Мечтатели

Страну, тяжело и неудачно пережившую попытку строительства социализма, кажется, ничто не может вернуть к левой идее. Но левацки настроенных художников, журналистов, писателей становится все больше, а протестное движение вывело из тени политические силы, неизвестные вчера, слабые сегодня, но с которыми, возможно, придется считаться завтра. Невозможность вести узаконенную политическую деятельность толкает их на полуподпольную работу, которая часто напоминает деятельность революционеров из учебников по истории.

Факультет политологии МГУ, аспирантура философского факультета, диссертация по истории левой французской мысли — интеллектуальный путь Ильи Матвеева похож на тот, что проделывала русская интеллигенция начиная с XIX века. Илья и с виду похож на дореволюционного студента: немного взъерошенный, слегка небритый, говорящий взахлеб.

— Сами-то вы не из рабочих…

— В России к левым взглядам сложно прийти, если ты рабочий, у нас становятся левыми, читая книжки. Это в Европе у левого движения большая история, во Франции троцкистские партии получают 4–5% на выборах.

— Так в России левой истории куда больше…

— СССР был страной государственного капитализма, а не социализма. Социализм в отдельно взятой стране построить невозможно — социалистические преобразования должны происходить повсеместно. В этом полностью был прав Троцкий.

Именно марксизм и троцкизм стали идеологической базой Российского социалистического движения (РСД), в котором Илья играет активную роль. В Москве в РСД состоят 20–25 человек, всего по России 100–150. Это незарегистрированное движение с горизонтальной структурой, скорее клуб по интересам, чем политическая партия.

«Мы и раньше занимались тем, что популяризировали левую идею, — говорит Матвеев. — Последние события дали нам шанс делать это еще более активно: например, то, что движение «Оккупай Абай» так сильно полевело, — наших рук дело. Мы раздавали на Чистых прудах наши листовки, выступали на ассамблее. Благодаря нам люди стали понимать, что левая идея — это не возврат в СССР, а борьба за социальную справедливость».

Как и революционеры XIX века, Илья видит задачу движения в агитации и политизации рабочих, создании профсоюзных ячеек и взаимодействии с уже существующими.

— Но ведь профсоюзы у нас часто просто придатки администрации?

— На старых предприятиях — да. Зато в новых промышленных центрах движение на подъеме — в Калуге, Петербурге. Рабочие проводят забастовки, успешно борются за свои права. Во многом это заслуга нашего движения. Рутинный труд по продвижению левых идей, постепенная подготовка почвы приведут к тому, что само протестное движение в России полевеет и на смену путинскому режиму придет сильная левая партия, — уверен Илья. — Конечно, я за многопартийную демократическую систему. Если в парламенте будут, скажем, партии Прохорова, Немцова, — пожалуйста. Но мне бы хотелось, чтобы власть была в руках левых, потому что только они отвечают интересам народа, о котором и сегодняшние власти, и сегодняшняя либеральная оппозиция просто забыли. К сожалению, в России пока нет широкого рабочего движения, которое могло бы привести нас к настоящему социализму, но для того мы и ведем свою тихую и упорную работу.

„  

Протестное движение в России полевеет, и на смену путинскому режиму придет сильная левая партия    

Серьги в ушах, перстни, подвернутые модные джинсы, солнечные очки на загеленных длинных волосах и идеи, бьющие фонтаном. О переустройстве мира, об искусстве, о жизни. Наверное, таким и должен быть современный художник. Если добавить к этому слово «левый», то получится Николай Олейников. В РСД Николай не состоит, но движению симпатизирует. Член арт-группы «Что делать?», Группы учебного фильма, группы «Аркадий Коц» Николай придерживается принципов Бертольда Брехта: искусство должно развлекать, обучать и вдохновлять.

— А почему комикс в качестве формы?

— Это совмещение картинки и текста, понятное широкой публике. У нее, может, нет специального образования, но она любит искусство, ходит на выставки.

— Пролетарское искусство?

— Я максимально упрощаю язык. Важно донести мысль, а не заниматься позерством — мол, мы такие сложные, понятны только избранным.

В комиксах Николая Олейникова средневековая церковная фреска, «библия для неграмотных», соединилась с современным граффити. Только идея в этот раз не религиозная: о борьбе за человеческое достоинство, свободу и справедливое распределение благ, борьбе подчас тяжелой и кровавой: ведь путь к новому миру лежит через страдания.

Тематически работы Николая можно грубо поделить на два направления. Одни выпячивают уродливые стороны современной социальной действительности, например, те, что экспонировались на выставке «Что делать? Между трагедией и фарсом» в Амстердаме в 2010 году. «Три зала представляли путинскую Россию: достижения последних десяти лет вроде Стабфонда и нефтяных доходов; взаимоотношения власти с народом, показанные через образы монстров, говоривших цитатами из Грызлова и Кадырова; и, наконец, подземные создания, выхухоли, земляные черви, демонстрировавшие ключевые свободы: слова, совести. Получалось, что гордая Россия на самом деле находится на дне».

— И что же делать?

— Избавление — в Великом Взрыве, и об этом уже другие выставки, футуристические. Путь к свободе лежит через борьбу, которая сопровождает любые исторические изменения. Мой следующий проект — воображаемый музей будущего, где будут изображены изощренные пытки, которым народ подверг «преступников от режима»: судью Сырову, депутата Милонова, журналиста Мамонтова…

— Это взгляд артиста или прогноз историка?

— Людям придется рано или поздно уйти в подполье. 5 декабря, 6 мая никто не планировал оказаться в автозаке. Обыватели две недели назад, сегодня мы кидаем асфальт в ментов. Я не знаю, что с нами будет еще через две недели, два месяца, два года. В Патуле Антипове тоже никто бы не разгадал будущего Стрельникова* * Персонаж романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго», Павел Антипов, робкий интеллигент во время Гражданской войны превратившийся в грозного Стрельникова и заслуживший прозвище «Расстрельников». . Хорошо ситуация развиваться не будет. Не стоит ждать безболезненного перераспределения власти, ресурсов. Лучше быть готовым к тому, что придется терпеть или стрелять. Если не можешь стрелять — терпи.

— А что потом — коммунизм?

— Не, до коммунизма человечество еще не доросло. Человечество вообще отвратительная вещь.

— А коммунизм — это как царствие небесное с тех самых фресок?

— Царствие небесное дается Богом, а за коммунизм нужно долго бороться.

В борьбе, значит, рождается истина. Пора идти в тир.

„  

5 декабря, 6 мая никто не планировал оказаться в автозаке. Обыватели две недели назад, сегодня мы кидаем асфальт в ментов    

Когда Сергей Васильев говорит, кажется, что вспоминает написанный им текст: взвешивает каждое слово, если ошибается, возвращается назад — недопонятым быть нельзя. Организатор музыкального проекта «Кабаре Безумного Пьеро» знает: с публикой нужно быть предельно четким. Как его любимые Брехт и Маяковский. Их судьбы полны неожиданных поворотов — много их и в биографии Сергея. Программист по первому образованию, неожиданно открывший в себе вокальный талант, получивший признание публики, поступивший в мастерскую индивидуальной режиссуры Бориса Юхананова.

— Брехт, Маяковский... Ваш репертуар всегда был таким левацким?

— Начинали мы с любовных романсов Вертинского: старались актуализировать музыку начала XX века. Современная поп-музыка однобока, а взгляд в прошлое дает хорошую возможность для самопознания, слушатели могут увидеть себя в исторической перспективе, понять, что раньше они были другими.

— А к Брехту-то вас как занесло?

— Вертинский по индивидуализму близок Маяковскому. Оба поют о страдании, но у Маяковского это общая судьба мира, метафизическое обновление которого возможно только через революцию. Эта тема присутствует и у Брехта, проблема которого — в несоответствии его протестантского воспитания и реалий буржуазной Европы. Он говорит о простой вещи: пока мы не увидим материальной, экономической несправедливости, пока мы не проведем марксистский разбор этой стороны реальности, мы не сможем прийти ни к какой этике: «Сначала хлеб, а нравственность потом», — поется в «Трехгрошовой опере». Это все более чем актуально для сегодняшней России.

Путь от Вертинского через Маяковского к Брехту похож на тот, что Сергей проделал так же неожиданно для себя — от абстрактной левой идеи через автозаки и майские акции в формате «Оккупай» к членству в РСД и активизму. С отходом от любовной лирики изменились и задачи «безумного Пьеро».

«Мы хотим понять историю через песню, — говорит Сергей. — Немецкие марши Коминтерна или «Левый марш» Маяковского на музыку Ханса Эйслера — для нас это не агитация, а субстанция, выжатая из людей историей. Исполняя это, можно понять, что чувствовали люди, отчего происходили революции, откуда появилась левая идея, почему это актуально сегодня, какое у нас будущее».

— Так и что же, брать маузер и левой, левой, левой?

— Я далек от того, чтобы звать людей на баррикады. О социализме как о реальности речь пойдет по мере перехода мирового технологического прогресса в развитие общественных отношений. Для меня социализм — это этическая система координат, идеал, пусть и недостижимый сегодня. Я ни в кого не пойду стрелять ради этого идеала. Но я могу делать многие вещи. Я как художник могу донести этот идеал до моей публики, сделать общество более осознанным, чтобы частный интерес перестал превалировать над общим. Я могу говорить, что нужно быть бескорыстными и солидарными. Капитализм задает модель человеческого поведения, с которой я не согласен. Русский капитализм — это 6 мая. Хозяин Кремля опирается на морально дезориентированных людей, которые могут бить своего ближнего дубинкой даже не за квартиру в Москве, а просто — такая работа. Триумф рыночных отношений в России обернулся концом морали. Наша задача — найти новые ценности.

„  

Хозяин Кремля опирается на морально дезориентированных людей, которые могут бить своего ближнего дубинкой даже не за квартиру в Москве, а просто — такая работа    

Да, в ней, Изабели Магкоевой, есть что-то от Александры Коллонтай: красавица, умница, из хорошей семьи, готовая тратить время и силы ради того, во что верит. Специалист по древнеяпонской литературе (РГГУ), преподаватель японского языка, Изабель начала читать Маркса в 18 лет, а на трибуну левого движения взошла совсем недавно — в апреле 2012-го. В РСД она уже полтора года, до этого занималась рутинной работой по организации пикетов, выпуску газеты.

«Мне близка черновая работа, — говорит Изабель. — Я думаю, что митингами мало чего можно добиться. Это даже наши либералы, кажется, уже понимают, но только ничего другого делать не могут или не умеют. У них одно на уме — как вывести больше людей на улицы. Да хоть 500 тысяч выведи, все равно для России это капля в море».

Черновая работа в понимании Изабель — это, чаще всего, образовательные проекты. Некоторые уже действуют, другие только в стадии разработки. Например, «Школа журналистики», в которой акулы пера вроде Григория Ревзина не только читают лекции, но и берут студентов под свое шефство. «Наша идея — организовать это для ребят, в том числе из провинции, — объясняет Изабель, — чтобы они могли смотреть лекции по скайпу и плотно общаться с журналистами-профессионалами».

После митинга против реформы образования родилась идея бесплатных школ для взрослых, в которых читались бы лекции по самым разным предметам — от любимого Изабель японского до математики или физики.

— А кто преподавать будет?

— Ко мне подходили преподаватели из ведущих вузов и говорили, что хотели бы бесплатно читать лекции. Таких людей много. Например, мы хотим открыть школы для мигрантов — обучать их русскому языку. Тем более что им скоро придется сдавать экзамены, а курсов нигде нет. Я лично знаю несколько десятков человек, готовых давать такие уроки, — вопрос только в том, чтобы их организовать.

Помимо того, что идея бесплатного образования — левая по своей сути, сам процесс по замыслу авторов должен быть максимально политизирован. Нужно не только учить мигрантов русскому, считает Изабель, нужно объяснять им их права, тот же КЗоТ, чтобы невозможно было выгонять их, не выплачивая зарплаты.

Впрочем, левые идеи должны завоевывать не только мигрантов.

„ 

Митингами мало чего можно добиться. Это даже наши либералы, кажется, уже понимают, но только ничего другого делать не могут или не умеют    

— Левое движение в России на подъеме, — убеждает Изабель. — Если ты готов читать бесплатно лекции или участвуешь в ассамблее, то есть в прямой демократии, а не в парламентской, то ты уже действуешь в рамках левой политики. Просто люди часто боятся в этом признаться, потому что быть левым в России непросто.

— Отчего же непросто?

— Все сразу кидают тебе в лицо

ГУЛАГ, диктатуру.

— Ну, они в чем-то правы…

— Левые идеи антиавторитарны, сталинский тоталитаризм из них вовсе не следует, — убеждена Изабель. — Октябрьская революция была величайшим событием, оказавшим влияние на развитие всей мировой истории. Буржуазные страны меняли свои законодательства, потому что боялись переворотов у себя: достижения в области феминизма, восьмичасовой рабочий день, другие социальные блага — все это возникло под влиянием СССР. Неудача построения социализма в СССР вовсе не означает, что он в принципе невозможен. Просто нужно готовить его, просвещая и политизируя широкую публику. К тому же в России так мало всего, что несложно найти себе полезное занятие.