Через тернии — к детям

Предложение единороссов запретить американцам усыновлять российских детей-сирот вызвало в обществе шквал критики. Более него, против него выступили уже четверо министров кабинета Медведева — Лавров, Ливанов, Абызов, Голодец. Раскритиковала своих коллег и глава думского комитета по вопросам семьи, женщин и детей Елена Мизулина. Уполномоченный по правам человека при президенте РФ Владимир Лукин назвал законопроект «чудовищным, торговлей детьми, которая позорит страну». Тем не менее, депутаты намерены расширить географию «Антимагнитского закона». Он коснется всех стран, которые присоединятся к Закону Магнитского, грозно предупредил 18 декабря депутат-единоросс Михаил Старшинов. Премьер Медведев пока отмалчивается. Молчит и президент. Между тем голосование во втором чтении назначено на среду, а окончательное принятие закона — на 21 декабря.

Процесс усыновления начинается в стране проживания — задолго до того, как усыновители отправятся в страну, в которой решили усыновить ребенка. Специальные социальные службы под микроскопом начинают изучать вас, вашу семью, социальное, материальное положение, психологическое состояние, а самое главное – мотивацию. Процедура длится в течении года. За это время с вами не раз проведут беседу психологи, в том числе с вашими детьми, если они у вас есть, причем отдельно от родителей. Трижды вам придется очень подробно общаться с социальными работниками, которые вытянут из вас всю информацию до капли и до десятого колена. Конечно, требуется собрать кое- какие документы, но они четко обозначены и сбор их не составляет серьезных проблем. По истечении года комиссия решает, позволить вам усыновление или нет. Причем не имеет значения, будете вы усыновлять у себя в стране или за ее пределами. Нередко случаются и отказы. И только после этого усыновители могут направляться в страну, где решили усыновить ребенка.

В разных странах процесс проходит по разному. Но никогда и нигде — легко. Я буду рассказывать о России и Франции. Как действуют рядовые французы?

Прощупав все сайты в интернете, определяешься с городом в России. В России эта сфера хорошо развита, там имеется полная информация о процедуре, банк детей, контакты с посредниками. Выбрав себе посредника, усыновители выезжают на место и передают документы посреднику, составляют с ним контракт. Для иностранцев, в большинстве не владеющих русским языком, этот посредник — единственная ниточка, связывающая их с административными органами. Потому посредники пользуются ситуацией и не стесняются в назначении гонорара. Есть, конечно, среди них честные и порядочные люди. Хотя сохранить порядочность в этой сфере очень сложно – скорее бросишь это занятие к черту. Мы обошлись в обоих случаях без посредников. Сами владеем двумя языками и ногами, чтобы бегать по инстанциям.

Наша дочка Девчушка родилась у очень молодой мамы и стала уже третьим ребенком, и оказалась ей не нужна, как не нужна своим бабушкам и дедушкам, как оказались не нужны ее старшие брат и сестра. Не нужна она и другим российским гражданам.

Прежде чем быть представленным иностранным усыновителям, ребенок должен получить дважды отказ от российских усыновителей. Еще бы — болячки, которые она приобрела при рождении, мало кому нужны, да и у людей своих хлопот не оберешься.

Родилась она полтора года назад. И тут явились мы — какие-то дядя с тетей, да еще и мальчишка с ними. Мы ее гладили, целовали, трясли какими-то погремушками, качали и носили ее на руках, разговаривали с ней, пели. Потом мы научили ее ходить.

А потом мы уехали. И вернулись снова через пару месяцев. Опять принесли любимые игрушки, опять пели ту грустную песенку. И девочка задумалась: «Значит, они теперь будут все время появляться? Значит, теперь она особенная? У нее есть то, чего нет у других соседей по манежу! Можно даже немного загордиться по этому поводу!»

Прошло еще полгода и мы снова вернулись. Мы одели нашу будущую дочку в новую одежду и вышли с ней не только на улицу, но и за ограду дома, в котором она жила.

Для нее началась новая жизнь. Кто мы?

Моя жена — француженка, но отлично владеет русским языком, я — русский по происхождению. Четыре года назад мы увезли из России нашего первого сына. Мы представляем собой счастливую полноценную русско-французскую семью, о чем повествуют регулярные отчеты, которые иностранные усыновители обязаны в жесткие временные рамки отправлять каждый год в соответствующие инстанции России. Через год после усыновления первого ребенка у нас возникло желание усыновить еще одного. Нам так и в Доме Ребенка сказали: «До свидания!» Пройдя все необходимые проверки во французских инстанциях, которые длились год, мы подали заявление в Министерство социальной защиты населения о предоставлении ребенка для усыновления. После этого ждали еще год.

Хотим отметить, что для нас первая встреча с ребенком сравнима с его рождением. Мы не выбираем ни его внешность, ни его характер, ни его болезни. Он наш — такой, какой есть.

Потом нас снова разлучают — и мы можем видеться с ним лишь короткие часы во время наших визитов. Иностранцам не предлагают здоровых детей. И никогда не дают возможности выбирать. Вот имеется ребенок — соглашаетесь или возвращайтесь обратно. После первой встречи и подписания согласия иностранцы возвращаются к себе и начинают сбор документов для суда. Вы бы видели сколько бумажек нужно! СОРОК документов, половина из которых точно не касается проблемы усыновления и содержания ребенка. Иные документы просто не выдаются официальными органами во Франции, другие — строго конфиденциальные.

Российские суды устраивают бюрократический беспредел по отношению к усыновителям, ссылаясь на необходимость проверки серьезности наших намерений. И это можно еще стерпеть. Но, оказывается, что после сдачи всех этих документов, перевод которых насчитывает 250 страниц, ваши мучения только начинаются. Вам выдают определение, в котором заявляют, что у вас неправильный перевод всех документов и просят на многие документы новых подтверждений. Грубо говоря, вы имеете все шансы дойти до президента своей страны и просить у него доказательства, что он действительно президент.

Для иностранцев первый взнос — 8 тыс евро. Это только гонорар переводчикам, посредникам и нотариусам. При первой подаче документов в суд, как правило, судья отказывает их рассматривать, ссылаясь на их неподготовленность. И посредник заставляет усыновителей еще раз собирать документы и выполнять их переводы заново — соответственно, платить еще 4 тыс. евро. Предела никто не устанавливает. Помимо этого, от вас ждут регулярных подарков в виде коньяков, вин и шоколада. А однажды дошло до того, что у усыновительницы из Барселоны (одинокой женщины) запросили футбольный мяч с автографами команды Барселоны, якобы для судьи. Представьте себе панику этой женщины! Тем не менее, не желая бросать «своего» сына, она дошла до министра и там ей организовали встречу с командой и подписанием автографов.

Усыновляют детей далеко не миллионеры, на усыновление порой вылетает весь бюджет семьи, так как судьи в курсе до сантима о бюджете усыновителей. Сколько слез пролито этими сытыми иностранцами на суровой российской земле, когда они просто не понимают, что от них требуют, зачем их мучают, а главное — мучают детишек, которые получили шанс обрести родителей!

И после всего этого кошмара, от многих официальных, публичных деятелей России приходится слышать: дескать, усыновление сейчас за рубежом в моде, причем особенно модно усыновлять в России, потому что дети там хорошенькие и умненькие (простите, детишки из Вьетнама, Колумбии и Гаити не отличаются умственными способностями? Вам это ничего не напоминает?).

Неужели в России больше не существует таких понятий, как милосердие, сострадание и соучастие? Неужели вы думаете, что сытые иностранцы бесятся с жиру, подвергая себя разорению и унижению, ради счастья ребенка и семьи? Никогда не забуду одну немку, которая вышла из кабинета Минсоцзащиты: посредники ей что-то объясняют, и она начинает тихо рыдать. Один из наших знакомых усыновителей французов в буквальном смысле слова упал в обморок на суде, когда судья заявил, что фотографии детской комнаты, предоставленные им, устарели, ребенок подрос, вы купили новую кроватку, а на фотографии у вас еще первая кроватка, надо бы исправить.

В России сейчас практически миллион брошенных детей, часть их отнята насильно у матерей. Зачем стране этот миллион? Неужели руководители страны надеются ими заткнуть дыры в демографии? Это же глупо, из этих детей до 25 лет доживает лишь небольшая часть. Больше половины из них уже в 16 лет алкоголики, наркоманы и проститутки. Один знакомый, бывший воспитанник детдома, мне сообщил, что из их класса только три человека не сидели в тюрьме. Значит, вопрос демографии — это чушь. Тогда остается бизнес? Вот это уже ближе к истине. Иностранцы усыновляют в России порядка 6-10 тыс детей в год. Правда, с каждым годом эта цифра снижается. Иностранцы чаще отказываются бороться с ветряными мельницами и платить немалые деньги, которые идут не оставшимся детям, а просто наполняют карманы тех, кто торгует детьми. Если исключить из «стоимости» усыновленного ребенка расходы на переводчиков и нотариусов, останется 8-10 тыс евро за каждого ребенка. Думаю, вы понимаете, что получать такие деньги единолично никто посредникам не позволит. Учитывая, что это нелегальные деньги (по законодательству РФ запрещена посредническая, коммерческая деятельность при усыновлении детей), посредники, думаю, обязаны отстегивать как минимум половину гонорара кому-то выше.

Вполне допускаю, что какие-то деньги попадают и судьям. Именно благодаря им суды затягиваются на годы, и соответственно возрастает сумма проплаты иностранцами. Но боюсь предположить, что и судьи тут — всего лишь звено в цепи. И суммы идут еще выше. Когда вы это посчитаете, вы поймете, что торговлю детьми можно поставить рядом с торговлей нефтью, оружием и наркотиками. Но детей все равно остаются многие сотни тысяч в приютах.

Когда мы здесь, во Франции, проходили комиссию с социальными работниками и психологами для удочерения, нам рассказали одну историю. Российская семья усыновила мальчика, но через какое-то время, видимо, игрушка надоела, выдворили мальчика в психушку, причем к тяжелым детям. Слава богу, врач понял, что ему там не место, вернул его в детдом. Потом мальчика отдали еще в одну семью, там его просто били и использовали, как рабсилу. В конце концов, он оказался тут, во Франции. Только теперь у него действительно расстроенная психика. И новые родители, кропотливо прилагая невероятные усилия, пытаются его отогреть. Его нельзя было оставить одного ни на секунду – начиналась страшная истерика.

Михаил Барщевский однажды высказался на телевидении очень точно: пока не появится хоть намек на очередь из российских усыновителей, закрывать иностранное усыновление нельзя.