«Европейский совет самым серьезным образом озабочен конфликтом в Грузии…» — так начинается резолюция, принятая на экстренном заседании 27 стран, входящих в ЕС. Оценки случившихся и возможных будущих шагов Европы расходятся. Российские официальные лица говорят о дипломатической победе. Западные — о том, что дверь в их мир еще для нас не закрыта, но может захлопнуться. 15 сентября ЕС соберется вновь. Чего ждать? — главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов вместе с The New Times анализировал резолюцию ЕС
Итак, первый раздел резолюции ЕС констатирует серьезную озабоченность тем, что произошло в Грузии, и указывает на «непропорциональную реакцию России». Кстати, премьер Путин в одном из интервью говорил, что был неприятно поражен тем, что ЕС не выразил соболезнования жертвам конфликта — «я имею в виду прежде всего в Южной Осетии» — так, кажется, выразился премьер. Однако в первом пункте резолюции сказано: «Европейский совет скорбит о потерях среди мирного населения, о страданиях людей, многие из которых вынуждены были покинуть (свои дома) и стали беженцами…» В переводе с дипломатического: чем грозит нам «серьезная озабоченность» ЕС?
Формулировки этого пункта — вершина дипломатической эквилибристики. Сделано все, чтобы, с одной стороны, эти слова нельзя было истолковать как даже косвенную поддержку какой-то из сторон, с другой — чтобы нельзя было упрекнуть, что какие-то аспекты не учтены. Судя по всему, между членами ЕС шли серьезные дискуссии вокруг словосочетания «непропорциональная реакция». Могли выразиться сильнее — «непропорциональное использование силы» или еще хуже — «интервенция», «агрессия», но выбрали именно слово «реакция», дабы подчеркнуть, что это был ответ, реакция на шаги Грузии. Таким образом, ЕС, осуждая Россию, тем не менее говорит, что у России были резоны вмешаться в конфликт, но масштабы этого вмешательства были неоправданными.
«Масштабы»? Имеется в виду оккупация Грузии?
Вот это как раз остается за кадром. Скорее всего, имеется в виду, что не остановились на границах, но это же можно как угодно трактовать — авиацию, например, не надо было применять. Именно для того и используется дипломатический язык, чтобы максимально избежать конкретизации.
ЕС — институт уникальный: он одновременно и межгосударственный, и надгосударственный. Поэтому здесь особенно большое внимание уделяется формулировкам: с ними должны согласиться не две, не пять, не десять, а аж 27 стран, мягко говоря, сильно отличающих ся взглядами. И за каждую буковку, за каждое слово ведется борьба. Эта битва не бессмысленная, как нам иногда кажется, — она просто отражает чудовищную сложность системы, именуемой Европейский союз.
Интрига 6-го пункта
Раздел второй. Он начинается с того, что Европейский совет осуждает и называет неприемлемым одностороннее решение России признать независимость Абхазии и Южной Осетии. И далее: «Европейский союз призывает другие государства не признавать это объявление независимости» и напоминает, что мирное разрешение конфликта в Грузии «должно быть основано на полном уважении независимости, суверенитета и территориальной целостности, признаваемой международным законодательством». Любопытно, что ЕС ссылается на тот же Заключительный акт Хельсинкского соглашения, на который указывал президент Медведев, объявляя о признании Россией независимости этих регионов.
Этот пункт, думаю, никаких споров не вызвал. Потому что оценки хода боевых действий, их причин, ответственности сторон — это в той или иной степени дискуссионно, на то есть разные взгляды. Но негативное отношение к одностороннему признанию Россией является универсальным и объединяет всех членов ЕС.
Значит ли это, что 27 стран Евросоюза не признают Южную Осетию и Абхазию?
Безусловно.
Раздел четвертый. Он констатирует плюсы соглашения между Медведевым и Саркози: «...привело к прекращению огня /…/ и существенному выводу российских военных сил». Однако дальше идет констатация, что тем не менее план не выполнен, и военные силы «по-прежнему не отведены на линии, предшествующие началу конфликта». Заканчивается этот раздел заявлением, что «необходимо незамедлительно начать международные переговоры, касающиеся безопасности и стабильности в Абхазии и Южной Осетии». Речь идет о последнем пункте плана Медведева—Саркози, по поводу которого российский МИД заявляет, что в такой формулировке президент его не подписывал. Что тут за интрига?
С этим шестым пунктом соглашения между Медведевым и Саркози масса проблем. Признавая заслуги Саркози (да, он добился прекращения военных действий), в Европе весьма критически оценивают его миссию, потому что он согласовал или по крайней мере обнародовал документ, который существует в разных редакциях: есть расхождения между тем, что было объявлено в Москве, и тем, что было потом обнародовано после визита в Тбилиси…
Кто-то сфальсифицировал документ?
Нет, это проблема посредника. Настоящие дипломаты прекрасно знают, что в таких случаях документ должен быть, во-первых, идентичным, во-вторых — очень четким. В случае с шестью пунктами нет ни того ни другого. Разногласия есть: прежде всего, в Москве была преамбула, после визита в Тбилиси преамбула исчезла. Россия настаивала на своем статусе посредника, а после визита в Тбилиси она перестала быть посредником; по-другому читался и знаменитый 6-й пункт этого соглашения: в Москве его понимали как констатацию необходимости начала переговоров по статусу Южной Осетии и Абхазии, а после Тбилиси стало — «международная дискуссия о путях обеспечения безопасности и т.д.» Вроде бы это было согласовано с Москвой. И действительно, Россия как бы не оспаривает этот 6-й пункт. Но там есть разночтения в переводе. Потому что по-русски это «обеспечение безопасности Абхазии и Южной Осетии», а по-французски там стоит предлог de — «в Абхазии и Южной Осетии», что позволяет трактовать их как части Грузии.
Но есть, кстати, проблемы и с 5-м пунктом этого соглашения, который касается дополнительных зон безопасности. Вот это самое мутное, из-за чего сейчас весь сыр-бор. Потому что эти зоны никак не конкретизированы. Например, Поти не попадает никаким образом в зону безопасности в любой трактовке, а там наши войска, а Гори, где остаются какието посты, вроде бы входит в согласованные зоны безопасности… Короче, документ очень нечеткий, рассматривать его как легальную базу для урегулирования конфликта невозможно. Ну а к тому же после одностороннего признания Россией независимости про эти шесть пунктов можно забыть…
В правовом вакууме
Значит ли это, что российская сторона нарушила соглашение Медведева— Саркози?
Безусловно, российская сторона нарушила международное право, поскольку решения об отмене территориальной целостности государств должны приниматься иначе. Но нарушила ли Россия шесть пунктов — это вопрос опять же очень туманной казуистики. То есть это такой документ, который позволяет бесконечно широкие трактовки. Но сейчас ни Москва, ни Брюссель не хотят объявлять о том, что эти шесть пунктов устарели, потому что тогда вообще непонятно, что делать. Нет никакого легального статуса: ведь Грузия вышла из прежних соглашений по Абхазии и Южной Осетии, резолюция ООН действует до октября, после — полный вакуум. С этим и связан нынешний приезд Саркози: ЕС сейчас пытается судорожно понять, что и как делать. Я так думаю, что они будут настаивать именно на этих зонах безопасности и на том, чтобы обеспечить окончательный вывод российских войск. Поскольку обсуждать вопрос признания Россией Южной Осетии и Абхазии уже бессмысленно — Россия на попятную не пойдет. Так же как в 99-м году все точно знали, что Косово ушло навсегда, так и здесь — все понимают, что эти территории уже в Грузию не вернутся. Но сказать это вслух нельзя. И обещать чего-то Грузии тоже нельзя. В отличие от наших руководителей, которые делают заявления, а потом выясняется, что выполнять не получается, в Евросоюзе все очень серьезно — у них если сказал, то, грубо говоря, за базар надо отвечать.
Вернемся к пятому разделу резолюции Европейского совета. ЕС решил немедленно отправить расследовательскую миссию в район конфликта для сбора информации. Это связано с тем, что российская сторона настаивает, что Грузия совершила акт геноцида в Южной Осетии, а многие иностранные наблюдатели говорят, что для такой формулировки нет фактической базы?
Если вы заметили, последнюю пару недель Россия перестала настаивать на слове «геноцид». Мы этот геноцид, пардон, приплели тогда, когда хотели показать, что в Южной Осетии произошло то же, что в Косово, и пойти тем же путем — то есть через резолюцию Совбеза ООН и так далее. А потом стало понятно, что не получается. Никто не воспринимает. Справедливо или несправедливо — это другое дело. Сейчас уже используют иную терминологию: «варварская агрессия». Евросоюз — организация, которая очень любит все внимательно изучать, и для них очень важен такой взвешенный, объемный, глубокий, сбалансированный анализ того, что произошло, сбор фактов, их изучение для последующих выводов.
Перед выбором
Заключительные разделы этой резолюции, 10-й и 11-й, впрямую касаются отношений между ЕС и Россией. И здесь констатируется, что из-за кризиса в Грузии отношения ЕС и России сейчас находятся на перепутье. Говорится, что нужен диалог, основанный на доверии и принципах, которые записаны в Уставе ООН и ОБСЕ. И главное: «До тех пор, пока все войска не будут выведены на позиции, которые они занимали до 7 августа, все встречи, посвященные соглашению о партнерстве (между ЕС и Россией), будут отложены».
Да, ЕС говорит: у России есть выбор, она может сделать правильные шаги — то есть вывести войска из Грузии, и тогда все останется как было. Бизнес продолжится as usual. Либо, если этого не произойдет, ну тогда извините…
А если Россия не выведет войска, то что будет?
Тогда вступит в силу угроза не вести переговоры, и это уже некий демарш.
И что?
Ожидать, что ЕС предпримет действия, которые мощно ударят по кремлевским верхам… этого не будет. Во-первых, для них это очень тяжело, потому что есть масса интересов и масса желающих внутри Евросоюза спустить это все на тормозах. А во-вторых, если в прошлый раз, когда полтора года назад замораживались переговоры в связи с польским мясом, Россия была заинтересована в этом договоре, то сейчас, как следует из выступлений Медведева, мы говорим — ну, мол, нет и не надо. И вот это ставит Евросоюз перед очень тяжелым выбором. Но если сейчас этот визит ничем не кончится и отвода войск не произойдет, тогда, наверное, они встанут перед необходимостью действительно переосмыслять отношения с Россией.
И чем это грозит?
Для простых людей — возможно, осложнениями с визами. Для бизнеса — это крест на надеждах об облегчении доступа на европейские рынки, пересмотр отношения прежде всего к российским госкомпаниям, «Газпрому», естественно. Пока эти решения отложены — как минимум до 15 сентября. Но если придется их принимать… Тогда России будет, конечно, не очень хорошо — это повлияет на все виды активности в Европе. Но и Евросоюзу будет очень тяжело: согласование новой линии внутри ЕС — это просто ад.
