Как уходил один из самых противоречивых и один из самых ярких политиков постсоветской России — The New Times попытался реконструировать последние пять дней жизни Бориса Березовского
Дом, где скончался Березовский, в Аскоте, графство Беркшир
В свой последний день, 23 марта 2013 года, он поднялся необычно для себя рано. Как правило, он выходил из спальни, когда в Сити уже собирались на ланч, а это была суббота и торопиться и вовсе не было нужды — охранника Ави он отпустил до трех, значит, и ранних встреч запланировано не было. Но что-то его подняло около девяти утра. Или он не ложился, как нередко с ним случалось, совсем? На нем были черная тенниска, тренировочные штаны. В доме не было ни души: обслуга появлялась позже — в тот день кухарка и ее муж приехали, когда в доме уже была полиция, и им пришлось сидеть в машине у ворот, закрываясь от сходивших с ума фотокамер. Звонил ли он кому? Звал ли кого-нибудь? Его мобильные телефоны и компьютеры, а значит, и вся информация о последних минутах одного из самых известных людей российской политики, теперь находятся под замком в полиции. Он вошел в прилегающую к его спальне ванную, закрыл на щеколду дверь. Спустя почти шесть часов охранник найдет его на полу: удавка на шее, полоска разорванной ткани на перекладине над ванной. Остолбенение знавших его людей: Бори, Бориса Абрамовича, БАБа, могущественного Березовского — больше нет? Статьи и некрологи во всех ведущих мировых СМИ на всех континентах. Убили? Сам?
Понедельник
В понедельник, 18 марта, он как всегда говорил сразу по нескольким телефонам. Звонил зятю, бизнесмену Егору Шуппе: тот собирался в Киев. Впрочем, с Шуппе он говорил почти каждый день: зять не только помогал деньгами, пока некогда один из богатейших людей России продавал свои «Майбах», «Бентли», картины, купленные в прежние годы на аукционе Сотбис ( на счета давно уже ничего не поступало, а если и поступало, то уходило на отдачу долгов), но и предоставлял ему свой офис после того, как Березовский был вынужден закрыть собственный в Лондоне — нечем стало платить зарплаты. Секретари Шуппе выполняли разные его поручения — например, заказывали билеты. Времена, когда Березовский летал только чартерами— он много лет пользовался услугами одной швейцарской компании, — тоже прошли. Через неделю он собирался быть в Израиле — хотел прилететь в первый день еврейской Пасхи — Песаха, 25 марта, и с понедельника договаривался о встречах. Позвонил в Латвию своему партнеру, Михаилу Шейтельману: «Он сказал, что у него возникла идея, которую он хочет со мной обсудить, и попросил прилететь в Израиль. Собирался там пробыть десять дней», — рассказал Шейтельман The New Times. — Да, говорил именно о 25 марта: я еще попросил его дать мне знать, если у него планы изменятся. Но он больше не перезвонил». Распорядился заказать билет на 25 марта и своей любовнице, 23-летней Катерине Сабировой, с которой предполагал встретиться прямо в аэропорту Бен-Гурион (The New Times опубликова интервью с ней). Собственно, весь понедельник он и занимался грядущей поездкой: гостиница в Эйлате, врачи на Мертвом море, деловые встречи. И уже к вечеру позвонил давнему партнеру, писателю Юлию Дубову, который в последнее время еще и регулировал его отношения с прессой. Впрочем, после суда с Романом Абрамовичем и отказа от апелляции интерес СМИ к нему угас, да и сам он журналистов сторонился. Не хотел отвечать на одни и те же вопросы, которые сводились к одному: что он собирается теперь делать?
Но в тот вечер понедельника Березовский явно раздумывал: а не пора ли свои планы вынести на публику? Он позвонил Дубову и спросил: «А где этот парень из «Форбса»?» — «По-моему, здесь, в Лондоне», — ответил Дубов и тут же отправил эсэмэску своим контактам в русском Forbes: звоните Березовскому.
Вторник
Это был хороший для него день. Видимо, он принял для себя какое-то решение. Во всяком случае, тот же Дубов говорит, что во вторник, 19 марта, в телефонной трубке он услышал того, прежнего Бориса, энергичного, живого, а не «умирающего лебедя» (цитата), который в прежние недели искал у окружающих сочувствия. «Старик, у меня все болит, ничего не хочется», — вспоминают лондонские знакомые разговоры с Березовским в предыдущие недели и месяцы — после суда. О том, что у Березовского депрессия, и не простая, а клиническая, требовавшая медикаментозного лечения, многие из его окружения знали. Знали, что он лежал в клинике Prior, что сидел на антидепрессантах, что не выходил из дома. Это был настолько разительный контраст с прежним БАБом, энергии которого, казалось, могло хватить на освещение средних размеров города, что даже у близких возникло подозрение: а не разыгрывает ли он спектакль? Их можно понять: 12 лет Березовский был в состоянии открытой войны с лидером немаленькой страны, судился с российской Генпрокуратурой, выигрывал, добился отказа от экстрадиции в Россию, получил английский паспорт, размазал по стенкам британского правосудия адвокатов РТР и главы «Альфы-групп» Михаила Фридмана, иногда проигрывал. Впрочем, в последние годы проигрывал постоянно. Российские власти отвечали ему пулеметами по периметру: он был объявлен персоной нон-грата в Латвии, его кинули обязанные ему как минимум парой десятков миллионов лидеры «оранжевой революции» на Украине, даже Саакашвили и тот не пустил его на похороны Патаркацишвили в Тбилиси, предварительно заставив униженно ждать четыре часа в аэропорту. «Это было, когда Боря сошел с ума» — так квалифицировал объявление Березовским войны Путину Бадри Патаркацишвили. «Я тебя породил, я тебя и уйму» — с таким плакатом Березовский стоял перед посольством РФ в Лондоне еще зимой 2012 года. Поверить, что Березовский сломался — его окружение отказывалось.
«Так! Я обо всем с ним договорился, — сказал Березовский Дубову по поводу своей встречи с журналистом русского Forbes. — Мы с ним просто поговорим, не под запись, потому что интервью я не даю. Ты ведь тоже с ним будешь встречаться? Давай так: я с ним договорился на четверг, но если мне что-то не понравится, я тебе позвоню, а ты встретишься с ним после меня», — в своем обычном режиме скорострельной стрельбы изложил свой план Березовский. На том и порешили.
Среда
Информации слишком мало, чтобы делать определенные выводы, но кажется, что со среды 20 марта Березовский готовился к своему выходу на российскую публику — объявить, что готов к примирению с Путиным в обмен на разрешение вернуться домой, в Россию. Собственно, стратегию своего возвращения он, видимо, начал выстраивать вскоре после проигранного суда: по некоторым данным, свое письмо российскому президенту он отправил еще в ноябре. В январе он встретился на израильском курорте Эйлат с лидером ЛДПР Владимиром Жириновским. Человек, который «делал президентов и премьеров», конечно же, понимал, что его возвращение — даже если Путин на это пойдет, требует соответствующего информационного обеспечения, равно как переговоров в коридорах Кремля: предстояло обсудить такие детали, как десяток, если не больше, открытых против него в России уголовных дел. Очевидно, что Жириновский мог тут работать как лицом, так и источником информации. Первое и главное: гарантии? Второе: насколько будут готовы согласиться с его возвращением силовики? Наконец: что за это придется отдать, коли отдавать есть не так много, и каков вообще будет совокупный размер жертвы, которую от него потребуют принести?
„
О том, что у Березовского депрессия, и не простая, а клиническая, многие из его окружения знали
”
По данным источников в Лондоне, 20 марта Березовский встречался с другим изгнанником, с Владимиром Гусинским — подтвердить эту информацию The New Times не удалось. Однако собеседники утверждают, что Березовский с разными людьми, из тех, кто уехал из России и кому удалось вернуться, обсуждал, насколько можно верить Кремлю. Какие слова ему надо будет сказать на публику еще в Лондоне? Путин — он способен брать и выполнять взятые на себя обязательства? То есть помнит ли он пацанские правила 90-х или это уже совсем другой человек?
Четверг
Березовский не перезвонил Дубову, впрочем, тот уже знал, что встреча с журналистом Ильей Жегулёвым перенеслась на пятницу. «Простуду подхватил», — сказал он Жегулёву. Очевидно, 21 марта БАБ обдумывал информацию, полученную им накануне, давал себе время, прежде чем сделать шаг, который будет трудно отыграть назад: публично сообщить всей российской элите, что готов к капитуляции. Впрочем, возможно, он и звонил кому-то в Москве — пытался узнать, ждать ли ему реакции на свое письмо Путину, и если ждать, то когда. Журнал Forbes с материалами, посвященными Березовскому, должен был выйти к читателям в конце апреля, но Березовский, сам когда-то успешно манипулировавший журналистами и вложивший огромные деньги в оборудование охранно-разведывательного агентства «Атолл», понимал: слух пойдет раньше, удержать сенсационную новость будет трудно, да, скорее всего, во время интервью вокруг будет еще с пяток магнитофонов — жучков, спрятанных в ручках, зажигалках и подлокотниках кресел, а то и в воротнике ничего не подозревающего репортера. Короче, он готовился не к интервью — к признательным показаниям или, точнее, к передаче сигналов Лубянке, Старой площади и в конечном итоге главному офису в Кремле.
Пятница
Утром 22 марта Березовский позвонил в Тель-Авив предпринимателю, в прошлом одному из алюминиевых королей России Михаилу Черному, с которым много в последний год общался. Черной дал Березовскому денег на оплату адвокатов, когда процесс с Абрамовичем еще находился в стадии подготовки. Березовский предупредил его, что в понедельник прилетает, просил заказать гостиницу в Эйлате. Что он делал в середине дня — неизвестно. Ближе к вечеру он поехал в Лондон — встречаться с журналистом русского Forbes.
«В ресторане при отеле Four Seasons было шумно. Играл рояль, рядом вели переговоры арабские предприниматели» — так описывает место действия Жегулёв. «Как вы себя чувствуете?» — спросил я Березовского, чтобы как-то начать разговор. «Спасибо, хорошо. А что вы спрашиваете?» — немного нервно переспросил Березовский», — пишет Жегулёв в материале, опубликованном на сайте журнала вечером 23 марта — в день, когда стало известно, что Березовский больше никому и никогда не даст интервью.
В этом разговоре Березовский не скрывал, что раздавлен, но при этом, очевидно, говорил он только то, что хотел. Да, он мечтает вернуться на родину. Да, он многое понял и переоценил — в частности, у него нет былых иллюзий по поводу Запада и возможностей российской оппозиции — революции не будет, Путин навсегда. Да, он понимает, что будет торг, но противная сторона должна знать, что все деньги — у семьи Патаркацишвили («Не я управлял бизнесом. Когда деньги за ОРТ и «Сибнефть» пришли, я отдал Бадри, полностью передоверил управление своими финансами») — и если она хочет что-то получить, то без его, Березовского, помощи, не обойтись. Да, в конце концов, он готов и к какому-то наказанию (отсыл к Ходорковскому), но просит помнить, что ему уже 67 лет и тюрьмы ему не выдержать.
„
Короче, он готовился не к интервью — к признательным показаниям или, точнее, к передаче сигналов Лубянке, Старой площади и в конечном итоге главному офису в Кремле
”
И последняя фраза — «Я не знаю, что мне дальше делать». Другими словами — я отдаю себя в ваши руки, я готов на все. Но как показали события следующего дня: нет, на все он не был готов.
Березовский был умен, да и слишком хорошо знал людей, находящихся у власти в России, чтобы не понимать: пощады не будет, пусть и не в клетке по московским улицам, но на лобное место телеэкранов его выставят, заставят признаться в том, что совершал и о чем только мог помыслить. Эту картинку, в том числе где будут стоять камеры и как поставят свет, чтобы выглядел он маленьким и старым евреем с чуть заметными рожками на голове, он, наверное, представил себе, когда ехал домой, в городок в 39 км к юго-западу от Лондона, в Аскот, который вместе с похожими городками русские здесь называют «лондонской Рублевкой». Сказал ли о чем-то второй жене Гале, с которой говорил по телефону из машины? Слышал ли что-то шофер его «Мерседеса»? Какие распоряжения давал своему помощнику Михаилу Котляку, с которым вечером пятницы тоже говорил? Впрочем, это уже неважно. В районе девяти вечера он был уже у ворот дома, который, к слову, ему не принадлежал. Дом обнесен забором, по периметру через каждые десять метров — камеры наблюдения. Электронные замки на обоих воротах. Вошел. Отдал распоряжения охраннику Ави. Пошел к себе в спальню, из которой дверь — в ту самую ванную, где назавтра его найдут уже неживым.
На момент сдачи номера в печать британская полиция не представила окончательных выводов относительно обстоятельств смерти Бориса Березовского. Детективы склоняются к тому, что опальный олигарх умер от удушения неким куском ткани — возможно, и не без посторонней помощи.
23 марта
Борис Березовский умер в 9.30 утра — таковы данные вскрытия. Охранник-израильтянин, бывший сотрудник Моссада Ави Навама в 10 утра отправился выполнять поручения хозяина, полученные накануне, — получается, что в момент смерти олигарха он был еще дома. Примерно в 15.00 он вернулся и обнаружил телефон Березовского с тремя пропущенными вызовами. Зная, что Борис практически всегда перезванивал своим собеседникам, он побежал искать его по комнатам. Дом был пуст, и лишь ванная комната была заперта изнутри. Выломав дверь, Ави наткнулся на лежащее на полу тело. Пульс не прощупывался, поэтому Ави тут же вызвал скорую, которая, в свою очередь, в 15.23 сообщила о случившемся в полицию округа Тэмз-Вэлли графства Беркшир. Стражи правопорядка приехали почти мгновенно, дом и прилегающая территория были оцеплены.
Новость облетела мир лишь в восемь вечера, когда зять Березовского Егор Шуппе написал на своей странице в Facebook: «Умер Борис Березовский».
В тот же вечер на сайте британской газеты The Guardian появилась информация о том, что Борис Березовский, скорее всего, покончил с собой.
24 марта
В доме продолжали работать эксперты, в том числе спешно вызванные специалисты по химическим и радиоактивным загрязнениям: в кармане у одного из медиков сработал дозиметр.
Лишь в ночь с 24 на 25 марта тело Березовского было отправлено в Wexham Park Hospital.
25 марта
Патологоанатомы Wexham Park Hospital провели вскрытие, результаты показали: Березовский умер в результате удушения, однако никаких следов борьбы обнаружено не было.
26 марта
На опознание тела в Wexham Park Hospital приехала старшая дочь Березовского Елизавета.
27 марта
Со ссылкой на семью покойного, которую познакомили с данными судмедэкспертизы, The Guardian сообщает о сломанном ребре, выявленном во время вскрытия.
28 марта
Коронер Ее Величества в графстве Беркшир Питер Бедфорт открывает процедуру дознания в ратуше Виндзора. Задача коронера — принять решение, носила ли смерть криминальный характер, и если да, то передать его в уголовный суд. Первое заседание длилось всего полчаса, на слушаниях было объявлено, что прибывшие в Аскот по вызову охранника врачи скорой помощи обнаружили тело Березовского на полу в ванной, на шее у него был завязан узел из материи, такая же материя была привязана к перекладине для душевой шторки.
Ведущий дело инспектор полиции Марк Биссел сказал телеканалу Sky News, что олигарх умер от удушения, но исключить версию убийства пока нельзя.
Результаты токсикологической и гистологической экспертиз появятся через несколько недель. По этой причине Бориса Березовского похоронят не раньше мая.
фотография: Sky News
Tweet
