«Из тюрьмы он выйдет политиком»

«Со мной все нормально, вы скажите, как там Ольга», — первые слова, которые корреспондент The New Times услышала от Алексея Козлова в камере № 501 СИЗО-5 (оно находится возле метро «Водный стадион» на северо-западе Москвы), где арестованный бизнесмен провел первую ночь после приговора. В камере — девять шконок, но сейчас здесь, кроме Козлова, еще только трое. Один — парень в полосатых шортах и майке — прибыл из колонии на пересмотр в суде дела по обвинению в хранении и сбыте наркотиков. Другой — похожий на бухгалтера мужчина лет 50, в СИЗО он всего два месяца, и статья у него такая же, как у Козлова, — 159 УК РФ, ч. 4 («мошенничество в особо крупном размере»). Третий — 40-летний мужчина в очках с тонкой оправой: лицо интеллигентное, совсем не для тюрьмы, обвиняется в получении взятки, сидит три месяца. СИЗО-5 располагается в четырехэтажном кирпичном здании, в советское время здесь был лечебно-трудовой профилакторий, где лечили алкоголиков. Потом его перестроили в СИЗО. Сегодня здесь 926 арестантов, на одном из этажей содержатся малолетки — мальчишки от 14 до 18 лет, есть спецблок для заключенных — сотрудников правоохранительных органов. Здесь первые месяцы после ареста в 2008 году сидел Сергей Магнитский. «Не санаторий, но жить можно» — так он писал родным из СИЗО-5.

Когда начальник СИЗО, правозащитники и корреспондент The New Times заходят в камеру, арестанты вскакивают со своих шконок и выстраиваются в ряд перед нежданными гостями. Соседи Козлова неохотно отвечают на вопросы, их смущает присутствие начальника: «Жалоб никаких нет, все нормально, все хорошо».

«А как вам?» — вопрос Козлову. Алексей выглядит немного растерянным, он простужен — кашляет, и еще переживает, что забыл дома расческу: «Здесь конечно, лучше, чем там, где я сидел четыре года назад, — говорит он. — А я могу сравнивать. Я сидел в Бутырке, потом в Тамбовской колонии. Надо признать, что за четыре года система ФСИН реально изменилась: теперь здесь за 80 рублей можно принимать душ каждый день, есть спортзал — тоже за деньги. В камере тепло. Я сплю у окна, и батареи рядом с окном. А в Бутырке было холодно. И еще: изменились не только условия, но и отношение к заключенным».

Жалоб у Алексея пока нет, и единственное, что его действительно интересует, так это то, каким образом можно послать письмо жене. В СИЗО-5 — единственном пока в Москве — это можно сделать посредством электронной почты. Процедура, по словам начальника СИЗО, майора внутренней службы Роберта Ведышева, следующая: родственники посылают на электронный адрес СИЗО письмо, его получает сотрудник, приносит арестанту и тот имеет право на специальном бланке от руки написать ответ, который сначала просматривает цензор и отправляет по интернету родственникам. Стоит эта услуга 50 рублей за каждое письмо, и оплатить близкие могут ее тоже по интернету. Срок доставки электронного письма — в течение 48 часов, даже в субботу.

Камера, в которой сидит Козлов, светлая, в ней два довольно больших окна. Туалет и раковина с горячей водой отделены от жилой части дверью. Есть холодильник, небольшой плазменный телевизор. В общем, быт, по московским тюремным меркам, вполне пристойный.

На вопрос The New Times, когда может быть рассмотрена его кассационная жалоба в Мосгорсуде, Алексей отвечает: «Думаю, как минимум через два месяца». А потом? «Потом может быть УДО (условно-досрочное освобождение), это мы все будем решать с Ольгой. Со мной все в порядке, Ольга больше переживает, чем я», — добавляет он.

Мы прощаемся. Тяжелая железная дверь с лязгом захлопывается. Мы идем к выходу по холодным длинным коридорам, где, в отличие от камер, нет отопления и где очень пахнет тюрьмой. Этот запах особенный. Ни на что не похожий. Незабываемый. И никакие реформы ФСИН не могут его истребить…

15 марта на Зоологической улице, где расположен Пресненский суд, все было забито машинами: несколько полицейских автобусов для возможных демонстрантов, передвижки телекомпаний, ну и прочие машины. Еще за два часа до начала последнего заседания по делу Алексея Козлова и в самом здании суда, и перед ним собрались десятки людей. На втором этаже перед залом выстроилась шеренга камер, за ними сотня, если не больше, пишущих и снимающих журналистов. Перед залом работники суда устроили что-то вроде заграждения из стульев, которое охраняли судебные приставы и полицейские. Коллеги по несчастью Ольги Романовой из «Руси сидящей»**Организация, созданная в конце 2011 г. супругой Алексея Козлова журналисткой Ольгой Романовой, объединяет жен заключенных и бывших сидельцев. были в полной растерянности: «В зал заседаний зашла группа спецназовцев, нас не пустят». И правда, в зале темно от людей в форме — спецназовцы в черных беретах, судебные приставы, спецназ Минюста. Полицейские в серых формах и меховых шапках. Один из них, рыжий бугай с нашивкой Special, — рядом со столом, где сидят гособвинители в белых рубашках и адвокаты потерпевшей стороны, компании «Вендорт», мужчины с серыми лицами в черных, немодных костюмах.

Зал небольшой, в нем всего три длинные лавки, но пресс-секретарь разрешает журналистам стоять у стены. Так в зал набивается человек 50. Из коридора слышны аплодисменты: через толпу сочувствующих проходят Ольга Романова и Алексей Козлов: он несет на плече большую спортивную сумку: «Мы знали, что так будет», — сказала потом Романова. «Так» — это обвинительный приговор и арест в зале суда. И одет Козлов был соответствующе: спортивные брюки, серая майка; защитного цвета куртку он сбросил, как вошел в зал. Романова бледна и сосредоточенна. Она достает ноутбук: следующие 1,5 часа, что шло заседание, она вела фейсбук-трансляцию. Алексей разговаривает с адвокатом Юрием Костановым. Пресс-секретарь объявляет, что при оглашении приговора съемку будут проводить только операторы Мосгорсуда и Пресненского суда, все остальные уходят.

„

В зале суда темно от людей в форме — спецназовцы в черных беретах, судебные приставы, спецназ Минюста

”

В черной отутюженной мантии с белым бантом в зал входит судья Татьяна Васюченко. Ей под сорок, волосы аккуратно уложены, очки модной оправы. Судья держит в руках тоненькую черную папочку и начинает оглашать приговор. С первых слов становится понятно: он обвинительный. Васюченко читает достаточно громко, но скороговоркой, так в свое время зачитывал приговор Ходорковскому и Лебедеву судья Хамовнического суда Данилкин. Васюченко признает — Козлов виновен по всем пунктам обвинения: «в мошенничестве, то есть в хищении чужого имущества путем обмана организованной группой лиц в особо крупном размере, в покушении на легализацию».

В зал очень тихо заходят три сотрудника конвойного полка в синих формах Минюста. Романова бледнеет еще больше. Алексей Козлов стоит рядом и периодически что-то шепчет ей на ухо. Судья торопится, она листает страницу за страницей, откашливается, пьет воду из большой цветной кружки. Повторяет доводы обвинения: Козлов с помощью своих сообщников похитил 626 тыс. акций стоимостью 28 млн рублей у компании «Вендорт», не смог их легализовать по «не зависящим от него обстоятельствам». К тому моменту, когда он собирался это сделать, на акции был наложен арест. Судья говорит, что аргумент Козлова о том, что он имел полное право на покупку акций и купил их, заплатив 30 млн рублей, не нашел подтверждения в суде. Судья критически оценивает показания свидетелей защиты, отвергает все доводы адвоката Костанова о невиновности Козлова и приходит к выводу: вина подсудимого полностью доказана. «Учитывая степень общественной опасности, в целях осуществления социальной справедливости и поскольку исправление осужденного возможно только в условиях изоляции от общества, ему назначается наказание в виде лишения свободы по ст. 159 ч. 4 сроком на четыре года лишения свободы…» Через полуоткрытую дверь слышатся крики: «Нет, нет!» «…И по статье 174 прим, — продолжает Васюченко, — сроком наказания на три года, и путем частичного сложения наказаний назначить срок пять лет лишения свободы. Меру пресечения изменить на взятие под стражу. Взять под стражу в зале суда. Зачесть отбытие наказания под стражей с 30 июля 2008 года по 23 сентября 2011 года… Приговор понятен?»

„

Васюченко читает скороговоркой, так в свое время зачитывал приговор Ходорковскому судья Хамовнического суда Данилкин

”

«Будь ты проклята, сучка», — чеканя слова говорит Романова. «Найденов пойдет скоро по этапу», — это уже Алексей Козлов о председателе Пресненского суда Евгении Найденове, ранее бывшем гособвинителем на громких процессах**Найденов представлял гособвинение на процессе по обвинению в шпионаже ученого Игоря Сутягина, на процессе сотрудника службы безопасности компании ЮКОС Алексея Пичугина, обвиняемого в убийствах и в покушении на убийство. Став федеральным судьей, отказался выпустить из-под стражи смертельно больного вице-президента компании ЮКОС Василия Алексаняна.. Алексей отдает Ольге ключи от квартиры и машины, она целует его, сотрудники конвоя окружают Козлова, за спиной застегивают ему наручники. Журналистов просят выйти из зала.

Тоже за экономическое преступление.

Обезумевшие телеоператоры ищут Ольгу Романову, она незаметно вышла из суда, окруженная близкими друзьями. На улице толпа, много знакомых по митингам «За честные выборы» лиц. Она курит на крыльце, собирается с силами. Тут из двери суда выходит пристав, кричит: «Где тут Первый канал? Вас ищет пресс-секретарь: вам кто-то хочет дать интервью». Толпа хохочет и кричит: «Позор!» (В программе «Время» прокурор Дмитрий Дядюра сказал, что удовлетворен приговором: «Вор должен сидеть в тюрьме», — повторил он любимую фразу избранного президента Путина.) Романова отказывается давать комментарии госканалам — «Идите к прокурорам», отказываются говорить с бедными журналистами НТВ и известные люди, стоящие в толпе.

Полицейский с ротвейлером у двери, которая ведет в конвойную комнату: именно сюда и увели после приговора Алексея Козлова

Наконец, Романова спускается на несколько ступенек, ее с двух сторон поддерживают «телохранители» — Михаил Вистицкий, бывший десантник и автор нашумевшего ролика «Десантники против Путина»**28 января 2012 г. в интернете появился ролик, снятый ветеранами ВДВ. Там есть такие строки: «Не дадим больше врать, не дадим воровать»., и Николай Лившиц, активист группы «Сопротивление». Оба — с белыми ленточками на одежде.

Романова говорит медленно, очень спокойно. Перед ней — человек двести, разные: молодые и среднего возраста, мужчины и женщины. Те, кто был на Болотной, и те, кто там не был. Романова говорит: «Таких, как мы, десятки тысяч по всей стране. И не только Козлов, Леша, мой муж. Каждый день в судах творится беззаконие. Это не суды, это бюро по оказанию платных услуг части населения. И то, что случилось в стране, с нами, — это, конечно, большая трагедия. Трагедия страны, где нет судебной системы, нет правоохранительных органов, уничтожен институт прокуратуры, трагедия страны, в которой каждый знает, сколько нужно кому занести и через кого. Мы знаем имена Чайки — генпрокурора, Гриня — замгенпрокурора, мы знаем Ольгу Егорову, председателя Мосгорсуда, Найденова Евгения, главу Пресненского суда, с которым разговаривал Слуцкер из Лондона, и этот разговор записан. У председателя суда тесть пошел работать зампредом Верховного суда. Что теперь делать? Еще год и 10 месяцев мой муж должен сидеть в тюрьме**Алексей Козлов отсидел по первому приговору три года и два месяца, которые пошли в зачет наказания, назначенного ему судьей Васюченко.. Это нам не в новинку. Ручки и тетрадки были сегодня уложены и арахисовое масло, раз сало запрещено теперь в тюрьмах. От туберкулеза хорошо помогает арахисовое масло. Спортивный костюм, тапочки, это мы все знаем. Две книжки почитать. Мы были готовы. Это ошибка, огромная ошибка этих насекомых, которые принимали решения. 5 февраля я увидела этот приговор, который сегодня был зачитан, опубликовала. Все это время нам говорили: уезжайте. Выталкивали, выдавливали… Мы с мужем сегодня говорили, что очень рады, что мы не уехали, иначе все это было бы зря. Иначе людям, чьи родственники находятся в такой же ситуации, сказали бы: «Вот поэтому предпринимателей надо сразу сажать за решетку, они убегают». Поэтому мы остались здесь до конца. Это наша страна. Суды должны быть снесены. Нам нужна судебная реформа. Иначе не будет ничего, никаких пересмотров никаких результатов, ни итогов выборов, ничего. Не будет ничего, пока здесь такая судебная система, пока прокуратура делает все, что хочет, с наглой рожей, здесь будет пустыня и выжженная земля. Пока мы это позволяем с собой творить. Алексей сегодня сказал, что он понимает, что его посадят. И отчетливо понимает: когда выйдет — будет заниматься политикой. Четыре года назад, когда его посадили, он был обычным бизнесменом, самым банальным. Ничего интересного. Он стал бороться. Когда вышел, он вернулся к предпринимательству. Занимался строительством завода по продуктам питания, джем, «сладкая жизнь». Занимался и митингами, «кошельком Романовой», серьезно занимался гражданской деятельностью. Мне хочется сказать: «Свободу Алексею Козлову!» Но это не Алексею Козлову. За нашу и вашу свободу!»

Толпа отвечает: «За вашу и нашу свободу!»

Спустя час Алексея Козлова выводят из боковой двери суда. Он по-прежнему улыбается.

началось в 2005 г., когда Козлов, вице-президент банка «Роскапитал», перешел работать к Владимиру Слуцкеру. Они создали компанию «Юнион Девелопмент». У Козлова было 10%, у Слуцкера — 90%. Также Слуцкер владел пополам с Абарцумом Сафаряном компанией «Фининвест». Ей принадлежали 58% акций завода «Искож». По словам Козлова, в 2006–2007 гг. «Фининвест», не поставив в известность Сафаряна, продала акции завода «Искож» компании «Евростройгрупп», которая, в свою очередь, продала их компании «Вендорт». «Вендорт» в течение 30 дней не оплатила акции, и они вернулись в «Евростройгрупп». В 2007 г. со Слуцкером поссорился уже Алексей Козлов. Узнав, что акции завода «Искож» снова продаются, он решил начать собственный бизнес. Он регистрирует компанию «Карнавон» и через нее за 30 млн рублей покупает акции «Искожа». По его словам, Слуцкер приходит в ярость: требует отдать ему акции, грозит уголовным делом.

Впервые Козлова задерживают 28 июня 2007 г. по распоряжению замгенпрокурора Виктора Гриня, а в июле 2008 г. сажают уже всерьез.

«На первом суде, в марте 2009 г., Лешу осудили на восемь лет, — говорит Романова. — Потерпевшей была признана компания «Вендорт». В сентябре 2011 г. Верховный суд отменил приговор Козлову и направил дело на новое рассмотрение — случай беспрецедентный. При новом рассмотрении Пресненский суд должен был «обеспечить состязательность сторон», проверить доводы Козлова, что он полностью оплатил, а не похитил акции завода «Искож». По словам адвоката Юрия Костанова, в новом процессе суд только частично выполнил требования ВС и по-прежнему не принял во внимание доказательства того факта, что Козлов заплатил за акции.

«Буквально за три дня до приговора мы нашли решение арбитражного суда от 22 февраля 2012 г., которое подтверждает нашу правоту: «Вендорт» не является владельцем акций «Искожа», — рассказал The New Times Алексей Козлов. — Мне известно, что владельцем этого завода теперь является Магомед Магомедов». «В октябре 2011 г., в самом начале второго суда, мы пытались войти в переговоры с Мосгорсудом через разных людей, — рассказала The New Times Ольга Романова. — Где-то за десять дней до приговора мне стало понятно: они нас укатают. И тогда мы решили, что будем бороться. До конца».