21 ноября из питерского СИЗО «Кресты» под залог 2 млн рублей вышел фотожурналист Денис Синяков, освещавший акцию Greenpeace на «Приразломной» по заданию lenta.ru. В тюрьме он провел два месяца и написал сказку для своего трехлетнего сына.
Дениса Синякова встречают на выходе из СИЗО в Петербурге. 21 ноября 2013 г.
Моя жена пыталась объяснить нашему сыну Василию — ему в августе исполнилось три года, — где его папа и что с ним происходит. Ничего про журналистику я ему, конечно, не говорил, но он знал про корабль и знал, что папа поехал спасать белых медведей. Мне нужно было в двух словах ему рассказать, что с нами всеми произошло, и я стал писать сказку. В ней, естественно, идет борьба со злом, там есть трубадур, есть зеленый корабль «Зеленая черепаха» с капитаном-героем Питтом. Есть, конечно же, злой король и есть слон, который вдруг превратился в черного монстра, высасывающего грязь со дна моря, потому что король хочет сделать мир черным. Солнце исчезло, и люди, которые скучают по солнцу и миру животных, организуют экспедицию, чтобы посмотреть, почему вдруг на горизонте становятся черными тучи. Еще там есть полярный воробей — это настоящий герой, которого медик Катя приютила на судне. Он показывает путь к этому зеленому кораблю «Зеленая черепаха». А потом все герои оказываются в темноте, в тюрьме. Но люди строят новые корабли, такие же как этот, и подплывают на эту Черную землю. Трубадур поет, и в итоге любовь и музыка помогают разрушить темноту. Это вкратце.
Я писал эту сказку в мурманском СИЗО (из Мурманска гринписовцев потом перевезли в Питер. — The New Times) в моменты, когда оставался один. Потому что очень тяжело писать письма, когда в камере еще кто-то есть, когда работает телевизор и все разговаривают. Иногда это было раннее утро, иногда ночь, иногда моего сокамерника увозили в ИВС. Я писал ее довольно быстро, у меня не было много времени подумать, и поэтому там иногда разрывается сюжет, и ребенку, наверное, местами будет трудно уследить.
„
Я был уверен, что все рано или поздно закончится, потому что нельзя обвинять людей, не виновных по такой статье
”
Что со мной происходило эти два месяца? Ну во-первых, я сразу начал читать Солженицына — «Раковый корпус» и «В круге первом»: я брал эти книги в мурманской тюремной библиотеке, она очень хорошая, гораздо лучше, чем библиотека в «Крестах». Я и до этого, конечно, читал Солженицына, но тут решил перечитать, и мне было стыдно сравнивать свои два месяца заключения с тем, что пережили люди, о которых он пишет. А еще мне было важно понять, что переживают люди, которых, как и меня, журналиста, не должны были арестовывать, — повар, медик, матрос.
Я, конечно, не унывал, но местами все это выглядело печально и глупо. Я был уверен, что все рано или поздно закончится, потому что нельзя обвинять людей невиновных, тем более по такой строгой статье. Но тем не менее это Россия, тут системы правосудия нет.
Сначала была бытовая неустроенность. Я не знал, как живет тюрьма, по каким правилам — а они там довольно жесткие. Потом я начал рассматривать свое заключение как попытку посмотреть внутрь себя, разобраться в себе. Как говорил Солженицын, это лучший способ исследования самого себя при максимальном внешнем сопротивлении и минимальном внутреннем — потому что я чувствовал за собой правоту. И внутри себя не колебался.
фотография: Евгений Фельдман
Tweet
