно, что в споре, тем более в бильярдных мазах, чаще всего один — «подлец», второй — «дурак», но даже «дурак» удивился результату: 90 на 10 в пользу «подлеца». Восемь тысяч рублей в то время были нереальной суммой — «дурак» отдавал долг пять лет. И только потом узнал, что его соперник договорился с четырьмя-пятью водителями «нужных» машин, и они послушно крутились вокруг сквера. Благо, тогда автомобилей в Москве было мало, и случайные водители на результат повлиять не могли.
Народный артист СССР, конный жонглер Николай Ольховиков, яркий бильярдист, на гастролях первым делом заходил в местную бильярдную, где и пропадал в свободное от представлений время. Так было и в Париже в начале 60‑х, где советскому цирку предстояли двухмесячные выступления. Он нашел бильярдную, где играли в пирамиду, и разделал в пух и прах местного маркера из российских эмигрантов. Маркер попросил отсрочки долга, однако Ольховиков простил проигрыш, поставив взамен условие поставлять ему богатых партнеров. Говорят, с тех гастролей жонглер привез не только бесценные наклейки на кий из кожи бегемота, но и мерседес, едва ли не первый в Москве.
