Место преступления — Дубровка

«Я бы изничтожил месяц октябрь, чтобы его вообще не было в календаре. Когда наступает октябрь, начинается постоянная борьба с собой: правильно или неправильно я поступил, почему не смог ничего сделать, почему не спас дочь?» — говорит Владимир Курбатов. Ему сейчас 53 года, он работает в коммерческой организации в Москве. В Театральном центре на Дубровке у Владимира погибла дочь Кристина. Она играла в мюзикле «Норд-Ост», но в тот злополучный вечер 23 октября в спектакле не участвовала. Она репетировала с новенькими актерами. В тот вечер мать собиралась забрать Кристину пораньше, но девочка не захотела, она уговорила родителей приехать за ней после спектакля. Те поехали ужинать и снова оказались на Дубровке в полдесятого вечера, когда террористы уже захватили заложников.

В телефонном разговоре с корреспондентом The New Times Владимир сказал, что за эти десять лет ничего толком не изменилось, но от встречи не отказался. И вот мы сидим в кафе, он ничего не заказывает и вспоминает. Понятно, что ему нужно выговориться, и понятно, что эту историю он уже много раз рассказывал. «В половине десятого мы были на Дубровке. Нас остановил гаишник: туда нельзя, там стреляют. Мы думали: может, пальба между бандюганами? Пока гаишник отвлекся, я проехал. Нас опять остановили: «Вы куда?» Мы говорим: «У нас там дочь». А они: «Туда нельзя, там захват заложников».

С половины десятого вечера 23 октября до половины девятого утра 26 октября родители Кристины Курбатовой находились очень близко от нее, но ничем не могли помочь. «Мы все это время вместе с родственниками других заложников сидели в спортзале ПТУ на улице Мельникова, ожидая, когда наших детей будут спасать, — вспоминает Владимир. — В первый день еще непонятно было, во второй была надежда, что будут какие-то переговоры с террористами, что они хотя бы детей отпустят. Когда к террористам пошел врач Леонид Рошаль, он вернулся и сказал, что в зале очень много детей и среди них есть больные. Это был своеобразный сигнал власти: принимайте меры, спасайте их! Но власти никаких действий не предпринимали. После того как Путин сказал, что никаких переговоров, второго Буденновска не будет, мы поняли — они ничего делать не будут. Имидж власти важнее».

Владимир рассказывает, как террористы передали через заложников, общавшихся с прессой, в частности с каналом REN TV по телефону**Подробно о работе в те дни независимого телеканала REN TV Дмитрия и Ирены Лесневских The New Times писал в № 37 от 22 октября 2007 г., чтобы родственники собрали митинг на Красной площади и потребовали прекращения войны в Чечне, пообещав, что отпустят детей.

«Люди вышли, — вспоминает Владимир, — но нас не пустили на Красную площадь».

А в 5 утра 26 октября на Дубровке начался штурм.

Татьяна Ивановна Карпова сидит на диване в своей комнате. Напротив нее — два стула для журналистов. «В октябре ближе к юбилею, — говорит она, — журналисты особенно активизируются: целый год никто не помнит, а когда приближается 24 октября, желающих взять интервью становится много». Она не обижается: всех принимает и рассказывает, только вот беда — два года назад у нее отказали ноги, и ходить она теперь не может. Карпова — сопредседатель региональной общественной организации содействия защите пострадавших от террористических актов «Норд-Ост», которая объединяет родственников погибших во время захвата заложников на Дубровке и самих бывших заложников.

Сыну Татьяны Карповой, известному барду и музыканту, сейчас был бы 41 год, если бы он не пошел в тот вечер на мюзикл «Норд-Ост». Татьяна Карпова объясняет: «Саша просто хотел сравнить эту постановку и постановку мюзикла «Чикаго», перевод которого он тогда только что закончил. Он должен был пойти на спектакль вместе с друзьями, но им не хватило билетов, и он пошел вместе с женой. Она выжила, а Саша погиб».

Все эти десять лет Татьяна Карпова, как и другие родственники заложников, погибших при штурме Театрального центра, искала ответ на один-единственный вопрос: как и почему погибли их дети во время операции по освобождению.

Пострадавшие в «Норд-Осте» объединились в октябре 2002 года и сразу же начали требовать от властей провести расследование, чтобы выяснить причины гибели своих близких. Требовали возбуждения уголовного дела в отношении сотрудников спецслужб и медицинских работников за провальную спасательную операцию, которая закончилась 130 трупами и 69 детьми-сиротами, оставшимися без попечения родителей. Их игнорировали. Они обжаловали в судах бездействие следствия. Реакции — ноль.

16 октября 2003 года следователь управления по расследованию бандитизма и убийств Московской прокуратуры Владимир Кальчук, возглавлявший следственную бригаду по делу «Норд-Оста», вынес постановление о прекращении уголовного преследования в отношении всех террористов и организаторов штурма. Цитата из постановления: «…объективных оснований считать, что только применение газообразного вещества (веществ) могло привести к смерти, не имеется… В результате правильно принятого решения компетентными органами преступная деятельность террористов была прекращена и предотвращен гораздо больший вред, что могло бы привести к массовой гибели людей (912 человек) и подрыву авторитета РФ…»

«Мы добились права на ознакомление с материалами уголовного дела, — говорит Татьяна Карпова. — Мне удалось сфотографировать карты регистрации вызова машин скорой помощи для перевозки трупов. Вы помните, что штурм Театрального центра закончился в начале шестого утра. И уже в шесть утра все вынесенные из зала заложники были уложены штабелями на ступеньках». Татьяна Карпова показывает документ, где отмечено, что скорая прибыла в 12.30. «То есть прошло как минимум шесть часов, как за сыном приехали медики. Смотрите, здесь галочка, из какого автобуса забирали тело моего сына. Два автобуса стояли во дворе напротив Театрального центра. В эти автобусы складывали трупы. То есть моего сына взяли из автобуса и переложили в скорую в 12.30, когда он был уже мертв. На этом документе написано: «Место смерти машина «03». Значит, сын был еще живым, когда его кинули в автобус, где лежали трупы, он шесть часов провалялся там без медицинской помощи, пока за ним не приехала эта перевозка, в которой он и умер. Как я могу жить, зная, что мой сын умер такой страшной смертью? Почему медики не могли отличить живого человека от умершего? Я уверена, что этой страшной правды мы не узнаем никогда».

Владимир Курбатов точно не знает, как погибла его дочь Кристина. Он нашел ее в морге больницы Святого Владимира в Сокольниках. Но никаких документов о том, как и когда она поступила в больницу, отцу не удалось найти. В приватной беседе один из следователей сказал Курбатову, что Кристину привезли в больницу живой, но не смогли спасти, потому что не было антидотов от неизвестного газа, и чтобы не «вешать» на себя лишний труп, предпочли уничтожить документы.

Курбатов говорит, что видел в материалах уголовного дела судебно-медицинскую экспертизу. В ней было написано, что причиной смерти заложников стало «отравление неизвестным веществом». «Следствию не подошло такое заключение, — вспоминает Владимир, — сделали другое экспертное заключение, в котором написали, что применение неизвестного газа не является причиной смерти». А 20 декабря 2011 года в Страсбурге было принято решение по жалобам пострадавших в «Норд-Осте» «Финогенов и другие против РФ»**Было признано, что российские власти нарушили ст. 2 Европейской конвенции («право на жизнь») в отношении 63 заявителей. Были присуждены денежные компенсации.. На уровне Страсбургского суда впервые было признано, что газ, который применили российские власти, не был безвредным.

«В следственной группе был один следователь, который очень много чего хотел нарыть, — говорит Владимир Курбатов. — Ему потом пришлось уволиться. Как-то после следственных действий мы вышли с ним на улицу, и он на ухо сказал мне: «Вы же сами понимаете, что люди погибли от газа, но кто же вам это напишет?»

«Если бы к нам отнеслись по-человечески, объяснили бы, что произошло, возможно, большая часть заявителей в Европейский суд не пошла бы. Но нас держат за идиотов, — говорит Дмитрий Миловидов, мужчина средних лет с пышными русыми усами и голубыми глазами. У Миловидова погибла 14-летняя дочь Нина, которая пришла посмотреть мюзикл вместе с младшей сестрой — 12-летней Леночкой, которую террористы отпустили вместе с другими малолетними детьми. По решению Страсбурга Миловидовы получили компенсацию — €26 400. «Мы затевали все это не ради денег, — объясняет Дмитрий. — Это фактически деньги из нашего кармана. Бюджет выплачивает компенсации по решению Европейского суда… Мы хотели заставить российское правосудие работать. К сожалению, с российским правосудием нам приходится общаться через Страсбург». Впереди — подача жалобы в Комитет министров Совета Европы и Следственный комитет РФ с требованием наказать виновных за гибель детей и взрослых.

„

Мы хотели заставить российское правосудие работать. К сожалению, с российским правосудием нам приходится общаться через Страсбург

”

«У меня к власти много вопросов, — говорит Дмитрий Миловидов, — особенно после того как Путин заявил, что газ не мог стать причиной гибели людей. У некоторых пострадавших возникло желание уехать из России, — продолжает он. — Я не собираюсь эмигрировать. Это моя страна, я в аренду Путину ее не сдавал. На Дубровку Путин приезжает по ночам, как на место преступления. Мы же должны дать ответ своим детям. Что же это у нас за государство, которое не смогло своих граждан спасти. А может, это страшное тараканище из сказки, которое пожирает людей в обмен на чьи-то политические амбиции? Ради чего погибла Ниночка? Ответ власти придется давать очень скоро»…

26 октября нордостовцы обязательно соберутся на площади у Театрального центра. Чтобы вспомнить…

Татьяна Карпова приедет туда в инвалидном кресле. Два года назад, накануне очередной встречи, вспоминает она, представители московской мэрии пообещали какой-то сюрприз. «Я приехала, увидела мемориал, мне он показался очень солидным. Некто Тантлевский, представитель Министерства культуры, сказал мне, что памятник сделан из бронзы и стоит полтора миллиона. Я чуть не плакала от радости, говорила всем спасибо. Потом ко мне подошел мой сын Иван и предложил постучать по памятнику. Я постучала и увидела, что он сделан из картона, из папье-маше. Я поняла, что московское правительство нас обмануло. Я должна была выступать, но не могла сказать людям, пришедшим в годовщину «Норд-Оста» на площадь, что мы стали жертвами обмана. И теперь из-за пережитого тогда стресса я не могу ходить».

«Приходите 26 октября, — продолжает Татьяна Карпова. — Это не будет политическим митингом. У нас будут выступать люди из Беслана, из Волгодонска, из Волгограда и Сочи. Мы обязательно запустим в небо 130 шаров, как мы это делали все десять лет».

21.15. В здание Театрального центра на Дубровке (улица Мельникова, 7) врываются вооруженные люди в камуфляже. Более 800 человек в это время сидят в зале и смотрят мюзикл «Норд-Ост». Террористы объявляют их заложниками и начинают минировать здание. Через окна и запасные выходы некоторым актерам и служащим Театрального центра удается сбежать из здания.

22.00. Появляется информация: здание захватил отряд чеченских боевиков во главе с Мовсаром Бараевым. Очевидцы утверждают, что это около 30–40 террористов, среди них есть женщины. Все обвешаны взрывчаткой, требуют прекращения войны в Чечне. К зданию Театрального центра прибывают подразделения спецназа ФСБ, МВД и Внутренние войска.

23.00. Террористы требуют от спецслужб не проводить штурм здания. Они угрожают расстреливать по десять заложников за каждого пострадавшего с их стороны. Боевики отпускают 15 детей.

00.15. В здание центра проходит депутат Госдумы Асламбек Аслаханов.

02.20. Террористы отпускают 17 человек без каких-либо условий.

03.00–09.00. Безуспешные попытки установить контакт с боевиками. Сообщается, что у ФСБ есть информация: захват заложников планировался по заданию Аслана Масхадова и международных террористических организаций.

09.30. К зданию Театрального центра приезжают иностранные дипломаты. Среди заложников — около 70 граждан зарубежных государств. Переговоры с террористами срываются.

11.30–12.20. Боевики требуют для переговоров политиков Бориса Немцова, Ирину Хакамаду, Григория Явлинского и журналистку Анну Политковскую.

13.00. В центр проходят Иосиф Кобзон и врачи Красного Креста.

15.35. Иосиф Кобзон и Ирина Хакамада идут на переговоры. В здании театра с ними общается представитель террористов, назвавшийся Абу Бакаром. Он без маски. Боевики не исполняют обещание освободить 40 заложников. Хакамада и Кобзон выводят из здания женщину и троих детей.

16.47. Из Театрального центра отпущена Мария Школьникова с обращением заложников к президенту: «Мы просим вас принять разумное решение, прекратить военные действия в Чечне. Вы наверху решаете эти вопросы, а мы только видим. Хватит войн, мы хотим мира. Сегодня мы попали в ситуацию жизни и смерти, у нас есть родители, братья, сестры и дети. На вашей совести их жизни. Мы просим вас решить вопрос мирным путем или прольется слишком много крови».

17.00. Террористы убивают женщину, которая пыталась пройти в здание Театрального центра. (Впоследствии было установлено, что это О.Н. Романова — см. на стр. 27)

18.30. Из Театрального центра сбегают две женщины. Боевики стреляют по ним из гранатомета. Один сотрудник спецназа ранен. Заложницы не пострадали.

19.00. Телеканал «Аль-Джазира» показывает обращение боевиков Мовсара Бараева, записанное за несколько дней до захвата Театрального центра. Террористы объявляют себя смертниками и требуют вывести российские войска из Чечни.

19.00–00.00. Попытки уговорить боевиков принять питание и воду для заложников не приводят к результату.

По данным ФСБ, за прошедшие сутки освобождены 39 заложников.

03.00. Боевики пропускают в здание Леонида Рошаля и Анну Политковскую. Рошаль приносит заложникам лекарства и оказывает им первую медицинскую помощь. Вернувшись, он сообщает, что паники нет, но у большинства заложников проблемы со здоровьем.

05.30–06.30. Террористы освобождают семь человек.

09.00. Родственники заложников устраивают митинг на улице Мельникова с требованием прекратить войну в Чечне. Они пытаются прорвать милицейский кордон и проникнуть в здание.

11.30–12.30. Боевики без всяких условий отпускают восьмерых детей. Переговоры снова прекращаются.

15.00. Президент Владимир Путин проводит совещание с главами МВД и ФСБ. После чего глава ФСБ Николай Патрушев заявляет, что власти готовы сохранить террористам жизнь, если они освободят всех заложников.

20.00–21.00. Установить контакт с боевиками пытаются глава Торгово-промышленной палаты Евгений Примаков, экс-президент Ингушетии Руслан Аушев, депутат Асламбек Аслаханов и певица Алла Пугачева.

21.50. Террористы освобождают трех женщин и мужчину.

23.55. Из здания Театрального центра слышны звуки выстрелов.

За прошедшие сутки освобождены 19 заложников.

05.10. Неожиданно гаснут прожекторы на крыше Института человека, освещавшие главный вход в Театральный центр. Ранее террористы заявляли, что, если перед зданием погасят свет, они решат, что это сигнал к штурму, и начнут расстреливать заложников.

05.30. У здания Театрального центра раздаются три взрыва и несколько автоматных очередей. После этого стрельба прекращается. Спецназ начинает перегруппировку сил вокруг здания. Журналистов оттесняют из зоны прямой видимости, официального подтверждения начала штурма нет. Заложники сообщают: в здание Театрального центра пущен газ.

05.45. Появляется информация о том, что за последние два часа террористы убили двух и ранили еще двух заложников.

06.20. Стрельба возобновляется, раздаются несколько сильных взрывов. Из здания Театрального центра выбегают два заложника. Ранее удалось бежать еще шестерым.

06.30. Театральный центр находится под контролем спецслужб, Мовсар Бараев и большая часть террористов уничтожены, сообщает представитель ФСБ Сергей Игнатченко. О жертвах среди заложников информации нет.

06.30–06.45. Сотрудники Внутренних войск врываются внутрь здания через центральный вход. К зданию Театрального центра подъезжают машины скорой помощи и МЧС, а также автобусы.

06.45–07.00. Спасатели и врачи начинают выносить заложников. Людей кладут на ступени театра, на асфальт рядом со зданием. Количество тел увеличивается, их уже бросают друг на друга.

07.20. От здания театра отъезжает первый автобус с заложниками.

07.25. Помощник президента Сергей Ястржембский заявляет, что операция по освобождению заложников завершена. В здании Театрального центра обезврежена большая часть взрывных устройств. Он сообщает, что спецслужбы ищут террористов, которым удалось скрыться.

08.00. Замглавы МВД Владимир Васильев утверждает, что группа заложников пыталась сбежать, поэтому спецслужбы были вынуждены начать штурм. Он сообщил и о первых результатах операции: 36 террористов уничтожены, в том числе и женщины-смертницы. Более 750 заложников освобождены, погибли 67 человек.

Из постановления прокуратуры города Москвы: «При действиях сотрудников спецслужб в состоянии крайней необходимости кроме пяти застреленных террористами погибли как при освобождении, так и впоследствии в больницах в разное время — 125 человек».

В 2007 году расследование дела о теракте было приостановлено, так как не удалось установить местонахождение подозреваемых в его организации. Шамиль Басаев, взявший на себя ответственность за теракт, был ликвидирован спецслужбами в 2006 году. Адвокат Трунов тогда отмечал, что в материалах дела фигурируют 52 боевика, а при штурме было убито 40 террористов. По данным адвоката, расследование было возобновлено только в феврале 2011 года, так как появилась информация о том, что некоторым террористам удалось сбежать во время штурма.

В Тверской суд было подано 83 иска на общую сумму около $60 млн — пострадавшие и родственники погибших требовали выплаты компенсаций. Выиграны 42 дела, но только в части возмещения материального вреда. Некоторым были назначены пенсии в размере 246 рублей в месяц. Сумма самого большого возмещения — 8360 рублей. Такая компенсация была назначена только в двух случаях. В возмещении морального вреда всем истцам было отказано. Десять семей подали жалобу на это решение. Тогда Мосгорсуд увеличил сумму компенсации одной из пострадавших на две копейки, найдя арифметическую ошибку в прежних расчетах. Суммы компенсаций остальным пострадавшим остались без изменений.

В 2003 году вдова и дочь погибшего Тимура Хазиева выиграли иск у московского правительства. Суд обязал мэрию выплатить Татьяне и Софье Хазиевым около $60 тыс. Но затем Мосгорсуд отменил это решение.

Европейский суд по правам человека 20 декабря 2011 года вынес решение по делу «Финогенов и другие против РФ». Теперь российские власти обязаны выплатить 64 потерпевшим компенсацию общей суммой €1,3 млн. По версии ЕСПЧ, российское руководство ненадлежащим образом спланировало и провело спасательную операцию. Страсбургский суд настаивает на том, что необходимо расследовать ход спецоперации. При этом он счел законным решение властей применить газ во время штурма. Решение ЕСПЧ уже вступило в силу. Тем не менее 15 октября 2012 года Следственный комитет России отказал в возбуждении уголовного дела в отношении должностных лиц, отвечавших за проведение спецоперации.




Tweet