Кризис-light: июньская версия

Падение рынков получилось быстрым и резким. Индекс ММВБ потерял к 7 июня 18,5% относительно мартовского пика. Еще сильнее, на 27,2%, упал за то же время индекс РТС: он рассчитывается в долларах и отражает не только снижение цены акций, но и падение курса рубля. В свою очередь, курс рубля к доллару за май и начало июня упал с 29,34 до 32,78, почти на 12%. На волне рыночной паники курс доходил и вовсе до 34 рублей за доллар, но затем отыграл часть падения.

Почему же гром грянул на российских финансовых рынках именно в первые дни июня? Большинство опрошенных The New Times экспертов сходятся в том, что к этому привела совокупность причин. К традиционным уже опасениям по поводу выхода Греции из еврозоны добавились риски, связанные с ужасающим состоянием испанского банковского сектора. Плюс в последний день весны были опубликованы тревожные данные из США, касающиеся рынка труда и спада деловой активности. А тут еще подоспела крайне негативная статистика из Китая и Индии, свидетельствующая о заметном замедлении в этих странах экономического роста (подробнее об этом — на стр. 32).

Под влиянием этих факторов резко упала мировая цена на нефть. Она с начала марта вообще потеряла ровно 20% стоимости, спланировав со $125 до $100. А в первые дни июня снижение доходило и до $98, но затем цена немного скорректировалась. Столь крутого падения цены нефти — главной «кормилицы» отечественной экономики — российские рынки спокойно пережить уже не смогли и отсалютовали дружным провалом. Который усугубился еще и внутренней проблемой: новую стадию глобального финансового кризиса Россия встречает в условиях длительного и сильного периода оттока частного капитала. За первые 5 месяцев этого года страну покинуло, по оценкам Центробанка, $46,5 млрд: капиталы бегут в полтора раза быстрее, чем это было год назад.

На негативные события на рынках российские политические игроки отреагировали привычным для себя образом. Дмитрий Медведев на следующий день после обвала, 2 июня, провел экономическое совещание, на котором поручил Центробанку «удерживать стабильность курса рубля и, если надо, наращивать интервенции» в его поддержку. Премьер как будто не знает, что ЦБ отделен от исполнительной власти и командовать им правительство вообще-то не вправе. Глава Центробанка Сергей Игнатьев, разумеется, перечить не стал, подтвердив, что его ведомство готово потратить для поддержки рубля сколько угодно долларов. Действительно международные резервы ЦБ к началу июня составляли $510,4 млрд: всего на 17% меньше, чем перед августом 2008-го.

Впрочем, сейчас Центробанк, наученный горьким опытом предыдущего кризиса, управляет валютным курсом более гибко — с помощью валютного коридора, рассчитываемого к тому же для бивалютной корзины**Бивалютная корзина — среднестатистическое значение курса рубля к доллару и евро.. Это по замыслу ЦБ страхует финансовую систему от резкого единовременного падения рубля. Вот и на совещании с премьером Сергей Игнатьев сказал: «Волатильность рубля внутри нашего коридора не является серьезной, она нас устраивает». И действительно, верхняя граница коридора сейчас — 38,15 рубля за бивалютную корзину, или 35,26 рубля за доллар. Даже на пике падения до этих значений рубль не докатился.

Однако та легкость, с которой Центробанк согласился тратить резервы на поддержание рубля, вызывает опасения. Медведев и Игнатьев будто бы забыли об опыте четырехлетней давности, когда за полгода, с августа 2008-го по январь 2009-го включительно, ЦБ потратил на поддержку рубля почти $210 млрд, или 35,1% своих резервов. И все равно был вынужден отпустить курс рубля. Любопытно, что в последние полтора года — вплоть до начала июня — ЦБ к интервенциям в поддержку рубля вообще не прибегал. А после совещания у Медведева начал тратить на валютном рынке по $200 млн в день. Это, конечно, позволило поддержать рубль, но оставило открытым вопрос: не слишком ли дорого обходятся национальной валюте центробанковские «костыли»?

Рубль падает — надо его поддержать: этот условный рефлекс сработал не только у Медведева. Внешэкономбанк вспомнил, как в 2008 году получил из фонда нацблагосостояния 175 млрд рублей «на поддержку фондового рынка». И успешно поддержал: купил близко к минимуму, продал на максимуме. Год спустя он вернул Минфину деньги, а себе оставил прибыль от фондовых спекуляций — порядка 100 млрд рублей. Госбанк, таким образом, неплохо инвестировал чужие деньги, заработал за год порядка 60%.

„

Столь крутого падения цены нефти — главной «кормилицы» отечественной экономики — российские рынки спокойно пережить уже не смогли и отсалютовали дружным провалом

”

Сейчас рынок снова падает, и ВЭБ, конечно, хотел бы повторить этот фокус, о чем он на днях и уведомил правительство, заодно спрогнозировав падение рубля до 34,7 за доллар и посоветовав ЦБ не допускать «однонаправленного и непрерывного снижения социально-чувствительного финансового индикатора» — курса рубля к доллару. На предложение поддержать фондовый рынок за счет федерального бюджета правительство пока, к счастью, ничего не ответило.

Срабатывают условные рефлексы, разумеется, и у частных компаний. В 2008-м поддержку из бюджета для выплаты долгов и предотвращения увольнений получили почти три сотни предприятий. Пока о помощи запросило только одно — Челябинский трубопрокатный завод. Ему нужна госгарантия на 30 млрд рублей, иначе — дефолт. Правительство думает и готовит список предприятий, которым будет оказана поддержка на этот раз. Впрочем, сильно раскатывать губу жаждущим помощи за госсчет нынче не приходится: бюджет у нас дефицитный, а не профицитный, как это было перед прошлым кризисом, а Резервный фонд похудел за минувшие четыре года в два с лишним раза: с 4 трлн рублей до 1,67 трлн рублей.

«Сейчас для России ситуация более критическая, нежели в 2008 году, — считает директор управления валютных рынков ФГ БКС Павел Андреев. — Тогда был кризис в США, и нас просто задело взрывной волной. Сейчас кризис в Европе. А Европа — наш главный торговый партнер. Они у нас покупают более 60% нефти и газа. И самое главное, что они основные кредиторы наших банков. То есть, когда у банков возникнут проблемы с ликвидностью, перекредитоваться будет не у кого».

«Зависимость российского бюджета от нефтегазовых доходов составляет почти 50%, — напоминает Александра Суслина из Экономической экспертной группы. — Даже при цене $115 ожидался пусть и небольшой, но бюджетный дефицит». Уменьшение цены нефти на $1 за баррель, по расчетам министра финансов Антона Силуанова, снижает доходы бюджета на 56 млрд рублей, а замедление роста ВВП на 1% — на 150 млрд рублей.

Между тем миру пора готовиться к низким ценам на нефть и газ, считают экономисты Citi. Согласно их прогнозам, в ценовом диапазоне $65–90 нефть может колебаться до конца этого десятилетия: развитие альтернативной энергетики, успехи в энергосбережении и стагнация в развитых странах не позволят баррелю подняться в цене. Помимо этого на котировки нефти давит информация о том, что Саудовская Аравия готова увеличивать объемы добычи для создания условий, при которых цена барреля опустится до $60. Об этом со ссылкой на влиятельные источники из самой Саудовской Аравии рассказал бывший главный стратег Morgan Stanley, ныне управляющий хедж-фондом Traxis Partners Бартон Биггс. Правда, отечественные аналитики обращают внимание на своеобразный «день икс» на нефтяном рынке — 1 июля. Именно с этой даты вступает в силу нефтяное эмбарго США против Ирана, которое в принципе способно подкинуть вверх нефтяные котировки.

Ну а пока вслед за черным золотом негативную динамику демонстрируют промышленные металлы: цены на алюминий снизились за последнюю неделю на 1%. Цены на медь упали до минимума за последние пять месяцев на фоне слабой статистики из Китая, на долю которого приходится более 40% мирового спроса на металл. Индекс Standard & Poor’s GSCI Enchanced Commodity, учитывающий динамику цен 24 видов сырьевых товаров, с начала июня потерял более 2,5% и торгуется у самого низкого значения с октября 2011 года. Неудивительно, что российская металлургическая отрасль на этом фоне чувствует себя очень неважно. «Русал» за первый квартал снизил прибыль на 84%, а долги его выросли на 0,7% — до $11,3 млрд.

По иронии судьбы, пока нефть падала, Минфин и Минэкономразвития спорили о том, по каким правилам нужно рассчитывать закладываемую в бюджет цену «черного золота». Минфин предлагает более консервативный вариант: не заниматься бесконечными гаданиями на барреле, а закладывать в бюджет среднюю цену нефти за последние 10 лет — чтобы сгладить все мыслимые колебания нефтяных котировок. По минфиновскому варианту бюджет-2013 надо было бы верстать, исходя из стоимости барреля $82. Минэкономразвития не согласен: при такой цене все статьи расходов придется резать, а о развитии забыть. Кроме того, эта цена плохо совместима с триллионными инвестпотребностями естественных монополий, возрастающими тратами на армию, правоохранительную деятельность и социальные сектора. Но если кризис в Европе быстро не разрешится, может получиться так, что консервативная цена от Минфина и будет реальным прогнозом стоимости нефти на 2013 год.

Между тем при снижении цены барреля до $80 рост российского ВВП в 2013 году замедлится до 1,5%, полагает BofA Merrill Lynch. Если сбудутся саудовские угрозы и нефть упадет до $60 за баррель, российский ВВП в 2013 году сократится на 1%, а дефицит бюджета достигнет, по прогнозу Standard & Poor’s, 6–8% ВВП.

Такой сценарий таит в себе еще одну опасность, о которой предупреждает Александра Суслина из ЭЭГ: пытаясь закрыть бреши в бюджете, правительство может перейти на «ручное» управление госрасходами. Павел Андреев из БКС замечает: «У нас Резервного фонда хватит, чтобы поддерживать наши обязательства месяцев 8–10. Затем выпустят какие-нибудь евробонды, займут денег на внешних рынках. Самое страшное начнется, когда закончатся деньги поддерживать курс доллара и гигантские растущие бюджетные платежи». Эксперт считает, что при курсе доллара в районе 38–40 рублей «начнут наступать личные margin call**Требование об обязательном внесении клиентом дополнительных средств. тех, кто брал ссуды в валюте — ипотеку, автомобильные кредиты и так далее. И когда придут коллекторы отбирать жилье и автомобили, народ выйдет на улицы».

Хотя накопленный внешний долг у российских компаний сейчас ниже, чем в 2008-м, за последние годы страна попала в ловушку высоких цен на нефть (см. таблицу). Выросли расходы бюджета и доля в них социальных выплат, очень высок ненефтегазовый дефицит. Именно поэтому среднесрочное снижение цены нефти может похоронить «путиномику» — госкапитализм, основанный на больших силовых и социальных расходах и создании благоприятных условий для бизнеса компаниям, близким к власти.

1. Говорить о начале полномасштабного кризиса сейчас явно преждевременно. Для России главная неприятность в том, что упала цена на нефть. Но здесь мы находимся в противофазе с остальным развитым миром. Для нашей экономики, ориентированной на экспорт углеводородов, чем выше их цена — тем лучше. Для большинства же стран, которые являются импортерами сырья, дешевеющая нефть — благо, позволяющее их экономикам активнее развиваться. Думаю, что уже произошедшее падение цены нефти до $100 за баррель — некритично для российского бюджета. При такой цене нефти и текущем курсе 33 рубля за доллар у нас по итогам года будет дефицит максимум 1,3–1,5% ВВП. Неприятно, но это еще не кризис.

2. Если бы я умел предсказывать курс, я бы возглавлял список Forbes. Как аналитик же могу сказать, что Центробанк до сих пор жестко держал курс в рамках установленного им коридора: текущее значение плюс-минус 10%. У меня нет пока оснований считать, что ЦБ отойдет от этой линии. Выводы же о будущем курсе делайте сами.

1. Пока не начался. До тех пор пока Федеральная резервная система США и Европейский центробанк придерживаются принципа мягкой денежной политики и низкой цены денег, стоимость финансовых активов не будет существенно сокращаться, а цена нефти будет оставаться более или менее комфортной для отечественной экономики. Хотя обострение ситуации под влиянием негативных новостей из Европы может повториться.

2. Курс рубля при нынешней политике является производным от цены нефти. Устойчивое (не на одну неделю) снижение цены нефти с нынешнего уровня приведет к соответствующему снижению курса рубля к доллару. При стабильной цене около $100 за баррель, как сейчас, объективных факторов для нового снижения курса рубля против доллара нет.

Алексей Кудрин, руководитель Комитета гражданских инициатив, министр финансов РФ в 2000–2011 гг. (Из интервью The New Times № 3 от 30 января 2012 г., и его мнение на этот счет не изменилось.)

1. Угроза кризиса очевидна: в наступившем году будет наблюдаться тенденция к ухудшению ситуации во всей мировой экономике. Согласно прогнозу МВФ, экономику Евросоюза ожидает спад на 0,5% — значит, скорее всего, мы увидим в этом году рецессию еврозоны. Европейская рецессия ударит по США, да и вообще везде в мире станет хуже. В том числе и в России. Если по итогам 2011-го рост нашего ВВП — 4,3%, то ожидания на 2012 год нашего Минэкономики — 3,7%, а МВФ и того ниже — 3,3%.

2. Снижение курса рубля — экономически оправданно. За последние десять лет в результате высоких цен на нефть мы укрепили нашу национальную валюту на 92%, то есть почти в два раза снизили барьер перед западным импортом. Система, когда мы продаем свои нефтяные и газовые ресурсы, а на вырученные доллары закупаем иностранную продукцию, — это самый мощный в России фактор снижения возможностей индустриального сектора. Кроме этого, избыточное количество денег в экономике приводит к повышению инфляции и, как следствие, — росту кредитных ставок.