Драма на обочине

Действующие лица

Бастрыкин Александр Иванович,

председатель Следственного комитета РФ, генерал-полковник юстиции, профессор, был старостой группы на юридическом факультете ЛГУ, в которой учился В.В. Путин, 58 лет

Соколов Сергей Михайлович,

зам. главного редактора «Новой газеты», руководитель отдела расследований — «отдел Юрия Щекочихина», ведет расследование убийства обозревателя «Новой газеты» Анны Политковской, 43 года

Муратов Дмитрий Андреевич,

главный редактор «Новой газеты»

Венедиктов Алексей Алексеевич,

главный редактор «Эха Москвы»

Человек за сценой

А также:

Помощники, охранники Бастрыкина А.И., главные редакторы федеральных СМИ, журналисты, 150 сотрудников СК по Северо-Кавказскому округу

Ст. 144 УК РФ: 1. Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов /…/ 2. То же деяние, совершенное лицом с использованием своего служебного положения /…/ 3. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, соединенные с насилием над журналистом или его близкими /…/, а равно с угрозой применения такого насилия, наказываются принудительными работами на срок до пяти лет или лишением свободы на срок до шести лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового. Примечание: Расследуется Следственным комитетом РФ.

---

От автора

Нет ничего хуже и неправильнее, чем когда журналист становится субъектом новостей и газетных заметок. Это значит, что либо журналист убит, либо покалечен, либо выслан из страны за свою профессиональную деятельность, либо стал объектом политической или иной цензуры. В мартирологе «Новой газеты» значатся 4 убитых журналиста и 2 автора — по трем ни убийцы, ни заказчики пока не найдены и/или не осуждены. Поэтому открытое письмо главного редактора газеты Дмитрия Муратова, адресованное главе Следственного комитета РФ Александру Бастрыкину в номере от 13 июня 2012 года, в котором Муратов писал: «Вы в запале грубо угрожали жизни моего заместителя», Сергея Соколова, взбудоражило не только российские, но и мировые СМИ. И хотя история закончилась публичным примирением сторон и пожиманием рук, точку в этом деле ставить рано.

---

Пролог

4 июня «Новая газета» опубликовала комментарий Сергея Соколова к истории с приговором депутату Сергею Цеповязу, которого следствие обвиняло в укрывательстве убийства 12 человек в известной Кущевке. Приговор: 150 тыс. рублей. По данным газеты, депутат — «правая рука главаря банды Цапков», а подобная «мягкость» суда стала возможной потому, что «в нашей стране иная власть: не Путин, сидящий на своих дутых процентах, не гомеричные Чайка с Бастрыкиным, не все эти Грызловы и Патрушевы. Все они — просто обслуга бессчетного количества российских цапков. Цапки — опора их власти, а они — опора цапковского бизнеса», — написал Соколов. На сайте газеты заметка и комментарий появились еще поздно вечером. И уже в 8.35 в квартире Соколова раздался звонок: «С вами хочет поговорить председатель Следственного комитета…» Разговор был нервный: генерал-полковник Бастрыкин сказал, что статья его оскорбила, и… предложил полететь вместе с ним на совещание в Нальчик, «на котором с докладом о деле по Кущевке должен был выступать руководитель той самой следственной бригады», — рассказал The New Times Дмитрий Муратов. Соколов согласился. Летели из VIP- терминала Внуково-3 на самолете председателя СК. Журналиста посадили в хвост самолета, вместе с охраной. Все два с лишним часа, что летели, с ним никто, кроме стюардесс, не проронил ни слова.

Действие Первое

4 июня. Нальчик, Кабардино-Балкарская Республика. Сначала — кладбище, на котором похоронен следователь 2-го отдела по расследованию особо важных дел республиканского следственного управления Алим Вороков, встреча с семьей и детьми погибшего, потом — большой зал республиканского следственного управления СК РФ. В зале — около 150 сотрудников СК по Северо-Кавказскому округу, приглашенные журналисты, камеры, в том числе, как утверждают, ВГТРК.

Бастрыкин — Соколову: 

Идите сюда, в президиум* 

Соколов садится на указанное ему место рядом с главой СК РФ, тот встает и начинает говорить, обращаясь то к залу, то к журналисту. Говорит о том, что род Бастрыкиных из казаков, что родители у него фронтовики, что у него четверо детей и 25 тыс. сотрудников в подчинении, тысячи студентов, а Соколов посмел «обвинить в том, что я вступил в преступный сговор с цапковской мафией».

Соколов: 

Хотел бы принести извинения за свои резкие высказывания, однако, я уверен, что основания для этого были, и я постараюсь в ближайшее время это доказать…

Бастрыкин: 

Хотите отделаться какими-то извинениями? Сергей Михайлович, в царское время за это на дуэль вызывали!

Соколов: 

Я готов.

Бастрыкин: 

Готов, да? А я не готов с вами драться, вы чести не имеете! И ваша гадская газета /…/ Она чего хочет добиться? /…/ Я не зря тебя показал всем своим… Свободен! /…/ Вон отсюда.

Фразы, выделенной выше крупным шрифтом, как и прочих резких слов, порой за гранью цензурной лексики, нет в аудиозаписи, чудесным образом оказавшейся в распоряжении Lifenews.ru и обнародованной 13 июня. Но то, что такая или похожая по смыслу фраза была, — о том The New Times сообщили и сам Сергей Соколов, и президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов**, который знаком с объяснительной запиской Соколова на имя главного редактора газеты Муратова, которую журналист написал вечером 5 июня. В распоряжении Lifenews, как сообщил Александр Потапов, шеф-редактор «Известий» и руководитель объединенной редакции холдинга «Ньюс медиа», 14 июня на встрече в Интерфаксе председателя Следственного комитета Бастрыкина с главными редакторами федеральных СМИ, имеется запись общим объемом 30 минут. На сайте выложена 1 мин. и 29 сек. «Почему же не выложили все?» — спросила автор. — «Да кто же будет слушать 30 минут?» — последовал ответ. — «Мы будем, вы дайте запись, а уж мы решим», — ответил главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов, предложивший дать ее трансляцию в эфир. На момент подписания номера полная запись так и не появилась. Между тем тогда в Нальчике шла и видеозапись. По информации The New Times, она есть и у внештатного корреспондента государственного информационного агентства РИА «Новости». Однако на предложение «Новой газеты» поделиться записью тот категорически отказался.

Муратов — The New Times, 13 июня:

Мне это напоминает дело Холодова***. Такой посыл Грачева в Сочи (в 1994 году — министр обороны РФ), что же вы, де, не можете поговорить, чтобы он (Холодов) по-другому писал. Посыл пошел, дошел до сержантов-сверхсрочников, лейтенантов, еще кого-то, и начали дипломатики конструировать, «Московский комсомолец» взрывать…

Сам Александр Бастрыкин наличие такого подтекста в своих словах, адресованных Сергею Соколову, категорически отрицает, а резкость своих слов характеризует как «эмоциональный срыв, который, конечно, непростителен человеку моего положения».

Антракт

Повинуясь «вон отсюда!», Соколов вышел из здания СК — покурить, собраться с мыслями и сообразить, как ему выбраться подальше от Нальчика: рейсовый самолет в Москву был только следующим утром.

Соколов — The New Times, 14 июня:

Подошли охранники Бастрыкина, сказали, что поедем вместе — они были вполне доброжелательны. Потом один из сотрудников СК Кабардино-Балкарии взял у меня мою сумку, предложил пройти в здание. И дальше я ни разу не был один. Мне и в голову не могло прийти, что будет дальше.

Дальше машины, аэродром, самолет председателя СК. Журналиста снова посадили в хвост лайнера, рядом с охраной. В самолете никаких разговоров не было. Как всегда на таких рейсах, стюардесса предложила обед: Соколов выпил 50 граммов коньяка. «И ни грамма больше: я был абсолютно трезвый», — говорит он. Сели во Внуково-3. К трапу подошло несколько черных машин. В одну из них проводили журналиста. Председатель СК ехал в другой, плюс машины сопровождения со спецназом (8 человек).

Действие Второе

4 июня, Московская кольцевая дорога, просека на 61-м километре МКАД

Соколов — The New Times, 14 июня:

Из Внуково поехали в сторону Москвы, вышли на МКАД, переехали Можайку (Можайское шоссе) и где-то между Можайкой и Маршала Жукова, это примерно 61-й км по внутренней стороне МКАД, машины свернули на просеку, проехали метров 300 вглубь, по бокам никаких зданий — лес, и остановились.

Бастрыкин — газете «Известия», 14 июня: 

«Александр Иванович, допрос с пристрастием в лесу — это новый вид общения Следственного комитета с журналистами?» — «Бросьте. Хотя бы не повторяйте глупости и инсинуации недобросовестных коллег. Теперь по существу. Первое — в лесу я не был уже даже не помню сколько лет».

Вечером того же 14 июня стало известно: разговор с журналистом Соколовым был — «на обочине», сказал глава СК.

Симонов — The New Times:

Поздно вечером 5 июня я читал объяснительную записку Соколова в редакции «Новой газеты», и он мне рассказывал. Фразы, как я записал себе в блокнот, в этом лесном разговоре с Бастрыкиным были такие: «Тебе голову отрежут, а ноги будут в другом месте. Никто не найдет, а если найдут, то я же расследовать буду». Угрозы убийством были неоднократно. Еще: «ш… Политковская тоже работала на американцев, получала пятнадцать тысяч евро».

Бастрыкин — газете «Известия», 14 июня: 

«И, как ни странно, письмо это (главного редактора «Новой газеты» — главе СК, опубликованное 13 июня) появилось сразу после обысков, которые провел Следственный комитет у лидеров несистемной оппозиции. — Опять происки Госдепа? — Я этого не говорил, но факты — упрямая вещь, их-то как раз опровергнуть невозможно».

Соколов — The New Times, 14 июня: 

Угрозы были самые разные. Это был человек в крайней степени аффекта. The New Times: «А конкретно?» — Бастрыкин мне по телефону сегодня принес свои извинения, а я еще раз извинился за излишнюю эмоциональность в своей заметке. Поэтому мне не хотелось бы… Меня больше всего смущает, что это слово против слова. — The New Times: «Магнитофона в кармане не было?» — Нет, мне и в голову не могло прийти, что такое будет.

Симонов — The New Times:

Сергей этот разговор воспринял очень серьезно — как абсолютно реальные угрозы. У меня нет ни малейших сомнений в правдивости его рассказа: это так, как они в своем кругу говорят по поводу прессы. Они (люди власти) всерьез в это верят.

Собеседники в правоохранительных органах, однако, подчеркивают: Бастрыкин не стал подсылать к журналисту «тайного убийцу» — говорил с ним сам. Мог послать на «обочину» или на просеку своих спецназовцев — ведь их с ним было целых восемь, ан нет, сам решил беседовать с Соколовым. Почти детская откровенность этого «мог послать, но не стал» поражает ничуть не меньше, чем приводимые главой Фонда гласности цитаты из объяснительной Соколова. Орден на грудь, что ли, надо уже вешать за то, что журналиста не избили, не искалечили, не убили? А если завтра передумает и пошлет?

Антракт

6 июня «Новая газета» печатно принесла свои извинения г-ну Бастрыкину за излишнюю эмоциональность статьи Сергея Соколова. Сам зам. главреда к тому времени уже находился за пределами страны: Муратов реально боялся за его жизнь после того, как на совещании в Нальчике журналист стал экспонатом для «молодых и горячих кавказских парней», как охарактеризовал тех, кто был на совещании в здании СК в Нальчике, один из собеседников в правоохранительных органах. Мобильный телефон Соколова молчал. Главный редактор «Новой» тем временем пытался договориться о встрече с главой СК Бастрыкиным. Безуспешно. 13 июня в газете появилось его письмо. Журналисты целого ряда изданий вышли с одиночными пикетами к зданию Следственного комитета в Техническом переулке столицы с разными, но весьма креативными и злыми плакатами. Пятеро журналистов были задержаны, отправлены в автозак. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков сообщил журналистам, что «Владимиру Путину доложено о сообщениях в СМИ на эту тему» — в смысле о конфликте главы СК РФ с журналистом «Новой газеты».

Действие Третье

14 июня, Москва, офис главного редактора «Эха Москвы» Алексея Венедиктова на Новом Арбате, 11; студия «Эхо»; зал заседаний агентства «Интерфакс» на 1-й Тверской-Ямской, дом 2.

Бастрыкин — газете «Известия», 14 июня, утро: 

«А никакого расследования не было и нет. Есть лишь письмо главного редактора «Новой газеты», где очень грамотно смешаны факты и откровенное вранье /…/ — Вы своей вины не чувствуете? — Согласен, для меня непозволительная роскошь проявлять эмоции. Надо было терпеть, а не пытаться разъяснять недобросовестному журналисту, где добро и где зло. Извиняться перед «Новой газетой» мне не в чем».

Венедиктов — The New Times: 

В 9.53 (все то же 14 июня) мне позвонил Александр Бастрыкин и сказал, что он «хочет понять, что он должен сделать, чтобы журналисты могли работать свободно».

Венедиктов — Бастрыкину: 

Потерян день. Я готов организовать независимую площадку для вашей встречи с главными редакторами.

Муратов — The New Times, 14 июня, вечер: 

Я летел к Соколову. Только приземлился: звонок от Маркина****, потом от Бастрыкина. Я сел в тот же самолет и полетел в Москву.

В это время ведущие «Разворота» на «Эхе Москвы» Матвей Ганапольский и Татьяна Фельгенгауэр безуспешно пытаются в прямом эфире получить комментарий от управления взаимодействия со СМИ СК РФ.

The New Times — Венедиктову: 

Утром появляется интервью Бастрыкина с «извиняться мне не в чем», и вдруг — готов. Что изменилось?

Венедиктов: 

Думаю, что у него был разговор с Путиным, и тот ему сказал что-то вроде: «Разруливай ситуацию сам».

14 июня, 17.30. Интерфакс: Бастрыкин, Венедиктов, Муратов и глава агентства Михаил Комиссар уединились в кабинете. Рядом, в зале заседаний, главные редакторы, среди которых была и автор, ждут встречи с главой СК.

Бастрыкин — журналистам, 14 июня, 18.40: 

Я благодарю Алексея Алексеевича (Венедиктова) за ту оперативность, с которой организована наша встреча. Я хочу объясниться, почему я молчал три дня: я прочитал письмо Дмитрия Андреевича (Муратова), когда был далеко от Москвы, ни от кого не прятался, вчера прибыл в Москву, но у меня была встреча с французской делегацией высокого уровня из МВД… Я хотел бы начать с того, чтобы принести Дмитрию Андреевичу и его газете извинения за тот эмоциональный срыв, который был на совещании (в Нальчике)…

Муратов — коллегам: 

Я хочу поблагодарить вас за ту поддержку, которая нам была оказана тогда, когда нам казалось, что мы уже оказались в непреодолимой ситуации…

Муратов — The New Times: 

Давай сравним события октября 2006 года и того, что произошло сейчас, в июне 2012 года. Тогда, после убийства Анны Степановны Политковской, Путин сказал фразу, что ее смерть принесла больше вреда, чем ее работа. И кроме нескольких независимых СМИ, ничто и никто не колыхнулся. За рубежом — колыхнулось, а в стране — нет. А теперь просто угроза Соколову имела невероятный резонанс: мало того что мое открытое письмо на сайте газеты прочитали 450 тыс. человек, но коллеги, выдающиеся артисты, режиссеры вышли с пикетами. И это — победа гражданского общества.

Муратов — Бастрыкину: 

У всех бывают эмоциональные срывы. Мы за свой эмоциональный срыв принесли свои извинения, спасибо, что вы их приняли. Мы принимаем ваши извинения. Мы не хотим дробить этот день на какие-то этапы — это был тяжелейший день 4 июня. Я хотел бы, чтобы мы этот листок календаря оторвали и проехали.

Однако, не «проехали»: главные редакторы спросили про эпизод в лесу. Бастрыкин ответил: «Да, был разговор, но не в лесу, а на обочине».

Муратов — Бастрыкину: 

Если я правильно понимаю, над Сергеем Соколовым больше не висит невысказанное или иное неудовольствие, и мы больше не опасаемся за его жизнь. Вы хороните своих сотрудников, и мы хороним… Я хотел бы вас попросить: у нас корреспонденты работают на Северном Кавказе, и может быть, вы могли бы приложить некоторые усилия, с тем чтобы после этого совещания (в Нальчике), такого эмоционального, на наших сотрудников не был открыт сезон охоты…

Глава СК пообещал приложить усилия.

Эпилог

Соколов — The New Times, 14 июня, поздний вечер: 

Мне позвонил Бастрыкин, извинился и за то, что было в Нальчике, и за то, что было на московской дороге.

Симонов — The New Times: 

На моей памяти это первый случай, когда министр приносит публичные извинения.

Маша Гессен, главный редактор «Вокруг Света», на своей странице в Facebook: 

«В общем, итог дня такой. Сергея Соколова теперь нельзя вывозить в лес и угрожать расправой. Зато всех остальных журналистов — можно».

Бастрыкин — Муратову, 14 июня: 

Через 2–3 месяца дело Политковской, я думаю, будет передано в суд.

The New Times — Муратову: 

Правда, Бастрыкин подарил Сергею Соколову часы?

Муратов — The New Times: 

Да, он приехал с целой коробкой подарков. Но самое главное: Соколов может вернуться в страну, Москву, расследование убийства Политковской будет продолжено. Посадить ее убийц для нас — вопрос чести. И за это я готов терпеть обиды коллег.

The New Times — Муратову, 13 июня: 

Ты расцениваешь слова Бастрыкина — Соколову как реальную угрозу?

Муратов: 

Безусловно. Эти слова принадлежали руководителю российского ФБР. Им, знаешь, нравится такой бандитский стиль поведения. Они Конституцию заменили понятиями /…/

Занавес.

---