Скала обетованная

«У берегов Лампедузы потерпел крушение баркас с беженцами из Сомали, Эритреи, Эфиопии и ряда других стран Африки. Судно загорелось после того, как находившиеся на нем люди пытались разжечь костер, чтобы привлечь к себе внимание береговой охраны. В результате сотни людей погибли…» Название крошечного острова площадью всего 20 кв. км ежемесячно попадает в заголовки мировых новостей.

Наверное, это единственный остров на земле, где итальянский солдат, американский турист-миллионер и беженец-мигрант из Африки могут присесть за один столик и начать обсуждать за чашкой кофе, какой силы ветер пошлет сегодня Провидение на этот продуваемый со всех сторон, забытый богом клочок земли посреди моря. Есть и еще одна общая тема для разговора: что делать с теми, кого прибивает сюда волна — живыми или мертвыми. С каждым годом их все больше. Им терять нечего. И даже штормовое море им по колено, не говоря уже о катерах итальянской береговой охраны. В последний раз судно с беженцами затонуло в десятке километров от берега в начале октября. После этого на Лампедузу прибыл глава Еврокомиссии Баррозу и сказал: «Так больше не может продолжаться». И уехал. И теперь все ждут следующей трагедии.

«Снова в воде кровь. Вообще-то это — узаконенное убийство. Оно уже стало обыденностью и потому больше не считается убийством… Но видеть землю с середины моря — это же настоящая пытка. Что могло бы рассказать это море, если бы умело говорить! Там под толщей соленой воды — настоящее кладбище. Для мигрантов это Геркулесовы столбы наоборот: для них тут начинается, а не кончается мир. Это как смотреть на рай из ада: никто не знает, что значит погибнуть во мраке морской пучины всего в миле от берега. И никто так никогда и не узнает, от чего или от кого бежали эти люди — от диктаторов, войны, голода, смерти… Сюда ведь приплывают изо всех уголков Африки». 64-летний Вито Фьорино — одновременно рыбак и бармен: у него, как у всех постоянных жителей острова, две работы. 3 октября, когда на баркасе с мигрантами случился пожар, Вито вытащил из морской пучины 44 человека.

Лампедуза находится в 205 км от побережья Сицилии и всего в 113 км от Туниса, то есть остров ближе к Африке, чем к Европе. Но здесь расквартированы все мыслимые подразделения итальянской армии: полиция, городская полиция, карабинеры, береговая охрана, флот, ВВС, финансовая гвардия, регулярные силы и спецслужбы, следящие за нелегальной миграцией. Но в тот день, 3 октября, именно Вито оказался первым на месте трагедии, в которой погибли 359 человек и только 157 выжили. Через два дня весь остров был заставлен гробами. Мэр Джузи Николини объявила чрезвычайное положение в связи с угрозой эпидемии — хранить трупы было негде. Некоторые отправились отсюда в Агридженто (Сицилия) неопознанными.

Вито говорит, что очень устал. Раньше он ловил рыбу, теперь — людей. «Сейчас в сетях часто застревают руки, ноги или уши. Если идти в полицию, придется просидеть целый день, давая показания, где мы это выловили, — мы-то, естественно, не знаем, чьи это останки. И тогда теряем целый день работы и ночь рыбалки».

По словам Вито, про походы в полицию рыбаки стараются не рассказывать владельцам ресторанов, которые покупают у них рыбу: «Они ведь никогда не подадут рыбу, выловленную вместе с головой какого-то несчастного, пытавшегося добраться до Лампедузы. Нужно ведь понимать: это даже не остров, а скала посреди пустоты (остров Лампедуза — вулканического происхождения. — The New Times), 400 км до Триполи, к Африке ближе, чем к Италии. Это стоит понять политикам, Европе, африканским иммигрантам».

Вито — один из примерно 200 оставшихся на острове рыбаков. И это на 6 тыс. местного населения. Молодое поколение аборигенов полностью посвятило себя туризму: строят на острове гостиницы, бары, рестораны и хостелы. А тысячелетние рыбацкие традиции постепенно исчезают.

Местные считают, что на Лампедузе — самый красивый в мире пляж, его здесь зовут Заячьим. Пляж окружен заброшенными радарами НАТО, казармами и многочисленными постройками, предназначенными для дополнительного сбора денег с туристов. Молодежь работает водителями, гидами и переводчиками. Рыбак, рассказавший об этом автору, носит кличку Тысяча Лир — лицом он похож на изображение на старой, давно вышедшей из употребления тысячной итальянской банкноте. Настоящее имя рыбака — Джакомо Бриньоне.

У всех рыбаков на острове есть прозвища, и ценятся они выше настоящих имен, которые можно и не знать. Рыбаки — это видавшие виды лампедузцы. Они видели еще шлюпки с ливийцами, бежавшими от Каддафи в 1986 году, после чего лидер Джамахирии отдал приказ выпустить по острову несколько ракет, и приплывшие шлюпки накрыло залпом. «Они были полны мертвых тел. На острове нет места, где не был бы кто-то похоронен», — рассказывает другой рыбак по кличке Ринго. Он не называет свое истинное имя, потому что три года назад спас судно с сомалийцами, а полиция решила, что он контрабандист. Как и многие островитяне, Ринго ненавидит прессу и говорит очень неохотно.

„  

В 1986 году Каддафи дал приказ выпустить по Лампедузе несколько ракет — шлюпки с мигрантами накрыло залпом  

Несмотря на то что береговая охрана постоянно обвиняет рыбаков в «пособничестве нелегальной иммиграции», те продолжают чтить законы моря, предписывающие спасать любого, кто оказался за бортом. Ринго обводит рукой грустный пейзаж: до 2010 года все лодки иммигрантов сжигались как мусор, однако сейчас прямо рядом с портом посреди города устроена стоянка брошенных лодок, «кладбище». И это первое, что видят все, кто прибывает на остров: лодки похожи на огромные гробы, выброшенные на берег.

Родственникам погибших беженцев, мигрантам, которые приезжают из Швеции, Германии или с севера Италии, жители острова предоставляют кров. Потом родня идет к самолетным ангарам, где лежат тела. И если люди опознают своих родных, они рыдают — так громко, что слышно во всей округе. Но чаще не опознают: тела изъедены морем. Тысячи трупов покоятся на морском дне, ими питаются рыбы, их размывают волны. На сегодняшний день найдены останки около 20 тыс. беженцев, однако рыбаки постоянно вылавливают новые.

Лампедуза устала от политиков, которые говорят одно, но подразумевают ровно противоположное. Когда Летта (глава правительства Италии Энрико Летта. — The New Times) и Баррозу прилетели на Лампедузу, весь остров встретил их выкриками «Убийцы!» и «Воры!» Обоих вынудил пройти к центру для иммигрантов, рассчитанному на 300 человек, хотя в очереди на регистрацию в тот день стояла тысяча.

На острове, где приноровились проводить свои отпуска европейские знаменитости, нет даже питьевой воды — ее раз в два дня привозит грузовой паром с Сицилии, оглушительный вой его сирены будит по утрам весь остров, а у местных жителей в паспорте никогда местом рождения не значится Лампедуза — тут нет родильного дома и больницы. «Завести ребенка стоит €10 тыс., в эту сумму входят билеты до Палермо, гостиница и сама больница, — рассказывает супружеская пара, которая не может себе позволить такие расходы. — В экстренных случаях рожают с акушеркой, как 100 лет назад».

„  

«На этом острове все, не только иммигранты, находятся под особым наблюдением»  

Молодой человек рассказывает: «Однажды я сломал ногу, и гипс мне накладывали в Палермо. В других частях Европы такое невозможно себе представить».

На острове всего одна школа. В 17 лет все едут на Сицилию, чтобы продолжить обучение. Хуже того, на острове нет ни одного книжного магазина. Зато в изобилии караоке-бары, которые открываются на три месяца в «высокий» туристический сезон.

Реакция итальянских и европейских политиков на очередное кораблекрушение возле Лампедузы и ситуация в Северной Африке всегда одна и та же: дается сигнал на проведение операции «Наше море», тратится по €1,5 млн в месяц на запуск вертолетов, отслеживающих побережье Африки, и самолетов Libra для оказания помощи терпящим бедствие в море.

Побережье Лампедузы, а если брать шире — всей Шенгенской зоны, помимо итальянских патрулируют также катера созданного четыре года назад европейского пограничного агентства Frontex, над островом кружат беспилотники. «На этом острове все, не только иммигранты, находятся под особым наблюдением, — рассказывает рыбак по имени Костантино Баратта. — Смотрите, спецоперация называется «Наше море». Но чье именно? Моряки знают — ничье. А военные, которые контролируют его с воды? Зачем они тут: помогать мигрантам или возвращать людей обратно? Если они вправду хотят принести пользу, им стоит открыть гуманитарные коридоры, иначе европейские власти скоро получат очередную партию погибших».

Беженцы используют остров как перевалочный пункт: их дальнейший маршрут — Германия, Швеция или север Италии, где они получат пособие. А Лампедуза — первый порт Европы. Этих людей не остановят военные корабли, как не остановили антииммиграционные законы, принятые в Италии в 2008 году. «Люди бегут от войны, пыток и смерти. Но для многих итальянских политиков это — преступление, — возмущается Баратта. — Сколько еще должно погибнуть людей, чтобы мы изменили наши законы?»

3 октября на рассвете Баратта был в море и спас 18 человек, находившихся к тому моменту в воде на протяжении четырех часов. «Моряки знают: отчаявшиеся души совершают отчаянные поступки. Люди могут выйти в море с мистралем вместо сирокко* — и погибнуть».

Первыми должны оказывать помощь тонущим людям именно военные корабли. Итальянский флот появился в Сицилийском проливе в 1960 году и с тех пор так и не смог остановить контрабанду людей из Ливии и Сомали. Африканцы как плыли, так и плывут в Италию на гнилых лодках без мотора и надежды на лучшее.

Пешком пройдя пустыню и переплыв море на переполненных лодках, мигранты из Африки попадают в центр сражения между бедными белыми и бедными черными. Туризм на Лампедузе терпит крах, цены на здешние гостиницы падают из-за растущего количества иммигрантов, путевки, которые некогда приобретали богачи, теперь скупают небогатые итальянцы. На острове часто случаются «парады бедняков»: самые нищие слои итальянского населения винят во всем африканцев, демонизируют их, оскорбляют прямо на улице. Нередки случаи, когда мигрантам отказывались продавать товары первой необходимости.

Ксенофобские настроения явно усилились после прихода в итальянский парламент Анджелы Маравентано, представительницы «Лиги Севера» — расистской партии, основанной в Пьемонте и Ломбардии и ратующей за разделение Италии. Кстати, в немилости у партии не только чернокожие, но и вообще все южане, включая сицилийцев и самих лампедузцев. Сегодня зеленый флаг «Лиги Севера» развевается над статуей Мадонны в порту Лампедузы — к восторгу заезжих соотечественников, которые этого восторга и не скрывают. Местные рыбаки называют их «очередными сумасшедшими». Прожив всю жизнь здесь, они прекрасно знают, что популисты и демагоги делают свое дело на ура.

Гламурного вида падуанец Андреа, у которого на плече вытатуировано слово «Свобода», впервые приехал на Лампедузу в 1973 году. Когда за соседний с нами столик усаживаются два эритрейца, Андреа негодующе восклицает: «Вы разве здесь должны сидеть, чертовы негры? Им всем руки надо поотстрелять, засорили всю Лампедузу». Андреа, кстати, хотя родом с итальянского севера, живет на юге, в сицилийском Агридженто. О том, что он сам — внутренний мигрант, Андреа не задумывается.

В 2011 году в разгар «арабской весны» на Лампедузе находилось восемь тысяч мигрантов, то есть больше, чем местного населения. «Остров был неуправляем, он превратился в лагерь беженцев под открытым небом», — рассказывает Аннализа Кальдераццо, коренная жительница Лампедузы, основавшая в 2009 году фонд Askausa, помогающий налаживать контакты с мигрантами. Она родилась в 1980-м и с тех пор «повидала много трагических сцен». По ее словам, Лампедуза привлекает внимание политиков и прессы, только когда случается очередное кораблекрушение или когда сюда доплывает очередная переполненная баржа с беженцами: «Тогда вся эта публика собирается на Via Roma (главная улица острова. — The New Times) и оглядывается по сторонам — с кем бы пообщаться. Но когда с острова нет сенсационных новостей, здесь нет никого». Анна просила в Риме денег на поддержку фонда. Но «от президента республики Наполитано мы получили только две медальки, которые пару недель назад мы отправили обратно, — негодует Анна. — Для нас эти медальки — символ государства, забывшего про Лампедузу».

На пороге кабинета Анны появляется очередная съемочная группа с просьбой об интервью. Девушка резко отвечает: «Вы задолбали со своей фабрикой слез, вы не журналисты, вы садисты». Выругавшись, Анна направляется в темноту. Ее друг, обращаясь к телевизионщикам, добавляет уже от себя: «Вы изо дня в день в прямом эфире отслеживаете подъем Costa Concordia (круизный лайнер, севший на мель в январе 2012 года у берегов Италии из-за ошибки капитана, в результате крушения погибли 15 человек. — The New Times), а тут погибли 300 человек — и вы забудете об этом через три дня». И тоже уходит.

На пути Анны и ее друга не будет ни одного фонаря. Свет горит только на Via Roma, где расположены гостиницы и рестораны. Остальной остров живет без света с шести вечера до восьми утра.