Почему фильмы о самой острой американской проблеме в России никому не интересны
В России вообще не снимается актуальное кино. Пытаясь сделать фильм не то чтобы о сегодняшних социальных проблемах, но даже элементарно современный, избегающий стилизаций и жанровых игр, авторы по умолчанию признают себя маргиналами. Рынок сказал — публика согласилась. И не вполне ясно, как ей объяснить: кино на актуальную тему может быть и увлекательным, и шокирующим, и животрепещущим, и неожиданным, и зрелищным...
Внутренняя цензура
На днях на российские экраны выйдет новый фильм ветерана американского кино Брайана де Пальмы «Без цензуры». Эта картина была показана на конкурсе Венецианского фестиваля и под овации зала награждена «Серебряным львом» за режиссуру. В Москве фильм, выпуск которого не раз откладывался, наконец-то выползает на экраны — четырьмя копиями, без малейшей рекламы. Велики шансы, что в тени более громких премьер его попросту не заметят; и уж во всяком случае судьбу предыдущей работы де Пальмы «Черная орхидея» новый фильм мэтра не повторит ни при каких обстоятельствах. Широкая публика ни за какие коврижки не пойдет на псевдодокументальное расследование о преступлениях американцев в Ираке. Эстеты заранее заклеймят фильм своего любимца — за обслуживание политической конъюнктуры.
Меж тем если каннское жюри после присуждения приза Майклу Муру еще можно было заподозрить в подмене искусства политикой, то к венецианскому жюри претензий нет: «Без цензуры» — концептуальное, авангардное и жесткое кино, сделанное великим формалистом. Де Пальма раздвигает границы игрового кино, заходя на территорию документалистики, телевидения и даже интернета, поскольку значимая часть фильма — веб-дневники участников иракских событий. Сложнейшая мозаика из разнородных элементов: тут и телерепортаж, рисующий помпезные портреты американских освободителей под нежные звуки генделевской музыки, и дурашливое «домашнее видео» солдат, мающихся от безделья, и записи допросов. Так складывается картина одного — типичного и будничного — происшествия: изнасилования и убийства американскими военнослужащими несовершеннолетней иракской девочки. Де Пальма делает, по сути, два заявления. Первое: никакое кино не может превзойти в жестокости реальность. Второе: запечатлеть реальность полностью — от и до — невозможно, цензура возникнет неизбежно… даже если это будет цензура внутренняя.
Орудие пропаганды
А вот другое жюри — Берлинское — только что тоже решило отдать «серебро», только уже не льва, а медведя, другому фильму о надругательствах американцев над иракцами. И вновь это картина made in USA, и вновь сделана на грани документалистики с вымыслом. «Стандартная оперативная процедура» Эролла Морриса рассказывает о событиях в тюрьме Абу-Грейб, где тюремщики беззастенчиво пытали предполагаемых террористов да еще простодушно снимали все это на фото- и видеокамеры. Говорящие головы рассказывают немало интересного, а за эмоциональное воздействие на публику отвечают мастера творческой спекуляции — оператор-«оскароносец» Роберт Ричардсон и композитор Дэнни Элфман, с чьей помощью Моррис штампует эффектные «реконструкции». Другая команда обладателей «Оскаров» изготовила фильм «В долине Эла». Стоило сценаристу Полу Хэггису («Малышка на миллион») получить премию Американской академии за режиссерский дебют «Столкновение», как он взялся за иракскую тему. В главных ролях — еще три обладателя «Оскара»: Томми Ли Джонс (ветеран, расследующий гибель сына-солдата, вернувшегося из Ирака), Сьюзен Сарандон (мать солдата) и Шарлиз Терон (следователь, которой поручено дело об убийстве). Джонс, кстати, именно за эту роль получил еще одну оскаровскую номинацию. Хитроумный детективный сценарий преследует единственную цель: поставить под сомнение ценности нынешних Соединенных Штатов и в финале поднять на флагшток перевернутое знамя как сигнал бедствия.
Что заставляет мастеров такого масштаба присоединяться к подобным проектам? Уж точно не размеры гонораров. В Штатах считают, что правильно выбранная тема искупает любые художественные огрехи, и помнят, что кино от века было орудием пропаганды и борьбы. В России эта функция давнымдавно передоверена телевидению, по большей части подконтрольному верховной власти. А любая социальность на широком экране вызывает у зрителей резкое неприятие. Выпуск «В долине Эла» не раз переносился и, дай бог, состоится-таки в марте: даже три знаменитейших актера и увлекательный сюжет не способны подкупить публику и повлиять на прокатчиков, боящихся потерять деньги. По этой же причине не пойдет «Война Чарли Уилсона», а ведь ее сделал всем классикам классик Майк Николс, а в ролях заняты артисты, выше которых в мире не котируется никто, — Том Хэнкс и Джулия Робертс. С этой картиной случился дурной анекдот. Побоявшись, что перегруженный политической фактографией образца 80-х фильм о сенаторе-лоббисте и поставках оружия в Афганистан не соберет в прокате денег (и ведь вряд ли бы собрал), его решили «слить» на DVD. А официально сдуру объявили, что кино «слишком антисоветское» для нашего проката. Ужас в том, что политическую цензуру в России успешно подменяет всеобщая индифферентность, отношение к кинематографу как к инструменту развлечения да еще и высокомерное поплевывание на «политкорректность Запада».
Когда-то наше перестроечное кино обрадовалось вседозволенности и свободе: табуированных тем не стало, институт редактуры тоже испарился, и начали плодиться один за другим псевдобоевики типа «Афганского излома». Нынче наш кинематограф старается избегать чеченской темы — разве что затронет по касательной, как метафору, в «Живом» или «Александре», а потом непременно оправдается: «Это кино не о войне и не о политике…» Собственно, почему? Снимать о войне и политике — постыдно? Или неинтересно? Не давая ответа, продюсеры предпочитают старую афганскую войну: ведь она покрылась ностальгической патиной, уравнявшей советское пропагандистское кино со снятым в аналогичных целях антисоветским «Рэмбо-3». Отработав в «9 роте» безобидное романтическое «вчера», мы устремляемся в завтрашний день: тот же Федор Бондарчук готовит экранизацию Стругацких «Обитаемый остров», самый дорогой проект в новейшей истории русского кино. Ясное дело, между живописным вчерашним днем и увлекательным будущим настоящему места нет.
