Рулетка или лотерея

Если Путин едет в Минск, то после этого — сразу ЕС, если встреча с президентом Ирана, то потом обязательно — Израиль, если Китай — то и Обама… Символизм, правда, содержался не в том, куда Путин поехал, а в том, куда он ехать отказался — в Кемп-Дэвид, на саммит «восьмерки». Но и тут не политика, а пацанские «понятия»: раз он к нам не едет во Владивосток, то и нас у себя не дождется. Око за око — слава богу, в такой вегетарианской и безобидной форме. И не более того.

Свое внешнеполитическое кредо Владимир Путин довольно четко обозначил в статье, опубликованной за неделю до президентских выборов. Коротко его можно свести к фразе «боже, как страшно жить». Даже антизападный пафос статьи — совсем не тот, что прежде, во время предыдущего президентства Путина. Раньше Россия противостояла конкретным врагам, в основном на Западе. Теперь опасность исходит от самой международной среды, хаотичной и неуправляемой.

Собственно, и упрек в адрес Запада не тот, что раньше, — вместо сетований на то, что Россию, дескать, не любят и не уважают, общее обвинение: все, что предпринимают мировые лидеры, будь то введение единой европейской валюты, давление на отдельные страны, активная поддержка «арабской весны» либо инфляционная накачка американской экономики — все это лишь усугубляет ситуацию. И как от всего этого отгородиться — непонятно. В общем, пафос совсем не наступательный, а глубоко оборонительный.

В одном Путин, без сомнения, отдает себе отчет: Россия целиком и полностью зависит от мировой ситуации — и экономической, и политической. Причем зависимость повышается, а способность влиять на внешнюю среду снижается. Остается только проклинать всеобщую некомпетентность и безответственность и при этом тренировать реакцию, чтобы хотя бы быть в состоянии оперативно откликаться на все новые вызовы.

Российский внешнеполитический успех 2000-х — своего рода пузырь, надувшийся в основном по причине ошибок и глупостей других. Но если раньше их можно было использовать себе во благо, то теперь они чреваты лавиной, которая похоронит и «поднявшуюся с колен» Россию.

Нарастающий хаос в международных отношениях, а в этом российский президент прав, предполагает две возможные линии поведения. Можно быть активным в расчете на ловлю рыбы в мутной воде. Хаос — это ведь не только угроза, но и открывшиеся возможности: привычные схемы и иерархии разрушаются, так что в идеале светит выигрыш. Но это сродни азартной игре — риск велик, гарантии никакой. Другой подход — умеренность и аккуратность. Не принимать обязательств, не делать резких движений, сохранять статус-кво, выжидая, чем все кончится. Кремль, похоже, выбрал второй вариант, хотя и старается компенсировать реальную осторожность виртуальной решительностью. Но даже и риторика явно не дотягивает до «лучших» образцов конца 2000-х. Нет былой страсти.

Путин справедливо заметил в своей самой первой предвыборной статье: постсоветская эпоха окончена, и ее повестка дня исчерпана. Это касается всего, в том числе и внешней политики. С начала 1990-х до конца 2000-х Москва по-разному, но занималась одним: доказательством того, что с концом СССР Россия не исчезла с мировой арены в качестве великой державы. Что могли — доказали: развиваться дальше, постоянно оглядываясь на советское прошлое и сопоставляя себя с ним, больше невозможно. Нужны новые цели, одними только мерами по укреплению престижа, к чему во многом сводился курс 2000-х, уже не обойдешься. Однако вырабатывать стратегическую линию в условиях, когда привычная система координат вступила в фазу окончательного распада (постепенно он охватил все мировые институты), бесполезно. Остается только одно: на всякий случай возделывать всю поляну, ожидая, когда прояснится горизонт. А это уже не рулетка, а лотерея, ибо что за облаками — не знает никто.