Национализация нефтянки. «Роснефть» за $45 млрд (!) покупает 100% ТНК-BP у ее российских и британских акционеров и становится крупнейшей нефтяной компанией мира. Кромсая ЮКОС и низводя в течение всех 2000-х годов российских олигархов почти до положения подопытных кроликов, высшие российские чиновники тайно мечтали стать «такими же, как». Только не «как Путин», о чем поют «Поющие вместе» (не путать с «Идущими вместе»). Скорее «как Ходор» или «как Фридман». Раньше об этой тайной мечте можно было только догадываться. Теперь же, после новости о нефтяной мегасделке, в этом можно быть уверенными наверняка. По крайней мере, у главы правления «Роснефти» Игоря Сечина такая мечта была стопроцентно
Российские акционеры ТНК-BP, среди которых упомянутый выше Михаил Фридман, выходят из нефтяного бизнеса полностью. За свою половину компании они получат $28 млрд. Британцам, продающим вторую половину холдинга (владение им было паритетным), достанется $17,1 млрд и 12,84% акций «Роснефти». Более четверти вырученных денег — $4,8 млрд — они должны будут направить на выкуп у «Роснефтегаза» еще 5,7% акций «Роснефти». В итоге (с учетом уже имеющихся у BP 1,25% акций) доля британцев в «Роснефти» вырастет до 19,75%, а наличными они получат $12,3 млрд.
Поглощение
Получается, в рамках этой сделки будущая (после покупки) стоимость «Роснефти» оценена почти в $120 млрд — примерно вдвое дороже, чем ТНК-BP. Это совсем немало для компании, которой придется выложить за покупку ТНК-BP $45 млрд. Если бы уже в 2011 году «Роснефть» и ТНК-BP были объединены, их совокупная выручка достигла бы $152,2 млрд, а прибыль — $21,5 млрд (см. инфографику).
«Роснефть» поглощает хоть и сильного, но меньшего конкурента: по выручке она больше ТНК-BP примерно на 50%, по прибыли — на 39%, а по добыче — на 30%.
Как будет профинансирована сделка, пока неясно. Столь мощное приобретение активов (это крупнейшая национализация нефтяной компании за долгие годы), конечно, предполагает агрессивный рост долговой нагрузки и временное сокращение инвестиционной программы. Пока оценить способность консолидированной группы сильно снизить долговую нагрузку в течение следующих 3–4 лет невозможно, написали аналитики Fitch Rating, поставившие долгосрочный рейтинг «Роснефти» на пересмотр с возможностью понижения. Так же поступило и агентство Moody’s, добавив, правда, что со стратегической и оперативной точек зрения сделка, несмотря на свою масштабность и сложность, для «Роснефти» хороша. Ведь в результате возникнет крупнейшая в мире нефтяная компания.
В этой сделке интересно не только «кто пришел», но и «кто уходит». По словам наблюдателей, беседовавших в последние месяцы с Фридманом, он искал возможность красивого выхода из российской нефтянки. Не так активно, как в 2005 году Роман Абрамович, продавший «Газпрому» «Сибнефть» за $13,1 млрд, но все же. За последний год в стране многократно выросли политические риски. И как бы ни развивалась ситуация дальше, это в любом случае неблагоприятно для крупного бизнеса в сфере, которую государство считает стратегической.
Возможностей развивать нефтяной бизнес в России осталось очень мало, неоднократно подчеркивали топ-менеджеры «Лукойла»: и в распределении недр, и налоговых льготах государство оказывает поддержку не национальным компаниям в противовес иностранным, а государственным (с кем бы в партнерстве они ни были) в противовес всем остальным. Когда продавал Абрамович, ситуация воспринималась примерно так же, но сейчас к этому намного больше оснований.
Есть, наконец, еще одна общая деталь у сделок по продаже «Сибнефти» и ТНК-BP госкомпаниям. Злые языки увлеченно обсуждают, какую часть суммы должны будут российские продавцы вернуть покупателям. Говорят, порядка 20–30%. Основание к этому — 50-процентная премия к рыночной цене, с учетом которой была оценена для этой сделки ТНК-BP. Если предположить, что в итоге российские продавцы получат за 50% ТНК-BP рыночную стоимость акций, без премии, то это будет 66,6% из официальных $28 млрд. Премия, часть которой, как говорят, может вернуться покупателям, составляет 33,3% этой суммы.
Угроза для бюджета
Главное, что тревожит аналитиков, это вопрос, как «Роснефть» расплатится с гигантским долгом, который по завершении сделки составит порядка $69 млрд. Даже если предположить, что выплаты будут растянуты на 10–15 лет, а банки одолжат «Роснефти» по гуманным ставкам, долговая нагрузка у госкомпании будет нешуточная. Занять под 4,95% (так разместил в июле очередной транш евробондов «Газпром») «Роснефти» явно не удастся. Скорее можно рассчитывать на 6–7%. Занимать придется не пару миллиардов долларов, а в 20 раз больше. После сделки, конечно, ТНК-BP внесет вклад в погашение взятых на ее покупку долгов. Но у нее есть и собственный долг в $6,7 млрд. Не исключено, что помогут старые друзья Сечина и «Роснефти» — китайские нефтекомпании и госбанки. Придется напрячься и российским госбанкам, которые сейчас, несомненно, получат сигнал не барышничать и обеспечить получение «Роснефтью» денег по приемлемой стоимости. Если же госкомпания не справится с долговой нагрузкой, тогда на помощь ей через госбанки придется прийти государству — бюджетными деньгами. Так, как оно помогло крупнейшим должникам в 2008–2009 годах. Так что в сделке «Роснефти» потенциально таится угроза не только для нее самой, но и для бюджета.
Вопрос с прибылью — более тонкий. 75,2% акций «Роснефти» принадлежат не напрямую государству, а возглавляемому, как и сама компания, Сечиным холдингу «Роснефтегаз» (на 100% государственному). Пока Сечин находится во главе этого холдинга, получение от него дивидендов — задача крайне сложная. В этом году правительству после многомесячных баталий удалось получить от «Роснефтегаза» лишь 50,2 млрд рублей из накопленных им 130 млрд. Да и те пойдут через бюджет транзитом — целевым назначением на докапитализацию генерирующей компании «Русгидро». Так что не исключена ситуация, когда и в будущем увеличившиеся дивидендные поступления «Роснефти» ее непосредственный владелец, «Роснефтегаз», захочет отправить не в бюджет, а на формирование крупной энергокомпании или что-то подобное.
Дивидендов не будет
Любимый лозунг незадачливых финансистов всего мира: «приватизация прибылей, обобществление убытков». Другими словами, прибыль — моя, а потери — общие. Так происходит, например, когда государство спасает тонущие компании и банки. Или приватизируются квартиры в многоквартирном доме, а обязанность по ремонту дома остается за государством. С амбициями «Роснефти» государство рискует попасть как раз в такую ситуацию. Весь рынок рассчитывает, что госкомпаниям, которые по каким-либо причинам не могут расплатиться с долгами, государство обязательно поможет. И тем более в России, где четыре года назад, во время кризиса, помощь в обслуживании внешнего долга получили не только государственные, но и частные компании.
Еще одна нагрузка на бюджет — всевозможные льготы «Роснефти», которые теперь потребуются госкомпании еще сильнее, чем прежде. Мягкие налоговые условия освоения шельфа, постепенный рост нагрузки при разработке новых месторождений, внеконкурсная передача госкомпании права на разработку месторождений… Получается, за экспансионистскую политику «Роснефти» госбюджет заплатит снижением доходов. А экономика — полным разрушением конкурентной среды.
Буквально накануне объявления сделки стало известно, что президент Владимир Путин, как выяснил «Финмаркет», написал гневную резолюцию на совместной просьбе глав «Газпрома» и «Роснефти» Алексея Миллера и Игоря Сечина ускорить им выдачу лицензий на разработку шельфа. Резолюция звучит буквально так: «Медведеву Д.А., Дворковичу А.В., Чуйченко К.А. Поручение президента от 2 июля 2012 г. Ответ получил 1 октября. Как будем работать?» Получив нагоняй, правительство резко ускорилось, и теперь уже до конца года «Роснефть» может получить в разработку 75% российских шельфовых запасов. Несмотря на то что на их исследование у нее в ближайшее время не будет денег, а «Лукойл» готов инвестировать в это больше.
Наконец, высокий уровень долга в течение многих лет будет понижать прибыль госкомпании. А значит, дивидендов от нее может не увидеть не только государство, но и даже «Роснефтегаз». На это указал при обсуждении пенсионной реформы президент РСПП Александр Шохин. Социальный блок правительства отстаивает сейчас невыгодный для будущих пенсионеров вариант пенсионной реформы, мотивируя это необходимостью сократить дефицит бюджета Пенсионного фонда. Но другой рукой (одобряя экспансию «Роснефти») государство надолго лишает себя доходов, ведь с такими долгами госкомпания вряд ли сможет выплачивать в бюджет значительные суммы, подчеркивает Шохин.
Купить, чтобы продать?
Все более интересным в свете покупки ТНК-BP становится вопрос, будет ли теперь и в какой степени «Роснефть» приватизирована. На прошлой неделе министр экономразвития Андрей Белоусов специально подчеркнул, что покупка ТНК-BP не скажется на планах правительства приватизировать «Роснефть». Наоборот, именно этот объект сейчас лучше всего готов к продаже, подчеркнул он (пока планируется продать около 6% акций, но как раз такой пакет должна будет выкупить у государства за $4,8 млрд BP). То, что «Роснефть» остается в пенсионном плане, подчеркнул и первый вице-премьер Игорь Шувалов.
Едва ли Сечин будет против снижения пакета акций «Роснефтегаза» в «Роснефти» до контрольного. Особенно если по крайней мере частью этих средств холдинг сможет распорядиться, минуя бюджет: помочь «Роснефти» снизить долговую нагрузку, приобрести акции энергокомпаний и т.д. А вот полная приватизация «Роснефти» теперь, похоже, вопрос далекого будущего. Крупнейшую нефтекомпанию мира Сечин, прошедший много раундов переговоров и различных конфигураций сделки с российскими и британскими акционерами ТНК-BP, создавал совсем не для того, чтобы сразу расстаться с контролем над ней.
Итог простой. Если меряться, как это делают мальчишки, «у кого длиннее», то поводов для национальной гордости Сечин создает множество. Крупнейшая в мире нефтекомпания будет российской, а контроль над ней — у государства. А вот с точки зрения качества конкурентной среды все гораздо хуже: увлеченность госчиновников и госменеджеров «реальной экономикой» весьма для нее опасна.
Чем больше государство втягивается в коммерческую деятельность, тем в большей мере оно утрачивает способность регулировать рынок, «не деля детей на своих и чужих». А в такой обстановке нормально развиваться могут только свои.
Tweet
