Похищение из СИЗО

Выйдя из СИЗО города Зеленограда, я пошел на рынок, одолжил у своих земляков 15 тыс. рублей и направился в Таджикистан, — так 7 апреля 2012 года по центральному таджикскому телевидению рассказал о своем возвращении на родину сам Низомхон Джураев. — Доехал до Оренбурга, перешел границу России и Казахстана, добрался до Алма-Аты. Потом пересек границу Казахстана-Кыргызстана и приехал в Бишкек — оттуда в Кистакуз* * Северная граница Таджикистана. . Из Кистакуза — до Душанбе. Потом пришел в Комитет национальной безопасности Таджикистана. Теперь я снова в СИЗО — только в Душанбе. Границы проходил по справке об освобождении».

Джураев читал этот текст по бумажке на таджикском языке, и его родных эта история крайне удивила. «Я разговаривал с дядей по телефону за два дня до его выхода из Зеленоградского СИЗО. Он ничего не говорил о возвращении в Таджикистан», — рассказал The New Times племянник Джураева. Адвокат Джураева Анна Ставицкая тоже не верит его словам. «Я абсолютно уверена: Джураева похитили, а в Душанбе под давлением вынудили сказать, что он вернулся сам, — говорит адвокат. — Это просто абсурд: любой здравомыслящий человек понимает, что невозможно без паспорта — а его паспорт хранился у меня — проехать полстраны и пересечь три государственные границы».

Низомхон Джураев десять лет был предпринимателем в Таджикистане. Владел несколькими спиртовыми и мукомольными заводами, автозаправками, кафе. Оборот — несколько миллионов долларов. «Когда заводы стали приносить хороший доход, шурин президента Рахмонова Хасан Садуллоев от имени президента потребовал отдать спиртовой завод, — так адвокат Ставицкая объясняет, как у успешного бизнесмена Джураева начались неприятности в Таджикистане. — Через год у Джураева потребовали второй завод, он отказался. На его предприятиях начались проверки. Бизнесмена предупредили, что его ждут большие неприятности, если он не захочет «делиться». После покушения на его жизнь Джураев предпочел уехать из Таджикистана. А президент Рахмонов издал указ о конфискации всей его собственности, хотя суда над ним не было».

Три года он прожил в Арабских Эмиратах. В августе 2010-го приехал в Москву к русской жене, она как раз должна была рожать. Через десять дней милиция задержала его на улице — на него пришел запрос об экстрадиции из генпрокуратуры Таджикистана: на родине Джураева обвинили в отмывании денег, хищении государственного имущества, организации преступного сообщества и других страшных преступлениях. Из московского СИЗО Джураев обратился в ФМС с просьбой предоставить ему статус беженца: тогда в разговоре с корреспондентом The New Times он утверждал, что на родине его преследуют из-за его политических разногласий с властями. Российское государство в статусе беженца ему отказало, не сочтя его аргументы убедительными. Джураев подал жалобу в Страсбург, и в мае 2011 года Европейский суд приостановил его экстрадицию на том основании, что в Таджикистане он может подвергнуться пыткам. В конце февраля 2012 года истекал 18-месячный срок содержания его под стражей — закон не позволяет держать более 1,5 лет* * The New Times подробно писал об истории Джураева в № 36 от 1 нояб-ря 2010 г.  обвиняемых в тяжких преступлениях (в том числе, по делам об экстрадиции).

Адвокат Ставицкая уже за несколько дней до ожидаемого выхода Джураева из СИЗО забила тревогу, опасаясь, что ее подзащитного похитят. «Были причины, — призналась она The New Times. — Я много лет занимаюсь вопросами экстрадиции и никогда не сталкивалась с подобной заинтересованностью властей Таджикистана в исходе дела: генпрокурор республики лично приезжал в Страсбург, объяснял, что не следует запрещать экстрадицию Джураева. Кроме того, в последние два года из России незаконно были вывезены в Таджикистан четыре человека. Они, как и Джураев, находились под защитой Страсбурга».

Интуиция адвоката не подвела. 27 февраля Джураева повезли в Хамовническую прокуратуру Москвы. Когда прокурор вручал ему постановление об изменении меры пресечения с ареста на подписку о невыезде, в кабинет ворвались четверо: двое в гражданской одежде, двое в масках. Один из гражданских предъявил Джураеву бумагу о приводе на допрос в качестве свидетеля в следственный отдел подмосковного города Щелково. Там его и задержали вновь — теперь по подозрению в покушении на убийство незнакомого ему рыночного торговца. Тщетно Джураев объяснял, что во время вменяемого ему покушения он был в Арабских Эмиратах. Суд взял его под стражу на два месяца и отправил в СИЗО Зеленограда.

«29 марта, около 12.30, мне позвонил из СИЗО сокамерник Джураева: срочно приезжайте, его освобождают», — рассказала адвокат Ставицкая. Однако в СИЗО Ставицкая своего подзащитного уже не нашла. Оказалось, что замначальника следственного отдела по городу Щелково Аркадий Карпов неожиданно решил изменить Джураеву меру пресечения, посчитав, что он не покушался на убийство, а лишь угрожал убийством. А это менее серьезное преступление. Низомхон Джураев вышел из СИЗО и — исчез. На вопросы The New Times следователь Карпов отвечать отказался. «Тайна следствия», — сказал он. Письмо от Карпова с просьбой прибыть 29 марта в СИЗО Зеленограда пришло адвокату Ставицкой по почте 5 апреля, а судя по почтовому штемпелю, отправлено оно было лишь 31 марта 2012 года, то есть спустя два дня как ее подзащитный исчез. Между тем адвокат утверждает, что по закону следователь мог предъявлять новое обвинение Джураеву только в присутствии адвоката. Очевидно, что Карпов предпочел эту норму проигнорировать.

«За два месяца до исчезновения Джураева, 25 января 2012 года, Европейский суд направил уполномоченному России при Европейском суде Георгию Матюшкину список из 25 граждан Таджикистана и Узбекистана, чья экстрадиция временно приостановлена, и просил обеспечить их безопасность, — рассказала The New Times руководитель программы «Право на убежище» Елена Рябинина. — Был в списке и Джураев. Как происходят подобные похищения, мы знаем, есть свидетельства. Вот что сообщил через адвокатов один из наших подзащитных: «На легковой машине, госномер которой разглядеть не удалось, меня привезли в аэропорт Домодедово непосредственно к самолету… передали таджикскому конвою. Никакого билета я не видел. В аэропорт меня привезли примерно в 12 часов ночи. В 4 часа утра я прилетел в аэропорт города Худжанда».

«Каждый раз, когда происходят подобные истории, — говорит Рябинина, — мы обращаемся к уполномоченному России при Европейском суде в Страсбурге Георгию Матюшкину. Как правило, он отвечает, что власти не располагают информацией о приобретении исчезнувшими лицами билетов на поезд и самолет. То есть косвенно подтверждает, что они пересекли границу России незаконно. Несмотря на все наши жалобы, власти ничего не делают, чтобы расследовать эти похищения».

The New Times направил письменный запрос в Министерство юстиции России (Георгий Матюшкин к тому же и заместитель министра) с просьбой прояснить ситуацию с исчезновением Джураева: в ответ пресс-служба министерства посоветовала обращаться в правоохранительные органы. Те самые, которые, как подозревает защита исчезнувшего таджикского бизнесмена, либо замешаны, либо закрыли глаза на похищение Джураева.

Источники утверждают: спасение от экстрадиции на родину (эти вопросы в компетенции Генпрокуратуры РФ) стоит от $100 тыс. до $1 млн. Однако, как рассказывают адвокаты, занимающиеся делами таджикских и узбекских беженцев, бывало и так, что даже те, кто платил взятки, потом все равно оказывались за решеткой у себя дома: спецслужбы могут иметь свои резоны и свои договоренности с властями среднеазиатских стран. Очевидно, эти резоны сыграли свою роль и в тайной доставке Джураева в Душанбе.