Париж 1968-го, Москва 2012-го

«Вы будете здесь мусорить, кричать, еще под гитару небось петь начнете!» — возмущался утром 16 мая один из жителей сталинской высотки возле станции метро «Баррикадная», когда утром, выйдя из дома на прогулку с собакой, обнаружил у себя под окнами стихийный лагерь оппозиции. «А ты из какого подъезда? Паспорт покажи, — парировал его сосед по той же высотке. — Я всю жизнь здесь прожил, тебя ни разу не видел, а против этих ребят ничего не имею». «Меня по ночам тревожат гудящие машины, мотоциклисты, а эти мне не мешают», — делилась с The New Times жительница того же дома Татьяна Евгеньевна.

17 мая лагерь мог во второй раз за неделю переехать. Пресненское муниципальное собрание заседало, чтобы легализовать стихийный лагерь оппозиции: 11 оппозиционных депутатов из 15 предлагали объявить народные гулянья фестивалем «Лето свободы» — с 17 мая по 1 сентября 2012 года. «Для проведения праздника «Лето свободы» выделяется территория Тверского бульвара от площади Никитских ворот до памятника Сергею Есенину, на которой в рамках праздника разрешается круглосуточный доступ гостей и участников праздника, установка некапитальных строений (палаток, тентов), полевой кухни и биотуалетов. Разрешается проведение дискуссий, дебатов, концертов, демонстрация фильмов», — говорилось в проекте решения. Партия власти, однако, заседание в итоге сорвала: и.о. председателя собрания Елена Денисова заявила, что ей стало плохо, и удалилась, депутата от КПРФ Романа Клементьева по пути на собрание задержала полиция и отправила в военкомат — в итоге кворум не собрался и собрание закончилось безрезультатно. Оппозиционеров, второй день стоявших к тому моменту на Кудринской площади, это, впрочем, не смутило — они и так по своей воле перебираться на другое место не планировали.

На Кудринской площади оппозиционеры оказались после разгона ОМОНом их лагеря у памятника казахскому просветителю Абаю Кунанбаеву на Чистых прудах. Уже неделю к тому моменту отбывали свои сроки Сергей Удальцов и Алексей Навальный, а Илья Яшин, считавшийся комендантом лагеря у Абая, был задержан ОМОНом уже во время столкновений на Баррикадной — на следующий же день Пресненский суд приговорил его к десяти суткам ареста за якобы имевшее место сопротивление сотрудникам полиции. ОМОН атаковал собравшихся под предлогом отсутствия у них лицензии на раздачу еды.

«Полиция требует, чтобы мы не выходили на газон!» — кричала людям с небольшого парапета гражданский активист Алена Попова. Окружающие хором повторяли ее фразы — такой открытый микрофон, когда звукоусиливающая аппаратура на акции запрещена и активисты сами выполняют эту роль, чтобы слова оратора услышали все желающие, заработал с первых дней народных гуляний по городу. — Они требуют, чтобы мы не разбивали здесь полевую кухню и не спали на скамейках. Если мы выполним эти требования, они согласны отпустить всех задержанных. Согласны?» Большинство подняли руки, но кто-то закричал: «Заслушайте блокировочку!» — и, расталкивая соседей, начал пробираться к импровизированной трибуне.

В первые же дни работы лагеря на Чистых прудах там сформировался свой орган власти — ассамблея. Люди просто собирались в круг, по очереди слушали ораторов и голосовали по тем или иным вопросам. Когда автозак с Ильей Яшиным уехал с Кудринской площади, депутат Госдумы Дмитрий Гудков предложил собравшимся выбрать нового координатора протеста на месте. «А нам не нужны координаторы, у нас здесь нет лидеров», — ответили ему. Депутат заметно растерялся: «А кто будет вести переговоры, контактировать с прессой, согласовывать позицию?» «Формат ассамблеи — самое интересное в этом протесте, — уверен Максим С., ведущий одной из ассамблей. — Выяснилось, что решения можно принимать без лидеров и модераторов, без жесткой руки, вертикали и всех селигерских комиссаров — это и надо масштабировать в дальнейшем на всю Россию».

Ту же картину можно было наблюдать и накануне на Чистых прудах, когда из Басманного суда только пришла новость о том, что суд постановил лагерь разогнать. Лидеры протеста — депутаты Пономарев, Гудков и комендант лагеря Яшин — посовещавшись, решили вести людей на площадь Революции, где должен был состояться анонсированный заранее пикет «Справедливой России». Но ассамблея проголосовала за то, чтобы остаться на Чистых прудах до появления ОМОНа и первых задержаний. Убедить людей сдвинуться с места не смогли ни известные политики, ни безымянный активист, который в качестве последнего аргумента за перенос лагеря в другое место продекламировал Абая Кунанбаева: «Угоняйте на новое место табун. Не беда, если вам не придется поспать». В итоге на площадь Революции лидеры уехали в одиночестве.

К памятнику Абаю оппозиционеров впервые привел еще Алексей Навальный. Случилось это в ночь с 7 на 8 мая. С первой попытки закрепиться там не удалось, но спустя сутки, когда Пресненский суд решал вопрос об аресте Навального, «Добрый лагерь» на Чистых прудах уже работал. Постамент памятника стал своеобразной трибуной для выступающих, справа от него разместились трапезная и служба безопасности. Тут же собирали деньги на нужды лагеря и установили генератор, от которого любой желающий мог зарядить мобильный телефон или ноутбук. За Абаем — место для сна и велостоянка. Прямо перед ним, на берегу небольшого пруда, — информационный центр, где бесплатно распространялись книги, газеты, листовки, и пункт раздачи вегетарианской еды. В разных углах площади на протяжении семи дней стояния возникали кружки слушателей, лишь на первый взгляд казавшиеся стихийными — на берегу того же пруда висела доска с расписанием лекций. Например: 15.00 — Развитие антифашистского движения в России; 18.00 — Тахрир. Как победили Мубарака. Дискуссия с участником событий. 20.00 — Беларусь и Казахстан: опыт борьбы с диктатурой.

«Я делал доклад на тему «Экология и капитализм», в котором отстаивал тезис о том, что капитализм и благоприятная экологическая обстановка несовместимы, — рассказывал The New Times 30-летний филолог Дмитрий, работавший в информационном центре лагеря. — У меня от лагеря двойственное ощущение. С одной стороны, позитивное: информация циркулирует, люди показали, что могут организовываться. Негативный момент в том, что это все превратилось в тусовку». Анархистка Саша, 18 лет, стройная, вся в черном, половину лица закрывает черный платок, с Дмитрием не согласна: «Мы организовывали здесь вегетарианскую кухню, мы занимаемся самоорганизацией, показываем людям, что это возможно и очень просто. Мы занимаемся самообразованием, читаем лекции, распространяем книги». «Это прекрасное место, которого в Москве до сих пор не было, — согласен с ней начинающий режиссер Эмиль. — Сюда приходят самые интересные и лучшие люди этого города, чтобы пообщаться и показать, что мы не согласны с авторитарной властью и беспределом, которой происходит в стране». «Я пришла в лагерь и спросила: чем могу помочь? Мне сказали, что нужен человек, который будет работать на кухне, я согласилась. Столько светлых лиц в одном месте я давно не видела», — говорит 28-летняя переводчица Евгения. «Появилась какая-то новая форма самовыражения людей, имеющих пусть довольно аморфные, но все же политические взгляды», — считает студентка Высшей школы экономики, будущий социолог Марина.

11 мая социолог Ольга Крыштановская с коллегами опросили в лагере на Чистых прудах более 100 его обитателей, составив портрет протестующих. Средний возраст протестующих — 31 год, 65,8% имеют высшее образование, а 10,1% — по два и более высших образования. Студентов на Чистых прудах было около 35%, 45% — специалисты: программисты, переводчики, юристы, менеджеры, банковские служащие, ученые и преподаватели вузов. «Люди, пришедшие на протестные акции, гиперобщительны. Они удовлетворяют свою потребность в общении в социальных сетях. Но когда появилась возможность общаться в реале — мгновенно ее реализовали, — утверждает Крыштановская. — Они жаждут «умных разговоров», хотят обсуждать каждый шаг властей, каждый законопроект, международную политику. Для таких людей #ОккупайАбай — глоток свежего воздуха, праздник общения». Важное отличие этой акции протеста от тех, что случались в Москве пять-шесть лет назад: тогда на площади выходил узкий круг знакомых друг с другом людей. К памятнику Кунанбаеву же вышли абсолютно незнакомые люди, которые если и подозревали о существовании друг друга, то исключительно благодаря Twitter и Facebook. «Такое сообщество не так нуждается в физических лидерах, как традиционная партия, — сделали вывод социологи. — Такие сообщества-ежи трудно уничтожить. Они мгновенно сворачиваются, исчезая с улиц и превращаясь в сетевое облако с неясными границами. Часть организаторов протеста анонимны и взаимозаменяемы, а потому неуязвимы». Ядро лагеря — примерно 40% — участники митингов «За честные выборы» в декабре-феврале. При этом ядро это быстро растет — до 30% участников мобильного майдана присоединились к протестному движению в последний месяц. Еще 15% отметили, что пострадали во время митингов от рук сотрудников правоохранительных органов, но вопреки расхожему мнению, будто после одного разгона люди испугаются выходить дальше на улицу, не только готовы протестовать дальше, но и стали более радикальными.

«Главное, что меня поразило: раньше ты приходишь на акцию и видишь сплошь знакомые лица, а здесь в первые минуты я удивился, что никого не знаю. Это реальный прорыв», — согласен с социологами Кирилл, 28 лет, PR-менеджер одной из пивоваренных компаний.

Еще одна важная особенность мобильного майдана: собравшиеся в нем люди, по большей части молодые, не знают и не помнят советской репрессивной машины и о возможном разгоне или попадании в полицию говорят очень спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся и совсем не страшном. Студентка факультета медиакоммуникаций ГУ ВШЭ Гуля рассказала корреспонденту The New Times: «Впервые на митинг я вышла в декабре, на Болотную площадь. При этом мои родители на мои протестные выступления реагируют крайне негативно. В спорах они признают, что Путин во многом не прав, но все равно за него голосуют — это меня и бесит».

После решения Басманного суда о разгоне лагеря полиция пообещала собравшимся не трогать их до 12 утра следующего дня, но разгон случился в итоге на рассвете. Итог — на Баррикадную пришли уже значительно более радикально настроенные люди. Они готовы были брать в кольцо автобусы с задержанными, не давать им уехать и даже прокалывать им шины. 4 декабря эти люди интуитивно почувствовали, что власть их обманывает, и вышли на Болотную площадь, а теперь столкнулись с прямым обманом. А значит, протест, о радикализации которого заговорили после столкновений на Болотной площади 6 мая, будет лишь дальше радикализироваться. Вместе с тем в лагере у памятника Абаю ни одного серьезного конфликта зафиксировано не было. Когда митингующих прогнали в другое место, участковый даже заметил, что за неделю лагеря на Чистопрудном бульваре стало не только чисто, но и снизился уровень преступности. За безопасностью происходящего наблюдали крепко сбитые бритоголовые националисты, скрывающие свои лица за масками. «У тебя есть желание выгонять пьяных и бездомных, применять силу к ним? У меня нет, а они готовы выполнять такую грязную работу», — сказала корреспонденту The New Times одна из обитательниц лагеря. «Я в лагере уже пятый день, сначала мы просто пришли поучаствовать, а теперь занимаемся безопасностью. У людей тут вещи лежат, продукты, техника — мы все это охраняем, — подтвердил в разговоре с The New Times один из националистов, представившийся Дмитрием. — Главная проблема в том, что сюда приходит большое количество провокаторов: «нашисты» или просто пьяные, которые пытаются все очернить, показать, что все бухают и тут грязно. Но мне очень нравится, что здесь ходит очень много разных людей, многие — просто потусоваться, кто-то чем-то тут специальным занимается».

Филолог Алексей ничего страшного в присутствии националистов не видел: «Ассамблея решила, что на территории лагеря запрещается пропаганда межнациональной розни, и они это условие соблюдают. А главная ценность лагеря именно в том, что он открыт для всех, кто готов играть по правилам».

К моменту подписания номера народные гулянья уже третий день продолжались на Кудринской площади. Полиция, решив взять протестующих измором, ежевечерне устраивала на новый лагерь набеги, запрещая раздавать еду и выходить на газоны. Лагерь у Абая остался в прошлом, хотя и войдет в историю протестного движения как самая длительная акция протеста за последнее десятилетие, прошедшая к тому же в атмосфере доброжелательности и спокойствия, что многих удивило.

Но на какой бульвар дальше свернет протестное движение и как эволюционирует протест к концу даже следующей недели — сказать не решится, наверное, ни один из лидеров протеста. Если только таковые лидеры у этого протеста еще имеются.