В 2011-м впервые в новейшей истории России, что называется, на ходу, произошла смена выборной модели. Первая модель, которую Кремль начал реализовывать несколько месяцев назад, предполагала более конкурентные выборы и большее партийное разнообразие, если не в следующем составе Госдумы, то по крайней мере по ходу кампании. Так появился проект «Михаил Прохоров» и чуть было не появился проект «Дмитрий Рогозин». В ходе предвыборной кампании одной из тем обсуждения должны были стать либеральные реформы, которые предполагалось начать после президентских выборов. Именно это Путин на Западе в апреле охарактеризовал как «вам понравится». Но с ростом экономической нестабильности вовне все вернулось на круги своя. Лишь дистанцирование В. Путина от «Единой России» и перевод туда Д. Медведева означает частичную корректировку курса — с подавляющего большинства у ЕР на простое большинство. В Охотном Ряду после 4 декабря мы, скорее всего, увидим представителей все тех же сил — «Единой России», КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России».
Причина проста — опасаясь начинать нужные, но малопопулярные реформы перед лицом кризиса, Кремль решил их отложить. Новый вариант политической конфигурации, озвученный на съезде «Единой России» 24 сентября, уменьшает и возможности, и потребности использования административного ресурса с целью продемонстрировать, как популярен Путин и вместе с ним и партия власти. Скорее даже наоборот: Кремль не заинтересован в повторении результата 2007 года — это даст повод говорить, что партия может справляться и без Путина, что он, мол, не играет большой роли в ее электоральных победах. Так что «Единой России» надо набрать больше 50%, но меньше прежних 65%. Кремль сейчас озабочен ответом только на один вопрос: в каких регионах проседание «Единой России» будет наиболее заметным. Негатива на местах по отношению к федеральной власти прибавляется — Владислав Сурков и его команда об этом прекрасно осведомлены. В Иркутской области, например, что бы ни делала «Единая Россия», она проигрывает — настроения людей не меняются. Низких процентов можно ожидать в Петербурге, Калининграде, Приморье, Свердловской области и на Урале вообще. Скорее всего, итоги голосования 4 декабря в ряде регионов не будут сильно отличаться от тех не самых приятных для партии власти цифр, которые мы увидели в целом ряде субъектов Федерации в марте этого года — по итогам кампаний в местные законодательные собрания.
Но даже растущее недовольство не угрожает будущему единороссовскому большинству. Лишь жесткое указание сверху может привести в чувство лидеров республик Северного Кавказа, которые скорее по привычке обеспечат «Единой России» показатели, близкие к абсолютным. Не сильно уступят им и другие национальные республики вроде Башкортостана и Татарстана, где новым ставленникам Кремля Рустэму Хамитову и Рустаму Минниханову необходимо доказывать, что они контролируют ситуацию не хуже своих предшественников-тяжеловесов.
На высокие цифры партия власти может рассчитывать и в «аграрном секторе» — селах и деревнях. Все это, однако, не перекроет определенное проседание «Единой России» в крупных городах: в Питере, например, возможен локальный успех как «Справедливой России», так и «Яблока». «Справедливая Россия» может себя хорошо показать более чем в трети регионов, и в том же Петербурге у них может быть порядка 15–20%. Но опять же общей картины это не изменит.
Рокировка Путина с Медведевым означает замену паровоза, который мог тащить «Единую Россию», на вагон, который будет вынуждена тащить сама «Единая Россия». Медведев — не плохой паровоз, он просто не паровоз. Впрочем, это и неважно. Замена выборной модели означает спокойствие кремлевских политтехнологов относительно технического состояния состава. Пусть Медведев сидит в вагоне.
Представляется, однако, что ставка на инерцию, на апатичность и управляемость граждан сработает на предстоящих в декабре и марте выборах последний раз. А дальше смена и партийных лидеров, и всего политического ландшафта, и правил игры неизбежна.
Tweet
