Призрачный реформатор Хасан Роухани

Тем, кто в последние дни бурно радуется за Иран, — дескать, из 8 официальных кандидатов на президентский пост избиратель отдал предпочтение самому умеренному, — всё же не стоит обольщаться.

Хасан Роухани, доверенное лицо Верховного лидера аятоллы Хаменеи, глава иранского Центра стратегических исследований Совета по целесообразности, — опытный аппаратчик шиитского клира. Он в отличие от Саида Джалили, на победу которого ставили многие, включая автора этих строк (прогнозы — вещь неблагодарная, давно замечено), умеет облекать свои идеи в привлекательную форму. Он скорее приверженец идей Макиавелли. Но он никак не певец свободы.

Роухани, судя по первым его послевыборным высказываниям, точно оценивает свои силы и понимает, что сегодня пространства для маневра у него немного. К примеру, на ниве международной политики от Ирана отвернулись бывшие союзники: президент Египта Мухаммед Мурси и движение ХАМАС потребовали от Тегерана немедленно удалить бойцов шиитской группировки «Хезболла» с сирийской территории. Однако «Хезболла» воюет в Сирии исключительно по приказу Али Хаменеи, а ее группировки управляются бригадами «Аль-Кодс», командование которых напрямую отчитывается перед Рахбаром (вождем). Что тут сможет сделать Роухани? Ничего.

Нелегко избранному президенту придется и на переговорах со странами «шестерки» по иранской атомной программе. Ведь в отличие от времен президента Хатами Запад больше не будет довольствоваться «улыбками» и «переменами тона», но будет продолжать требовать конкретных действий в обмен на смягчение санкций. Выкручиваться и пускать пыль в глаза не выйдет.

Нелегко будет остановить и экономическую катастрофу: нефтяные доходы, уже упавшие вдвое, будут снижаться и дальше. Банковская система находится на грани краха. Чтобы ее спасти, Роухани пришлось бы помимо полной реструктуризации запретить иранскому ЦБ выдавать огромные займы финансовым и промышленным группам, близким к корпусу Стражей исламской революции. В лучшем случае ему просто не дадут этого сделать. В худшем — неуступчивость президента приведет к перевороту.

Конечо, избрание Роухани — выражение глубокого желания иранцев нормализовать политическую, экономическую, социальную жизнь, равно как и отношения с другими странами. Но празднуя его победу, они забыли, что «президент-реформатор» — коллизия отнюдь не новая не только для Тегерана, но и лично для Хаменеи.

В 1997 году он уже позволил выйти на авансцену Мохаммаду Хатами, идеологу левого движения «реформаторов». Тогда руководство исламского режима обвиняли в убийстве иранских оппозиционеров 17 сентября 1992 года в берлинском ресторане «Миконос», а также во взрыве в комплексе Эль-Хубар в Саудовской Аравии, унесшем десятки жизней. Тогда, как и сейчас, положение Ирана в мировом обществе было катастрофическим, а экономическая политика привела к 50-процентной инфляции и стремительно увеличивающемуся социальному неравенству. Но реформы Хатами так и остались словами, а на смену ему в 2005-м пришел реакционный Ахмадинежад.

У Хаменеи хорошая память. У Роухани, как говорят знающие его люди, — тоже.

The New Times писал о выборах в Иране в №20 от 10 июня 2013 года