Бои местного значения

Бои местного значения. С утра 4 марта на участке, расположенном в «зоне повышенной комфортности» Ленинградского вокзала, только четверо наблюдателей: двое от кандидата Владимира Путина и двое от кандидата Михаила Прохорова. Девушка от Путина проспала полдня в кресле у кофемашины, а потом исчезла

Избирательный участок на Киевском вокзале

Молодой человек от Путина отстраненно следил за процессом, потом сказал, что пришел, потому что его вынудили в университете: не будет наблюдателем — не защитит диссертацию. Прохоровские же в ответ на признание корреспондента The New Times, что он журналист, сказали: «Мы здесь не для того, чтобы конфликтовать».

Прямиком из Женевы

9.00–16.00. Меня посадили работать с голосующими по открепительным удостоверениям. Люди были со всей страны: Алтайский край, Забайкалье, Саранск, Йошкар-Ола, Оренбург, Тверская и Ленинградская области, очень много из Санкт-Петербурга. Было два приехавших в разное время человека из поселка Редкино Тверской области.

Обсуждаем возможность второго тура с ведущим экономистом Ленинградского вокзала, тоже сидящим на приеме избирателей по открепительным, подходит секретарь УИК, просит говорить потише и многозначительно косится на веб-камеру под потолком.

— Но никто ничего не услышит же! Да и какая разница? — удивляюсь.

— Ты что, милый! Вчера, когда клеили марки на бюллетени, звонили родные и рассказывали, что мы про отдых и каникулы говорили и еще какую-то чушь.

В середине дня врывается мужчина в дубленке и радостно кричит: «О, выборы! Дорогие, а я приехал вчера ночью в Ма-а-скву, только опохмелился! Дайте же мне проголосовать! Какой открепительный? Да откуда ж я знал, что в Москве окажусь? Как нельзя голосовать? Да? Ну ладно, тогда я пошел».

Молодой человек 1991 года рождения из Барнаула, получив бюллетень, спросил, где ему должны поставить отметку о том, что он голосовал.

— На черта тебе такая отметка? — спрашиваю.

— Перед начальством отчитаться, что голосовал, иначе уволят.

— А начальство вообще какое отношение к этому имеет?

— О, вы что! Большое отношение имеет, — отвечает из очереди девушка и нервно хихикает.

Всех, кого не было в списках и у кого не было открепительного, отправляли на Центральный телеграф. Не дали проголосовать ни парню, который вбежал на участок и сообщил, что специально прилетел из Женевы, чтобы проголосовать, ни живущему в Приднестровье мужчине с российским загранпаспортом.

Дети у таблички «Наблюдатели» на Киевском вокзале

Поезд ушел

В начале второго перед столом выстроилась очередь из 150 человек, все из города Кириши Ленинградской области. Говорили, что приехали в Москву на экскурсию, но рассказать, что собираются смотреть в Москве, затруднился даже водитель одного из трех автобусов. Голосовали по исправным открепительным, постоянно перешучивались: «Димка, ну это, ты выбор-то правильный делай! Смотри, не ошибись!» Как потом рассказал один из «карусельщиков», голосовавшие работают в ООО «Кинеф»* * См. The New Times № 8 от 5 марта 2012 г. . В 15.00 приехал автобус жителей Новгородской области — еще 50 сознательных граждан, отправившихся на экскурсию с открепительными. Придраться к ним было никак нельзя, но никто и не пытался.

Вечером приехали два наблюдателя от газеты «Яблоко России» — Андрей и Паша. Мы быстро сошлись и решили, что при подсчете будем действовать сообща. В 20.01 успел забежать последний избиратель, быстро проголосовал и убежал на поезд. Двери закрылись.

Для начала погасили неиспользованные бюллетени — 283 штуки. Несколько раз пересчитали, записали цифру, отрезали левый уголок, запечатали все в большой конверт. Затем секретарь УИК села оформлять списки избирателей. Наблюдатель Паша, вооруженный памяткой, стоял за спиной секретаря и смотрел, чтобы она все правильно делала. Через 10 минут начался ор, который стоял следующие четыре часа, пока председатель УИК не отправился в ТИК с протоколом.

— Отойдите от меня! Вы нагнетаете обстановку! Я не могу сосредоточиться!

— Я имею право смотреть! Мне это разрешает закон!

— Я предупреждаю тебя! Если ты не перестанешь мешать работе комиссии, то мы вас выгоним отсюда, — главный инженер вокзала, мужчина в костюме и галстуке, стал придираться к наблюдателям. — Мужики! Ведите себя нормально. Товарищ офицер! Пожалуйста, выведите наблюдателей за линию. Мужики! Это беспредел!

Противостояние продолжалось всю ночь: иногда инженер был готов напасть на Пашу прямо на месте, иногда уважительно жал руку и говорил: «Мужик! Ты мне даже нравишься!», иногда звал полицейских, которые уже устали бегать каждые три минуты, затем успокаивался, а потом опять заходился в ругани, когда Паша указывал на очередную ошибку в процессе подсчета голосов. Обоим просто нравилось доводить друг друга.

Фотография с УИК № 4004 на Ленинградском вокзале. В кадре «карусельщики» из города Кириши

Порядок действий

Я обнаружил, что в трех закрытых выездных урнах лежит 65 бюллетеней, из которых по спискам было выдано только 13. Со мной сначала не соглашались, но потом начали советоваться по каждому дальнейшему шагу. Оказалось, что сами члены УИК порядка действий не знают. Час спорим, что делать с 65 бюллетенями. Прошу показать мне реестр выездного голосования — приносят распечатку нескольких сотен имен. Напротив 65 фамилий стоит галочка: значит, человек получил бюллетень и проголосовал. Никаких других бумаг нет. Звоню Григорию Мельконьянцу из «Голоса» и спрашиваю, как по закону признать выездное голосование недействительным. Он инструктирует, и к началу двенадцатого, после нескольких часов крикливой беготни вокруг стола и вскидывания рук, дружеских перекуров в туалете, когда главный инженер объясняет, что надо всем вместе выпить и ему нравятся молодые упертые наблюдатели, по общему согласию признаем 64 голоса недействительными. Действителен единственный бюллетень в ящике № 3 — есть заявление и акт о голосовании женщины в СИЗО. Комиссия пишет акт и решение, все расписываются, наблюдатели от Прохорова нехотя пишут жалобу.

С этого момента каждый шаг сверяется по памятке наблюдателя, которая распространялась по интернету: когда и как оформлять протокол, как вскрывать урну, как считать, как складывать бюллетени. Во время одного из перекуров постоянно шутящий главный инженер сообщает: «Мужики, я же не спорю. Косяк сделали, да. Но и вы будьте людьми, не мешайте работать». Во время подсчета выясняется, что из комиссии только двое голосовали за Путина — «не хочется, чтобы государственные деньги разворовывались». Всего он получил 384 голоса на нашем участке, второе место занял Зюганов со 107 голосами, Прохоров получил 76 («Вот мужик молодец! Первый раз — и так выстрелил»), Жириновский — 60, а Миронов — 20. Еще час ушел на три переписывания протокола.

Ночь наполнена мучительными разборками, но в результате протокол все-таки оформили правильно, голоса подсчитали (учтены и 200 голосов сознательных туристов), на наблюдателей хоть и кричали, но не только не выгнали, а усадили за стол, показывали каждый бюллетень, дали все сфотографировать, а копия протокола не досталась разве что уборщице, но та просто не попросила.

Члены комиссии, работники вокзала и РЖД, оказываются нормальными (хоть и шумными) и приятными в общении людьми. Другое дело, что выборы проводить не очень умеют.



Tweet