21 марта Совет по правам человека при Президенте РФ заявил, что проведет независимую экспертизу дела московской студентки Александры Лотковой, осужденной на три года колонии за стрельбу из травматического пистолета в метро. Приговор кажется правозащитникам слишком суровым. Осужденная утверждает, что стреляла в целях самообороны
Как я? Я в шоке. Не думала, что посадят. Ожидала максимум условного срока. Я ведь почти год была под домашним арестом, посещала университет — нельзя было ночью гулять, нельзя пользоваться интернетом, но так довольно все спокойно, даже интервью журналистам давала.
На суде прокурор попросил три года лишения свободы, они посчитали, что я асоциальна и опасна для общества.
Но если бы ситуация повторилась вновь, я бы поступила так же. Тогда, 26 мая прошлого года, мы — три подруги и трое мальчиков — вошли в метро «Цветной бульвар». Я с девчонками спустилась, а мальчишки чуть задержались, и мы ждали их около эскалатора. Я стояла внизу и видела, что на эскалаторе происходит что-то странное. С нашими мальчишками спорили какие-то трое неизвестных. Мальчишки вызвали полицию, но полицейский никак не помог. Я видела, как один из парней (потом я узнала, что это был Курбанов) достал нож, размахивал им, выкрикивал какие-то угрозы. Эти парни были пьяные. Началась драка. Один из наших спутников подошел и сказал, что его порезали ножом. Тогда я достала травматический пистолет и выстрелила. Пистолет я купила после того, как в 17 лет на меня напали.
Конечно, после этой драки в метро мне не надо было уезжать домой. Но о том, что один из парней, Белоусов, ранен и в реанимации — пуля пробила ему легкое, — я узнала из новостей. Мы с другом поехали к нему в больницу, он вышел к нам, я перед ним извинилась, и казалось, что все нормально. Но я не знала, что он уже написал против меня заявление. Когда я вернулась домой, меня задержали. Да, конечно, мне жаль, что так случилось, что человек по моей вине оказался в реанимации, но ведь если бы я не выстрелила, они могли бы кого-то из наших зарезать. Они старше и сильнее, чем наши мальчишки, которым 18–19 лет — вот и пришлось мне их защитить.
Сначала была нормальная следовательница, а потом почему-то передали другой — Диане Гайнуллиной. Она говорила, что я стреляла, потому что я националистка (среди пострадавших был Ибрагим Курбанов. — The New Times), но мне никакого дела нет до того, какой он национальности.
Судил меня такой одиозный судья Криворучко из «списка Магнитского». Он не слушал, что говорили мои адвокаты, всем своим видом показывая: что вы мне тут доказываете, и так все ясно. Когда в суде отсматривали видео той драки, я хотела объяснить, как все было на самом деле, но судья не разрешил мне это сделать. В последнем слове я говорила, что сожалею о том, что произошло, что я не преступница, я ведь и к детям-сиротам в детские дома ездила, и бомжами занималась. Когда судья зачитал приговор и в зал зашел конвой, я старалась не показать прокурору и судье, что я чувствую. Я не хотела, чтобы они думали, что они меня сломали.
А здесь, в тюрьме, в камере ночью очень холодно, я сплю в одежде. Надо сказать родным, чтобы мне передали расческу, теплые вещи, носки. Хорошо бы и щипчики для бровей… А еще книги: я не успела дочитать Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», прочла только «Раковый корпус». Здесь в библиотеке, наверное, такой книги нет. Но тогда можно почитать что-нибудь из XX века. Надеюсь, что кассация изменит приговор. Очень жду адвоката, чтобы написать жалобу.
Tweet
