Триумфальная чарка. Обычно легенда благородного напитка складывается веками. Кальвадос своим реноме обязан одному человеку. Звали его Эрих Мария Ремарк
«Кельнер вернулся с бутылкой, неся ее бережно, как запеленутого младенца. Это была грязная бутылка, совсем не похожая на те, которые специально посыпают пылью для туристов, а просто очень грязная бутылка, пролежавшая много лет в подвале. Кельнер осторожно откупорил ее, понюхал пробку и принес две большие рюмки.
— Вот, мсье, — сказал он Равику и налил немного кальвадосу на донышко. Равик взял рюмку и вдохнул аромат напитка. Затем отпил глоток, откинулся на спинку стула и удовлетворенно кивнул. Кельнер ответил кивком и наполнил обе рюмки на треть.
— Попробуй-ка, — сказал Равик Жоан. Она тоже пригубила и поставила рюмку на столик. Кельнер наблюдал за ней. Жоан удивленно посмотрела на Равика.
— Такого кальвадоса я никогда не пила, — сказала она и сделала второй глоток. — Его не пьешь, а словно вдыхаешь».
Э.М. Ремарк. «Триумфальная арка»
Винокуры Нормандии должны бы скинуться на памятник Эриху Марии Ремарку. Кто знает, какова была бы судьба кальвадоса, если бы не роман «Триумфальная арка» — настоящий гимн яблочной водке из глухой французской провинции. Она не просто сопровождала всю историю непростых взаимоотношений героев романа — врача Равика и певицы Жоан Маду, она стала их символом. Более того, принято считать, что прототипами героев стали сам Ремарк и его возлюбленная Марлен Дитрих, настоящие звезды своего времени, постоянные герои светской хроники.
Мир ценителей крепкого алкоголя довольно консервативен, и требуются изрядные усилия, чтобы продвинуть на рынок новый напиток, не облагороженный длительной историей, не приправленный пиратской романтикой или шиком королевских приемов. Благодаря Ремарку слово «кальвадос» оказалось подернуто романтическим флером. В том числе и для обитателей «шестой части суши», немногие из которых в советские годы могли пробовать фирменный ремарковский напиток, но вот читал про него едва ли не каждый уважающий себя интеллигентный человек.
Среди стиляг появилась мода, завалившись в рюмочную, заказать себе рюмку кальвадоса, рассчитывая, правда, получить в лучшем случае банальную «пшеничную». Отдельные энтузиасты пытались создать подобие кальвадоса в домашних условиях, выгоняя самогон из яблок. Позже, уже в 70-х, государство тоже попыталось освоить производство. Но и самопальный вариант, и продукция советских спиртзаводов мало напоминали напиток, который на его родине часто именуют «солнцем Нормандии».
«Равик расплатился. Он взял бутылку и принялся ее рассматривать. — Побудь с нами, солнечное тепло. Долгим жарким летом и голубой осенью ты согревало яблони в старом, запущенном нормандском саду. А сейчас мы в тебе так нуждаемся…»
Известно, что яблочный сидр пили еще во времена Древнего Рима. Но лишь полтора тысячелетия спустя изобретенный арабами перегонный куб появился в северной французской провинции Нормандия. Первое документальное свидетельство о производстве яблочного спирта относится к 1553 году.
Роман Марлен Дитрих и Эриха Марии Ремарка создал репутацию кальвадосу
За пределами Нормандии, в те времена глухой провинции, о нем никто и не слышал, французские власти даже не облагали его производство налогами. Еще бы: нормандцы в первую очередь были животноводами, а напиток гнали в кустарных условиях, исключительно для собственного употребления.
Eau de vie de pommes — «вода жизни из яблок», как тогда именовался напиток, — веками оставалась местной экзотикой: Франция предпочитала плоды виноградной лозы.
«Кельнер вытер стол и вопросительно посмотрел на Равика.
— Рюмку «перно».
— С водой, мсье?
— Нет, постойте, — Равик передумал. — Не надо «перно». Что-то ему мешало. Какой-то неприятный осадок. Его надо было смыть. Но не этой приторной анисовой дрянью. Ей не хватало крепости.
— Рюмку кальвадоса, — сказал он кельнеру. — Или лучше два кальвадоса в одной рюмке».
Отсутствие жесткого регламента делало производство кальвадоса не в пример дешевле бренди. Неудивительно, что в годы Первой мировой войны именно этот напиток попал в солдатский паек французской армии. Так кальвадос впервые получил известность за пределами своей малой родины. Да и не только малой: по другую сторону фронта нормандская яблочная водка тоже пришлась по вкусу — крепкий алкоголь на всех войнах становится главной разменной валютой.
Вслед за вояками кальвадос оценили и штатские любители спиртного, опять-таки не столько за купаж, сколько за соотношение франк/градус. И вскоре приметой крупных французских городов стали специфические заведения «кафе-кальва», где с утра можно было поправить здоровье, подпорченное вечерними возлияниями. Так что репутация кальвадоса была весьма сомнительной — пойло для бедняков и опустившихся типов. Неудивительно, что герой Ремарка, нелегальный эмигрант Равик, отдает ему предпочтение.
А вот любил ли кальвадос сам Ремарк — вопрос спорный. Ветеран Первой мировой, конечно же, был прекрасно знаком с этим напитком, что ясно следует из «Триумфальной арки». Так ведь, судя по его романам, он был знатоком всех крепких напитков, распространенных в континентальной Европе первой половины прошлого века.
Сколько бы ни было заложено в «Триумфальной арке» автобиографических моментов, Ремарк не был бедным нелегальным эмигрантом. Он уехал из Германии еще до прихода к власти нацистов, жил по большей части в Швейцарии, и только Вторая мировая заставила его перебраться за океан. Автор бестселлеров, а тиражи его книг исчислялись сотнями тысяч, Ремарк был писателем весьма обеспеченным. Поить кальвадосом Марлен Дитрих, которая считается прообразом Жоан Маду, Ремарк стал бы разве что в порядке ознакомления с экзотикой. Как и положено кинозвезде, Марлен предпочитала шампанское.
«Равик подозвал кельнера.
— Есть у вас кальвадос?
— Нет. К сожалению, нет. Никто не спрашивает.
— Слишком элегантная публика…»
Качество напитка и его причащение к сонму благородных между собой слабо связаны. Как бы ни был хорош напиток, он остается «самогоном» до тех пор, пока официально не признан. Во Франции такое признание — это законодательный акт, охраняющий название, технологию, регионы производства…
Как ни странно, но только Вторая мировая война позволила кальвадосу войти в мировую элиту алкоголя. Лишь в 1942 году, уже во время оккупации Франции, были изданы соответствующие законодательные акты. Один устанавливал название «кальвадос» для напитков из Нормандии, другой касался контроля над производством кальвадосов в департаменте Ож. Так кальвадос получил шанс обрести свое место в ряду элитного алкоголя.
Шансом еще надо воспользоваться. И вот тутто свою роль и сыграл Ремарк. В 1945 году выходит «Триумфальная арка» — и популярность романа создала репутацию кальвадосу. Напиток солдат и клошаров получил превосходную рекламу. И в наши дни даже в Нормандии, где кальвадос по-прежнему гонит едва ли не каждый крестьянин, задешево не приобретешь даже продукт небольшой выдержки.
Кстати, молодой кальвадос и выдержанный заметно отличаются. Если выдержка напитка не превышает четырех лет, кальвадос — мощный, резкий, агрессивный, во вкусе и аромате преобладают зеленые яблоки. Чем старше продукт (маркируемый, как правило, Hors d’age), тем он мягче, тем глубже и богаче его вкус, тем больше в нем ванили, специй и зрелых яблок. Такой кальвадос наливают в бокал типа коньячного, дают ему немного подышать, но не особенно разогревают. Ценители чаще всего употребляют его в качестве дижестива.
И все же демократическое прошлое кальвадоса дает о себе знать: по-настоящему жесткого регламента его употребления не существует. Он может служить и аперитивом (особенно в виде «поммо» — смеси кальвадоса с яблочным соком). А на своей малой родине кальвадос и вовсе сопровождает всю трапезу: его пьют в перерывах между блюдами. Эта традиция называется trou Normand — «нормандская ямка».
«Жоан быстро поднялась. Ее лицо сияло. — Дай мне еще кальвадоса, — сказала она. — Похоже, он и в самом деле какой-то особенный… Напиток грез…»
