ОМОН vs. многодетные мамы

Одних многодетных матерей избивает ОМОН… (Переяславский переулок, приемная «Единой России» 30 мая)	… а другие «вверяют своих детей» и получают цветы от президента (Кремль. Церемония вручения ордена «Родительская слава» 31 мая)

Мы решились на голодовку, потому что устали от бездействия и произвола властей.

У меня 27 кв.м — комната в общежитии, в ней живут восемь человек: пятеро моих детей и двое внуков. Мою семью сняли с очереди в 2011 году — решили почистить ряды очередников, сказали, что если мой ребенок родил своего ребенка, то у него уже своя семья и он больше не член моей. Так что было у меня пятеро детей, а теперь, по мнению государства, остались трое. Я пошла против этого произвола и приехала протестовать из Набережных Челнов, где живу, в Москву.

У москвички Екатерины Мальдон — 14 кв. м на шестерых жильцов. Она стоит в очереди на жилье, но вместо квартиры ей обещают 1 млн рублей субсидий, но в Москве на эти деньги невозможно купить жилье.

У Ирины Калмыковой девять лет назад сгорел дом. У нее трое детей, и администрация города не дала ей даже комнатку в общежитии — а дело происходило в Сибири. Зимой Ирина осталась на улице с детишками, и ей пришлось снимать жилье. Потом она переехала в Москву и уже пять лет снимает жилье в столице — своей крыши над головой нет.

Мы — три многодетные мамы, которые устали от отписок. 28 мая мы подали заявление в приемную «Единой России» и сказали, что не уйдем, пока наш вопрос не начнут решать. Слова «езжайте домой и ждите ответа» нам не подходят — я это слышу уже два года.

30 мая из здания вышел мужчина, сказал, что он собственник, и мы ему мешаем, хотя мы только ночью раскладывались и спали, в 7 утра все собирали и сидели дальше, по уголочкам. Вот этот собственник и натравил на нас ОМОН, который действовал так, будто идет захват трех вооруженных до зубов террористок! Хотя на самом-то деле — три беззащитные мамы с бумажками в руках. Приехали четыре автозака, в каждом — по команде омоновцев. А потом эти молодые мальчики, защитники Отечества, годящиеся нам в сыновья, в жесткой форме, заломив нам руки, погрузили нас в автозак и увезли в Мещанское ОВД. Остальные автобусы остались у приемной «Единой России».

В ОВД с нами провели беседу и через три часа отпустили с напутствием — мол, если опять за свое возьметесь, снова окажетесь в ОВД.

Мы вернулись на крыльцо здания ЕдРа и спокойно просидели там меньше десяти минут. А потом — новый шквал ОМОНа: нас схватили за руки и за ноги, эти же самые мальчики! И забрали нас обратно в ОВД, причем на этот раз церемонились еще меньше — мы остались с синяками. В Мещанском ОВД у нас отобрали телефоны, чтобы мы не смогли позвонить адвокатам. Но группа поддержки ночевала у дверей всю ночь. Полицейские очень боялись огласки.

Когда я пишу эти строчки, Екатерина и Ирина все еще в полиции. Суд назначил им наказание в виде 15 тыс. рублей. Они не выдержали и сказали, что у суда нет чести. Судье это не понравилось, и она усмотрела в этом их высказывании оскорбление личности. Результат: уголовное дело в добавок к штрафу.

Меня, когда я выйду из больницы, тоже ожидает суд. Но мы еще поборемся. Я поняла: по-другому у нас нельзя — то, что положено тебе по закону или по совести, приходится выбивать с боем, приступом, порой сердечным. Если, конечно, ты не входишь в дверь приемной ЕдРа как свой человек.