Русское кино на рандеву

Парадоксальный итог отечественного киносезона: немало достойных фильмов, которые оказались не нужны ни зрителю, ни фестивальной Европе. The New Times составил десятку лучших российских фильмов года и попытался понять, что происходит с нашим кинематографом

Кадр из фильма «Рассказы» Михаила Сегала

*Премия киноведов и кинокритиков «Белый слон» — наиболее оперативная из национальных кинопремий, раньше всех подводящая итоги киногода.

Среди кинокритиков можно встретить тех, кто на голубом глазу уверяет, будто именно отечественные фильмы были в 2012-м наиболее необычными и они артистичнее всех европейских. Автор к их числу не относится. Тем не менее, столкнувшись с необходимостью выдвигать собственных претендентов на премию «Белый слон»*, задумался. Достойных кандидатов оказалось как никогда много.

Десять и больше

Вот субъективная десятка самых интересных российских картин 2012-го. Фильмы расставлены не «от лучшего к худшему», а просто по алфавиту.

1. «Белый тигр» — неожиданная для Карена Шахназарова мистическая драма про войну, подводящая к мысли, что всякая война 
порождает бессмертных монстров, переходящих из века в век. И все это, между прочим, на примере Великой Отечественной.

2. «В тумане» — вторая после вызвавшего скандал фильма «Счастье мое» игровая картина документалиста Сергея Лозницы. Еще одно высказывание о войне, на сей раз основанное на повести Василя Быкова. Главная проблема — можно ли на войне человеку человеком остаться? Ответ: нет.

3. «Жить» — философская сказка режиссера Василия Сигарева (ставшего известным после фильма «Волчок») о мертвецах, которые возвращаются к тем своим любимым, кто существовать без них не в состоянии. Смерть детей, смерть родителя, смерть супруга: можно ли с этим справиться?

4. «Кококо» — сатира Авдотьи Смирновой на тему о невозможности гармоничного сосуществования современной интеллигенции и современного народа.

5. «Орда» — концептуальная историческая драма Андрея Прошкина, снятая по оригинальному сценарию Юрия Арабова, о сути истинной веры, актуальная для сегодняшней России, где церковные олигархи уже не те, какими были когда-то. Фильм замечателен и тем, как в нем тщательно реконструирован (фактически придуман, но с опорой на все возможные источники) быт Золотой Орды.

6. «Последняя сказка Риты» — эстетский киноопус Ренаты Литвиновой о женщинах, а также о мире земном, который ужасен, и мире загробном, который идеален. Литвинова есть Литвинова.

7. «Рассказы» — редкий пример российского остросоциального кино, едкого и остроумного. Сатира на страну, где перекошено все: от вертикали власти до взаимоотношений между поколениями. Альманах из четырех новелл, снятых по собственному сценарию неизвестным прежде Михаилом Сегалом, от которого теперь ждешь откровений.

8. «Фауст» — последняя часть тетралогии Александра Сокурова о диктаторах, завершающая цикл «Молох» — «Телец» — «Солнце». Фильм, победивший на прошлогоднем Венецианском фестивале (тем не менее по формальным признакам он считается фильмом 2012-го).

9. «Шпион» Алексея Андрианова — чтобы не возникло ощущения, будто мы хвалим только артистические картины, пренебрегая коммерческими, отметим этот изысканный фильм, снятый по «Шпионскому роману» Бориса Акунина в редком для нашего кино жанре альтернативной истории. Накануне Великой Отечественной Москва совсем не такая, какой была на самом деле. Там осуществлены все архитектурные утопии 30-х: Дворец Советов и др.

10. «Я тоже хочу» — притча Алексея Балабанова о жизни, смерти и пути к счастью (для одних он открыт, а для других недоступен), в которой режиссер, почитаемый некоторыми киноманами как лучший в России, подводит личные жизненные итоги. Ходят разговоры, будто это последний фильм Балабанова.

Согласитесь: десятка недурственная. Между тем мы не назвали ряд других картин, ставших знаковыми событиями. Социальную драму Светланы Басковой «За Маркса…», психологическое исследование Кирилла Серебренникова «Измена», жесткий фильм Алексея Мизгирева о Москве, армии, братках и ментах «Конвой», разговорную, тоже не лишенную социального подтекста комедию Бориса Хлебникова «Пока ночь не разлучит», киноманский хоррор Михаила Брашинского «Шопинг-тур», минималистскую эстетскую драму Ивана Вырыпаева «Танец Дели», победившую на «Кинотавре» мелодраму Павла Руминова «Я буду рядом» о молодой смертельно больной матери, которая, пока жива, решает лично выбрать приемных родителей для своего шестилетнего сына…

Где «новая волна?»

В 2012-м стало окончательно ясно, что в нашей кинорежиссуре произошла смена поколений — что не мешает с разной долей успеха творить Шахназарову, Хотиненко, Сокурову, Муратовой, Андрею Смирнову и др., включая снимающего очередной фильм Михалкова. Но «новой русской волны», на появление которой так рассчитывали прогрессивные кинокритики и зарубежные кинофестивали, не появилось и не появится.

К «новой волне» у нас относили Хлебникова, Попогребского, Андрея Прошкина, Мизгирева, Сигарева, Хомерики, Вырыпаева, Германа-мл., Федорченко, Серебренникова (все заявили о себе в возрасте плюс-минус 30) и многих других. Но теперь понятно, что у нас есть ряд относительно молодых умных режиссеров. И ничего больше.

Проблема не в том, что у «новой волны» должна быть некая стилевая общность. Стилевая-то как раз есть, наши новые режиссеры — это резко отличает их от представителей предыдущих кинопоколений — ориентируются не на советское, а на мировое, прежде всего европейское кино. Беда в том, что в нашем новом кино, как ни хвали отдельные фильмы, все-таки не чувствуется общей, иной для мира и потому интересной интеллектуальной идеи. Не ощущается мощи, которая отличала в 1990-е иранское и датское кино, а в 2000-е — корейское и румынское (отчего они и стали фестивальными феноменами).

Почти все киноволны возникают на основе интереса киномастеров к родной изменившейся реальности — так родились итальянский неореализм и французская «новая волна». Но хотя российская реальность требует критического анализа, как, возможно, никакая другая в мире, а западные кинофестивали ждут от наших анализа этой реальности, отечественные режиссеры–продюсеры–прокатчики по-прежнему бегут от социальности, как от чумы.

Казалось бы, социальных картин стало больше, чем в 2011-м. Характеризуя лучшие фильмы года, мы не раз использовали термин «социальный фильм». Но те же «Рассказы», самое меткое социальное киновысказывание, заработали в прокате ерунду. А с 2013-го государство в лице Министерства культуры намерено контролировать уже даже создание сценариев, выдавая заказы и деньги только на те, которые удобны власти. Так что социального кино станет еще меньше.

Одна надежда — что появится совсем уже новая, еще более молодая русская киноволна. В этом году ученики режиссера Марины Разбежкиной коллективно создали документальный фильм «Зима, уходи!» — непредвзятую хронику движения протеста в России в конце 2011-го — начале 2012 года. Этот фильм можно рассматривать как манифест совсем уже нового кинопоколения. Последует ли что-нибудь за манифестом?

Где зритель? Где Европа?

*В десятку самых кассовых фильмов 2012-го не попал даже потенциально коммерческий «Шпион», потому что «больно умный». Десятка выглядит так: «Иван Царевич и Серый Волк», «О чем еще говорят мужчины», «Духless», «Тот еще Карлосон», «Август. Восьмого», «Ржевский против Наполеона», «Мамы», «8 первых свиданий», «Няньки», «Zолушка».

Лучшие отечественные картины на внутреннем кинорынке неконкурентоспособны прежде всего потому, что нет сетей альтернативного кинопроката, которые есть везде на Западе и особенно развиты во Франции и Канаде. Там зрителям доступно любое кино. Даже уссурийское и младомальтийское. У нас доступно только голливудское, а из отечественного — хапужное, зачастую жалкое. Говоря о том, что лучшие отечественные фильмы не доходят до нашего зрителя либо ему неинтересны*, мы обычно утешаем себя фразой: «А зато именно эти фильмы 30–40-летних режиссеров отбирают на все главные фестивали мира!»

Но 2012-й доказывает, что и Европа постепенно разочаровывается в нашем новом кино, более не ожидая от него социальных откровений и ориентируясь на свое кино, более актуальное.

Да, Сокуров победил в Венеции-2011. Но Сокуров давно считается не российским, а всемирным мэтром. Да, на всех трех главных европейских фестивалях года были представлены фильмы режиссеров нашей недоосуществившейся свежей волны: в Берлине — «Конвой» (вне конкурса), в Канне — «В тумане» (в конкурсе), в Венеции — «Измена» (в конкурсе) и «Я тоже хочу» (вне). Но единственный приз завоевал лишь фильм «В тумане», и то приз неофициального жюри ФИПРЕССИ (Международной федерации кинопрессы).

Можно считать успехом, что в лонг-лист претендентов на награды Европейской киноакадемии угодили сразу три наши картины: «Фауст», «В тумане» и «Жила-была одна баба» Андрея Смирнова (европейцы сочли эту прошлогоднюю ленту картиной 2012-го). Но в итоговый список номинантов попал лишь «Фауст», и то не в главных категориях (лучшие работы оператора и художника). Кроме того, «Портрет в сумерках» Ангелины Никоновой (по нашим меркам, тоже фильм 2011-го) претендовал на звание «европейского фильма-открытия года».

Но когда 1 декабря евроакадемия вручила свои награды, выяснилось, что наши не получили ничего.

Это можно рассматривать как тревожный звонок для нашей молодой режиссуры. Европа к ней все еще присматривается, но на нее не ставит. Потому что у нашего нового кино, при всех достоинствах отдельных фильмов, нет фирменных тем, стиля и жанров, которые выделяли бы его из мирового кинопотока. Потому что наши, строго говоря, ничего ни эстетически, ни философски не добавляют сейчас в копилку европейского кино. И потому что наше кино, еще и еще раз повторим, за редким исключением, боится взваливать на себя острые политические и социальные проблемы, которых в России — как нигде в Европе, даже переживающей кризис.

Наше кино, что бы мы ни говорили в его защиту, остается трусоватым.