Частно-государственное партнерство демонстрирует холостой ход. В причинах того, почему не работает схема софинансирования государством и бизнесом крупных проектов, на которую возлагались большие «госкапиталистические» надежды, разбирался The New Times
Инвестиционное развитие регионов — блеф, а пресловутое частногосударственное партнерство (ЧГП) дает абсолютно нулевой результат. Таковы, если обойтись без дипломатических формулировок, итоги деятельности Инвестиционного фонда. И к такому выводу пришел не кто-нибудь, а само правительство.
Два года впустую
Инвестфонд стал едва ли не первым «институтом развития», созданным правительством в конце 2005 года. С тех пор его упоминание как символа перехода российской экономики от сырьевой к инновационной модели стало обязательным атрибутом речи всех первых лиц государства. Фонд был призван финансировать наиболее масштабные проекты в разных уголках страны по принципам частно-государственного партнерства: государство готово было брать на себя треть всех финансовых затрат по избранным проектам.
Сейчас же правительство вынуждено констатировать: прекрасная на первый взгляд идея не была реализована. «Инвестфонд потратил два года впустую», — заявил премьер-министр Виктор Зубков, подтвердив тот факт, что у российских властей не получается пустить государственные деньги на развитие экономики, даже если они сами хотят это сделать.
Статистические итоги работы Инвестфонда за этот период, приведенные премьером Зубковым, выглядят удручающе: «Из 265 млрд рублей, которые должны были быть в 2007 году освоены, израсходовано всего лишь 28,3 млрд рублей. На финансирование реальных проектов направлено всего 1,8 млрд рублей».
Показательно, что критика в основном касалась Министерства экономического развития и торговли, которое во времена Германа Грефа отвечало за Инвестфонд. Сейчас же эта «кубышка» передана в ведение Минрегионразвития. Его глава Дмитрий Козак уже встречался с президентом Путиным, который выслушал предложения министра об изменении правил формирования расходного портфеля Инвестфонда. «Мы должны выбирать наиболее приоритетные вещи, а не по принципу «кто первый встал, того и тапочки», — сказал тогда президент.
Всего комиссией по отбору инвестпроектов одобрено 20 заявок на общую сумму 1,1 трлн рублей, из которых 340,1 млрд рублей — часть Инвестиционного фонда. Среди утвержденных заявок — проекты по развитию Нижнего Приангарья, Нижнекамска, Читинской области. Впрочем, правительство пока подтвердило готовность вкладываться в 13 из них. Тот факт, что программ немного, объясняется тем, что для отбора претендентов на получение софинансирования из госбюджета существуют весьма строгие критерии. Это должны быть только крупные инфраструктурные проекты с госучастием не менее 5 млрд рублей, но со сроками реализации не более пяти лет. Однако при всей строгости отбора даже счастливо прошедшие конкурс проекты толком не заработали: большинство из них сидит без денег. Причина тому — непреодолимые бюрократические барьеры.
Изначально к проектам, которые выдвигались на конкурсное финансирование из средств Инвестфонда, предъявлялись трудносовместимые требования: быть одновременно и социально значимыми и коммерчески успешными. В результате, по мнению экономиста банка «Траст» Владимира Брагина, портфель фонда получился весьма однобоким: дороги и добывающая промышленность. «Видимо, доказать социальную значимость дороги легче, чем завода», — считает Брагин.
На эту «узкопрофильность» Инвестфонда обратил внимание и премьер Зубков, который распорядился в 2008 году сделать акцент на проекты в области лесо- и рыбопереработки, малой авиации и обеспечения населения качественной питьевой водой. Найдутся ли достойные проекты в названных отраслях и следует ли в качестве главного критерия их отбора использовать личное указание премьера — это пока открытый вопрос.
Серьезный удар по реализации проектов Инвестфонда нанесли и недостатки существующей в стране законодательной базы. Так, семь утвержденных проектов используют механизм концессионных соглашений: когда инвестор (он же концессионер) строит за свой счет объект, но право собственности на него уходит государству, которое потом обязуется предоставить инвестору права пользования. Закон о концессиях был принят в 2005 году, однако не мог работать без утвержденных правительством типовых концессионных соглашений. Но и после их утверждения оказалось, что механизм концессионных соглашений не работает. Из-за этого разгорелся скандал вокруг проекта «Западный скоростной диаметр», средства на запуск которого пришлось искать Санкт-Петербургу.
Непрозрачный отбор
Что же предлагает изменить в «правилах игры», касающихся Инвестфонда, ведомство Дмитрия Козака? По словам его заместителя Максима Быстрова, акцент теперь будет сделан на «наиболее значимые региональные проекты». А поскольку регионам довольно сложно преодолеть пороговое значение минимальной стоимости проекта 5 млрд рублей, появится новая форма инвестпроектов — комплексная. Она будет включать в себя несколько простых проектов, у которых могут быть разные коммерческие инвесторы.
Кроме того, в Минрегионразвития считают необходимым изменить порядок отбора проектов: министерство предлагает сначала накопить побольше заявок и ввести их рейтингование. А затем рассматривать их все вместе на заседании правительственной комиссии, которая будет собираться дважды в год по проектам федерального значения и раз в год — по региональным.
Однако эксперты всерьез сомневаются, что новый порядок что-то изменит в эффективности расходования средств Инвестфонда. «Для управления средствами такого масштаба нужен менеджмент покруче, чем у наших чиновников и олигархов. Там кожей нужно чувствовать все эти бизнес-планы, окупаемость, эффективность», — считает директор Центра макроэкономических исследований «БДО Юникон» Елена Матросова.
А директор департамента стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев уверен, что проблема Инвестфонда кроется далеко не в самом лучшем механизме отбора заявок, который делает всю процедуру непрозрачной. «Непонятно, почему, к примеру, компания «Мечел» строит ветку 900 км до Эльгинского месторождения угля на собственные средства, а «Русал» в Нижнем Приангарье — прибегая к деньгам Инвестфонда», — задается вопросом Николаев.
Небесспорен, по мнению экспертов, и другой критерий: доля участия государства в частно-государственном партнерстве не должна превышать трети всех инвестиций на проект. Очевидно, что если компания оказалась достаточно мощной, чтобы взять на себя финансирование двух третей проекта, то оставшиеся средства она может найти и без помощи государства — например, занять на рынке. Ведь затем, погасив долги, компания-инвестор становится единственным владельцем объекта, и его не придется делить с государством.
Сейчас же многие компании пишут заявки в Инвестфонд, руководствуясь не столько желанием развивать свой бизнес, сколько одной-единственной идеей: вдруг получится? Между тем Инвестфонд, чья кубышка сегодня полна, может столкнуться с серьезными финансовыми трудностями, если позволит ее «развязать». Если по утвержденным проектам финансируются пока относительно малозатратные стадии проектно-конструкторских работ, то само строительство объектов обойдется уже совсем в другие деньги. В правительстве подсчитали, что если в «правилах игры» ничего не менять, то дефицит средств Инвестфонда к 2016 году составит 600 млрд рублей.
Старший аналитик ИК «Ак Барс Финанс» Владимир Рожанковский по этому поводу заявляет: «Наверное, у чиновников еще свежи в памяти времена, когда федеральные средства разворовывались со страшной силой. Проконтролировать это невозможно и сейчас. Поэтому, видимо, Минрегионразвития хочет взять паузу, пока не будет решен этот вопрос. Хотя, безусловно, это плохо: регионы будут задыхаться без денег».
Что ж, и к Герману Грефу, и к Дмитрию Козаку можно, наверное, относиться по-разному. Но люди они неглупые и потому не торопились вскрывать свою заколдованную «кубышку». С одной стороны, явно нет уверенности, что выделенные деньги будут использованы по назначению, а не банально разворованы, к примеру. С другой — особенность этих инвестиций такова, что только начни деньги тратить, как тут же столкнешься с дефицитом и необходимостью выделения новых денег из бюджета, чтобы не допустить долгостроя.
А из этого следует вывод: в ближайшее время разрекламированный Инвестиционный фонд всерьез не заработает, и ввода в действие масштабных проектов, утвержденных для его финансирования, быстро ждать не стоит. Скорее всего, он так и останется бумажным символом перехода нашей экономики на инновационные рельсы, пригодным лишь для того, чтобы включать его упоминание в речи высоких должностных лиц.
