Возможно ли посадить осужденного в автозак и вывезти из одной колонии в другую без единого документа? Вероятно, да. Настолько же вероятно, насколько посадить журналиста в полицейскую машину и вывезти в лес.
12 июля в середине дня инспектор забрал меня с работы и отвел в отдел безопасности, где сияющее руководство колонии в лице главных режимников сообщило, что меня этапируют в суд.
Уже на следующий день я узнала, что суду об этом ничего не известно. Как бы ни закончилось это приключение — возвратом или переводом в Новгород, — я буду помнить 28-ю колонию в последние дни.
Сотрудника, который отказался закрывать глаза на очередную провокацию оперов и не позволил превратить мой отряд в травящее стадо.
Осужденных отряда, которые скорее всего потеряли положение по той же причине — отказа прессовать.
Об этих людях следует помнить, потому что они рядом.
Но чего же испугалось руководство?
Того, что я искала нарушения закона в производстве и нашла их?
Того, что я искала следы коррупции и нашла их?
Вряд ли.
Всякое руководство боится того, к чему в прессе так много призывает их руководство в лице президентопремьеров — открытости.
Обществу не сильно-то интересна тема тюрем, хотя общество исправно платит налоги за них. Несмотря на это, любое публичное упоминание вызывает у теперешних начальников страх и трепет.
Публичное — необязательно газетное. Публичное может быть и внутри тюрьмы. Начальники мыслят свою власть контролем и привыкли, что от них прячутся и скрывают. А еще, что их ненавидят.
Достаточно просто не делать этого или не ставить данные действия в приоритет, как система впадает в ступор.
Как можно ненавидеть и вообще воспринимать всерьез людей, которые конфисковывают Феллини и пишут в акте «порнография»?
Российская госсистема — экстраполяция системы тюремной в страхе смеха. Нынешние госчины испугались шутовства, посадив нас, те же самые чины со звездочками поменьше продолжают мне повторять в колонии, что «здесь у нас серьезное заведение».
Искусство опрокидывает авторитеты и, к сожалению, до тех пор пока власть мнит себя авторитетом на «поляне» в виде Российской Федерации, курсы современного искусства не появятся в колониях. И ведь никто при этом не ответит, почему бы и нет? Но мнить себя кем-либо мало. Подобное самомнение в масштабе страны возможно только при массовой потребности или запросе в нем.
А запрос на «железную руку» присутствует.
Будет неправильным ссылаться на соцопросы, от социума меня изолировали. Но и в изоляции ведь хотят того же «порядка», чтобы без «разброда и шатаний».
Полколонии наркоманов, полколонии алкоголиков, и все хотят порядка.
Главное — правильно все себе объяснить. Впрочем, тут и объяснять не требуется, те, кто с той или иной степенью доступности сделает это за вас, всегда на работе.
А перед освобождением объяснения трещат по швам. Казавшаяся устойчивой конструкция режима в голове осужденного делает наклон в сторону, часто ведущую к рецидиву.
Потерянность и пустота — вот как выглядит свобода для вожделевших «железной руки».
Так ли она выглядела после распада Союза? Был ли совершен шаг с тех пор?
Tweet
