Купить здоровье

Придя с работы домой, 48-летняя москвичка Вера М. почувствовала себя очень плохо. Градусник показал 40. Участковый врач из районной поликлиники, послушав Веру стетоскопом, вынесла диагноз: «Обычное ОРВИ» — и прописала арбидол. Через 3 дня Вере стало еще хуже, температура не снижалась. На дом снова вызвали врача. Стетоскоп опять не обнаружил тревожных симптомов, поэтому был прописан антибиотик цифран. Еще через 2 дня Вера почти перестала видеть. Когда приехала скорая, врач оторопел: «У вас же интоксикация началась». Женщина оказалась в реанимации 15-й городской больницы: там у нее диагностировали двустороннее крупозное воспаление легких. Еще несколько дней, и она могла уйти в мир иной, сказали в больнице. Выйдя оттуда через месяц, Вера не стала подавать жалобу на врача, которая не смогла диагностировать болезнь: «Я человек нескандальный, к тому же видела — та буквально тряслась, очень боялась, что я на нее пожалуюсь». В районной поликлинике врач работает до сих пор…

Если бы эта история случилась не в прошлом году, а в наступающем, Вера могла бы выбрать себе другого участкового врача. Но женщина не спешит радоваться: «Я уже это проходила: когда приходишь к врачу другого участка, к тебе ужасное отношение». Между тем создатели нового закона всячески рекламируют его положение о том, что с 1 января пациент будет иметь право выбирать себе лечащего врача: не понравился один — перейди к другому.

«Право выбора врача или лечебного учреждения у нас и раньше было в соответствии с договором Обязательного медицинского страхования (ОМС), просто не все это понимали или этим пользовались, — уверяет Александр Саверский, президент общероссийской общественной организации «Лига защитников пациентов». — А по новому закону мы теперь имеем право выбирать врача и медучреждение всего раз в год, причем в документе это рекомендуется делать по тому же территориально-участковому принципу. Но врач, которому вы доверяете, вовсе не обязательно работает в том районе, где вы живете».

Саверский считает: участковый врач с заработной платой 13 тыс. рублей и непосильной нагрузкой просто физически не может оказывать каждому высококвалифицированную помощь, и никакие законы не смогут это изменить. «У нас 22 участка, на каждом на одного врача приходится 800 детей, — рассказывает Светлана Довутова, детский участковый врач одной из московских поликлиник. — Это огромная нагрузка. Нам нужно хотя бы в полтора раза больше специалистов. И адекватную зарплату».

Глава Лиги защитников пациентов уверен: чем плодить деструктивные законы и модернизировать «стены» медучреждений**На модернизацию здравоохранения в России планируется потратить 460 млрд рублей, собранных с работодателей. Подробнее см. The New Times № 34 от 17 октября 2011 г., лучше поднять зарплату врачам. «На это хватит и половины суммы, предназначенной для модернизации: 230 млрд рублей в год делим на 600 тыс. врачей — это позволит поднять месячную зарплату врача сразу на 30 тыс. рублей», — говорит Саверский. Такая прибавка все равно не сделает врачей богатыми, но позволит им получать хотя бы достойные деньги, от чего выиграют в конце концов пациенты. Если этого не сделать, Россия так и останется на позорном — 130-м — месте в мире по качеству медпомощи (оценка Всемирной организации здравоохранения).

По данным «Левада-Центра», около 70% граждан недовольны работой российской системы здравоохранения. Причины в начале декабря выясняла комиссия Общественной палаты РФ по охране здоровья: 50% назвали недостаточный профессиональный уровень подготовки медработников, 48% — дороговизну лечения, еще 35% — плохую организацию работы в медучреждениях**Называть в опросе можно было несколько причин одновременно.. «Серые платежи в здравоохранении, по сути, сводят на нет конституционное право граждан на бесплатную помощь, — возмущается Лариса Попович, директор Института экономики здравоохранения ВШЭ. — Вроде бы медицина у нас бесплатная, но на самом деле люди платят «в конвертах» колоссальные деньги за свое лечение — за услуги, врачам, за операции. Закон говорит о том, что сохраняет гарантии бесплатности, но на самом деле их давно уже нет».

Новый закон после бурных общественных дебатов должен был разграничить платные и бесплатные услуги. Известный детский врач Леонид Рошаль много бился над улучшением закона: ему с коллегами удалось провести 109 поправок в законопроект, которые были учтены. Рошаль торжествует: по его словам, теперь «каждая тетя Маня будет знать, за что платить, а за что — нет». С 1 января медицина станет платной лишь в особых случаях, говорит доктор: при нужде пациента в лучших условиях, желании проверить свое здоровье без направления и для иностранных граждан, которые не имеют полисов обязательного медицинского страхования. «Под платными услугами мы понимаем создание комфортных условий, — объясняет Рошаль. — Например, пациент хочет иметь палату-люкс и несколько сиделок. Или он по каким-то соображениям хочет сделать себе биохимический анализ крови, хотя его лечащий врач считает, что в этом нет необходимости. Вот за это пациент должен платить. А за все остальное — нет».

Однако Лариса Попович не разделяет этой эйфории. «Да, в законе определены виды бесплатной медицинской помощи — например, в области неврологии, офтальмологии, желудочно-кишечных заболеваний, — говорит она. — Но нет никакой конкретизации, какие именно услуги при лечении, скажем, неврологических заболеваний нам гарантируются бесплатно». Полон пессимизма и Александр Саверский: «У нас идет постоянное замещение бесплатных услуг платными. Людей попросту выдавливают из бесплатной сферы в платную — либо устраивая непомерные очереди, либо ссылаясь на отсутствие лекарств или специалистов. Чаще всего это вранье, просто создается ситуация для того, чтобы человек заплатил деньги». Классический пример из опыта «Лиги защитников пациентов», когда врач говорит, что не будет выписывать бесплатные лекарства, потому что их нет в аптеке. Но если больной скандалит, настаивает, грозит написать заявление главврачу, лекарства тут же откуда-то появляются.

„

Почему у федерального бюджета деньги на закупку томографов есть, а на закупку редких лекарств нет? Да потому что оттуда отката нет, а от покупки томографов — есть

”

Некоторые права, которые были у пациента раньше, закон и вовсе отменяет: например, если раньше гражданин имел право потребовать врачебный консилиум, то с 1 января это уже прерогатива исключительно врачей. Нет у пациента и права выбора стационара: куда его направить, решает также врач. «Или за деньги — за них можно все что угодно, — поясняет Саверский. — То есть свобода выбора, о которой говорил Минздрав, обеспечивается вовсе не законом, а наличием денег у пациента».

Некоторые нормы нового закона вообще поставили врачей в тупик. Например, документ позволяет родителям лежать в больнице с детьми возрастом до 4 лет, а с теми, кто старше, — «при наличии медицинских показаний». Игорь Долгополов, детский врач-онколог, заведующий отделением трансплантации Российского онкологического научного центра, удивляется резвости законодателей: «У меня онкологический центр, полная стерильность, дети после химиотерапии, подвержены инфекциям. Кладя родителей вместе с тяжелобольными детьми в стационар, я ухудшаю эпидемобстановку и подвергаю риску жизнь этих детей. Родителей нужно не в палаты пускать, а регламентировать строительство для них гостиниц или пунктов пребывания при больницах».

У доктора Долгополова вызывает возмущение и другой пункт закона: он гарантирует обеспечение лекарствами больных с редкими заболеваниями за счет региональных бюджетов. «Регионы, таким образом, поставлены перед выбором: либо прооперировать 50 больных с аппендицитом, либо одного ребенка обеспечить на год редким лекарством. Что бы вы выбрали? Я бы выбрал 50 больных. И задал бы вопрос: почему у федерального бюджета деньги на закупку томографов есть, а на закупку редких лекарств нет? Да потому что оттуда отката нет, а от покупки томографов — есть».