Никому не верю

Улица Маяковского который час стоит в глухой пробке. Такие пробки — одна из многочисленных проблем, которые, как надеются жители Химок, решит новый мэр. Надеются, но не верят. Вне зависимости от возраста и социального статуса химчане удивительно единодушны в двух вопросах — даже говорят об этом они абсолютно одинаковыми фразами. Они не верят никому из профессиональных политиков и тех, кто только стремится во власть. Они не верят в то, что в ближайшее время их жизнь улучшится. А примерно половина из тех, с кем довелось поговорить корреспонденту The New Times, добавляют, что выборы мэра в сложившихся обстоятельствах — трата времени.

До назначенного дня выборов — 14 октября — времени еще достаточно, выдвижение и регистрация кандидатов не закончены. Hа слуху, что предсказуемо, имена троих: исполняющего обязанности мэра Олега Шахова, защитницы Химкинского леса Евгении Чириковой и лидера группы «Коррозия металла» Паука (Сергея Троицкого). Впрочем, и их далеко не все знают.

Антонина покупает что-то в ларьке. Издали ее можно принять за панка, но бледно-малиновые волосы — не эпатаж, а эффект дешевой краски. Ей около 60. Голосовать, говорит, собирается — но ни одного кандидата назвать не может. Антонина работает в оборонном НПО им. С.А. Лавочкина, производящем спутники, разгонные блоки и орбитальные астрофизические обсерватории. Знает, что Путин обещал выделить 150 млрд рублей на космическую программу, но в своей жизни перемен к лучшему не ждет: зарплаты останутся прежними, уверена она, да и вообще ничего не изменится. На президентских выборах голосовала — да, за него. За Путина.

Отработав на оборонном заводе всю жизнь, она получает пенсию — 5800 рублей в месяц. Этого, понятно, не хватает — потому и не уходит. «Обидно», — говорит она. Отчего-то Антонина думает, что в Москве все иначе.

В наш разговор вмешиваются: подходит нетрезвый мужчина, на рукаве его куртки зияет огромная дыра. Он просит денег, Антонина предлагает ему пойти поработать. «Мне еще четыре дня не работать!» — сетует мужчина, и, не объяснив, почему, удаляется.

Вообще для рабочего дня (корреспондент The New Times посетил город в среду) на улицах Химок одиноких пьяных мужчин подозрительно много. Некоторые спят в самых неожиданных местах и позах.

В тихих зеленых дворах почти нет людей. Михаил — ему за пятьдесят, он седеет, он трезв — выгуливает огромную рыжую среднеазиатскую овчарку по кличке Рэй. Говорит, что на выборы пойдет («наверное» — он не уверен), а из кандидатов знает «только одну девчонку эту». Чирикову он видел по телевизору, и она внушает Михаилу доверие. Будучи инвалидом второй группы, Михаил, как и Антонина, говорит, что не отказался бы от прибавки к пенсии. Но потом добавляет: «Ладно моя пенсия, хотя бы этот детский сад детям бы отдала», — и показывает на невысокое здание, скрытое за деревьями. Раньше там был детский сад, а теперь — «черт-те что».

Еще он жалуется, что завод Лавочкина «развалили». Когда-то там работали многие горожане, отец Михаила, например, а сейчас — нет: рабочих мест осталось всего ничего.

Около бывшего детского сада встречаю группу матерей с детьми. Двое грудничков спят в колясках, девочка лет семи бегает вокруг. Женщины сразу говорят: среди кандидатов в мэры — никого, кого можно было бы назвать «своим». «Например, Чирикова — она не управленец. Что она может предложить? Она живет в хорошей квартире, значит, нас, кто живет в средних, она не понимает». Только тот человек, который прошел всю социальную лестницу — от самых низших ступеней, — будет понимать население, считают они. И кстати, Химки — это вообще «самый коррумпированный город Московской области».

Со слов Марины и Вали выходит, что проблем у города хоть отбавляй. В здании уже известного детского сада был и суши-бар, и притон. Ни в сад, ни в школу без денег не попадешь. Плитка на дорогах никому не нужна, ведь асфальт положить дешевле, а оставшиеся деньги можно отдать, например, на благоустройство школ. Новым переходом возле торгового центра неподалеку пользуется от силы один процент населения, то есть он оказался никому не нужен, а можно было его не строить и деньги пустить на расширение дороги. Из-за пробок путь из Старых Химок в Новые занимает час. Бесплатных лекарств в аптеках не дождешься, в поликлиниках нет прививок, все приходится покупать самим. Врачей не хватает, сделать УЗИ невозможно, приходится возить ребенка на Тимирязевскую. Во дворах по вечерам пируют алкоголики, после — опорожняются прямо на детской площадке, полиция приезжает только через час, и люди не выдерживают: соседи собираются вместе, чтобы их прогнать. Первые этажи жилых домов активно распродают под магазины. Пойти погулять на природе, к воде — невозможно: там построены дома, берега канала все огорожены. Вкратце молодые матери описывают ситуацию двумя словами: безобразие и бардак, бардак и безобразие, и у всех этих проблем, считают они, одно решение — убрать всех, кто сейчас во власти.

Марина пойдет голосовать потому, что «ее так воспитали»: бросать бумажки на улицах нельзя, брать чужое нельзя, а на выборы надо ходить. Сейчас она активно переписывается с администрацией города: единый расчетный центр в очередной раз потерял ее данные по квартплате, после чего у Марины от фонаря появилась задолженность. Говорит, данные пропадают регулярно — каждый июль у них «сбой в программе».

«Все говорят, что мэром будет Шахов!» — Марина и Валя повторяют этот прогноз наперебой. Ольга — она только что подошла с коляской — агитирует: «Пойдемте лучше за Паука голосовать!» За Паука собирается голосовать ее муж, но сама Ольга на выборы не пойдет — некогда. «Мы никому не верим, мы устали верить», — звучит рефреном, на три голоса.

Огибаю бывший детский сад. На воротах — ржавые цепи с замками. Металлический забор проломлен. Здание явно пустует, на крыльце с надписью «Вход» лежит обломок водосточной трубы.

Пенсионеры Виктор Васильевич и Владимир Васильевич сидят на лавке посреди двора, у них одна на двоих банка пива. «Какого там числа будут выборы? — уточняют они. — Мы пойдем, да». Они ждут, пока в почтовые ящики опустят листовки, а пока ни одного из претендентов на пост мэра не знают. «Я никому им не верю — тем, кого мы выбираем», — озвучивает Владимир Васильевич самую популярную мысль этого дня. «У нас во власти никогда подходящего человека не было», — уточняет ее, как может, Виктор Васильевич. Цари — это плохо, коммунисты — тоже. И вообще: «Они всегда все правильно говорят, когда надо к власти пробраться, а когда к власти проберутся — тут всё». Без перехода — как будто речь идет о явлениях равной значимости — Виктор Васильевич сообщает, что уже два дня не курит. Он этому несказанно рад.




Tweet