Фото: pwpla.com
На руинах. Термин «война с террором», которую Джордж Буш объявил после 11 сентября, давно исчез из официального американского обихода. Нет, терроризм никуда не ушел. Просто бороться с ним предпочли по-другому
Нью-Йорк, Манхэттен, «ground zero» — то самое злополучное место, навсегда въевшееся в память. На месте поверженной пары небоскребов еще ничего не построено. Но над бывшим котлованом уже поднимается остов будущей гигантской башни. Поначалу ее нарекли в чисто бушевском духе Башней свободы, но со временем решили звать просто — «Всемирный торговый центр, дом 1».
Вокруг Кучи
Тот день до сих пор перед глазами. «Из Всемирного торгового центра дым пошел!» — разбудил меня по телефону приятель, ехавший из Нью-Джерси на работу в Нью-Йорк. Над городом повис вой сирен.
Через 18 минут во второй небоскреб ВТЦ врезался другой авиалайнер, и комментаторы заговорили о новом Перл-Харборе. Еще через 20 минут одна гигантская башня развалилась, а вскоре после нее осела и превратилась в груду обломков вторая. Тысячи тонн железобетона обрушились на мостовые, под которыми в этой части Манхэттена пролегают тоннели линий метро. Ходили слухи, что обломки погребли три состава с пассажирами. Другой слух гласил, что из руин извлекли кабину авиалайнера с мертвым террористом у штурвала. Говорили, что во время обрушения небоскреба один мужчина плавно съехал вниз на волне обломков и остался жив.
Все это из той же оперы, что и последующие теории, согласно которым башни обрушил не Осама, а Буш.
Подземка остановилась. Полдня мимо дома автора этих строк шли сотни тысяч служащих, уходивших из Манхэттена в спальные районы Куинса и Бруклина.
Особой паники в городе не было. Власти перекрыли мосты и тоннели, ведушие в Манхэттен, и призывали обывателей не высовывать нос из дому, а также связаться с близлежащей больницей и предложить кровь. Ее понадобилось гораздо меньше, чем предполагалось, потому что раненых под развалинами было немного.
Запретная зона
Неделю спустя ветер весь день дул на юг, в сторону океана, и в Манхэттене не ощущалось привычного запаха паленой пластмассы. О постигшей город беде напоминали лишь огарок толстой поминальной свечи, оставленной кем-то у подъезда, медленный доступ в интернет да звездно-полосатые флаги в окнах жилого дома напротив.
Флаги были везде: на антеннах и на капотах машин, в витринах бутиков, ресторанов, химчисток и модных кофеен Starbuck’s, потерявших в тот вторник многих своих завсегдатаев, на китайском похоронном бюро «Чэунь сань», на знаменитой Малберри-стрит, где правил бал «крестный отец» Джон Готти, умиравший в те дни в тюрьме от рака, на касках строителей.
Флаги стали казаться талисманами, за которыми американцы прятались от беды. Большинство было уверено, что 11 сентября будет повторяться теперь регулярно.
Очаги горя начинались по дороге к южной оконечности Манхэттена, где за полицейскими кордонами дымилось то, что спасатели звали просто Кучей. Целые кварталы на Лексингтон-авеню были заклеены объявлениями с фотографиями пропавших без вести. Дальше к югу лежал утопающий в цветах Юнион-сквер, который превратился в огромный мемориал.
Граница запретной зоны к исходу первой недели отодвинулась далеко на юг, на Чеймберс-стрит. Ближние подступы к Куче охраняли полисмены и национальные гвардейцы в стальных касках, с бутылочками воды вместо оружия. Они кричали, что снимать нельзя.
«Почему нельзя?» — вежливо спросил я охранявшую один перекресток низкорослую курсантку полицейской академии, которой еще не выдали ни нашивок, ни табельного пистолета «Глок».
«Потому что мой начальник так приказал! — отрезала она, подумала и добавила: — Свобода печати здесь кончается. Запретная зона». Она сказала даже не «запретная», а «замороженная» — frozen. Вряд ли она сама придумала эту формулировку, скорее всего, повторяла слова своих начальников.
В конце Гринвич-стрит возвышалась коричневая груда обломков высотой в несколько этажей, из которой по-прежнему вырывались клубы белого дыма. Это была та самая Куча, под которой лежали почти 3 тысячи человек. В ней на тот момент было больше миллиона тонн. Вместо Кучи иногда говорили — Эпицентр. Когда Куча сменилась ямой, ее стали звать Ванной.
В витрине одной лавки на 23-й улице было написано «Я из Индии». Это был не единственный в Нью-Йорке образчик предусмотрительности. На углу Гринвич и Рид находился индийский ресторан Saalam Bombay. Береженого Бог бережет: на оконном стекле были наклеены объявления «Боже, благослови Соединенные Штаты Америки!», «Мы молимся за жертв и их семьи».
Гринвич-стрит была разделена синими полицейскими барьерами, которые охраняли крикливые национальные гвардейцы. На правой стороне улицы — фургоны Красного Креста и Армии спасения. На складные столы перед ними были вывалены сотни бутылок с водой, штабеля которых стояли рядом на земле. В жизни не видел столько бутылочной воды, сколько после 11 сентября.
Середина улицы заполнена людьми. В одну сторону брели со смены спасатели в касках и с розовыми респираторами на шеях, какие-то серьезные мужики с алюминиевыми чемоданчиками, иногородние пожарные в тяжелых сапогах и тяжелых прорезиненных плащах, полисмены.
Уильям Харрис, владелец одной из строительных компаний, нанятых городом для спасательных работ, говорит, с трудом сдерживаясь: «Все мы горим желанием вытащить кого-то живым, ребята роют вручную, пока у них из пальцев не пойдет кровь». Было ясно, что со дня на день мэр Нью-Йорка Рудольф Джулиани объявит, что надежды найти кого-то живым больше нет. Тогда Харрис распорядится, чтобы его люди больше не рыли руками, и двинет на Кучу свои экскаваторы. «У меня просьба: подумайте о родных, — сказал он корреспонденту Эн-би-си, — поменьше упоминайте о том, что пока находят только части трупов. Их семьи ведь все это смотрят».
На том самом месте, где стояли башни ВТЦ, в небо взметнулись две мощные цветовые башни голубого цвета — это световое шоу символизирует немеркнущую память о жертвах теракта. Если смотреть на него вблизи, видны светлячки, летящие сквозь лучи, — и кажется, что это души погибших. Фото: itstactical.com
Месяц спустя
От южной части Бродвея до руин рукой подать. Хотя с 11 сентября не раз были дожди, дома по-прежнему стояли в светло-серой пыли, а ювелирный магазин на углу Мэйден-лейн по какой-то причине был вообще оставлен в первозданном виде: он был настолько покрыт пылью, что люди пальцами исписали его стены до второго этажа. Там выведены лозунги типа «Герои живут вечно!», цветочки, проклятия Осаме. В витринах лежал слой вулканической пыли в два пальца толщиной, а где и целые ее кучи, среди которых возвышались подставки от дорогих часов и драгоценностей с надписями Omega, Gucci, Maurice Lacroix или Tudor.
Месяц спустя по развалинам по-прежнему били струи воды из брандспойтов, а наружу все еще полз белый дым и тянуло запахом горелой пластмассы, поэтому некоторые дышали через платки, рукава или голубые марлевые маски, которые спекулянты поначалу продавали по 2 доллара, а теперь бесплатно раздавал на Чеймберс-стрит Красный Крест: в недрах руин продолжали гореть конторская мебель и тысячи километров кабеля.
Из Кучи торчали массивные стальные балки, а рядом с ней возвышались стрелы гигантских кранов и ползали желтые экскаваторы с клешнями. Когда я уходил, из Эпицентра выполз автобус со спасателями. На его боку была реклама нового боевика с Джонни Деппом. Фильм назывался From Hell («Из ада»).
Новый режим
Теракты 11 сентября не имели затяжных экономических последствий. Они, правда, обошлись в конечном итоге во много миллиардов, но американский ВВП составляет в данный момент где-то $15 трлн. В течение семи лет после терактов, с 2001 по 2008 год, экономика США и Нью-Йорка расцветала, а южная оконечность Манхэттена продолжала оставаться финансовым центром планеты. Изменения грянули совершенно иного свойства. Вслед за пафосным законотворчеством вроде принятого в октябре 2001 года «Патриотического акта» («USA PATRIOT ACT»), резко раскритикованного правозащитниками за расширенные полномочия спецслужб*, в США возник гигантский аппарат госбезопасности: по информации Washington Post, он включает в себя 1200 государственных организаций, 1900 компаний и 854 тысячи сотрудников, обладающих секретными допусками. Впрочем, за пределами этого пусть и не очень узкого круга спецслужбистов новый антитеррористический режим почти не ощущается обывателями, а миллионы американцев, которые не выезжают дальше «райцентра», не сталкиваются с ним вообще.
Хуже приходится авиапассажирам, вынужденным проходить проверки, которые многие считают унизительными: снять ремни и пояса, снять обувь, «просветиться» рентгеном и прочее. «Пока в аэропорту такая фигня, я в жизни не полечу!» — в сердцах говорит техник-смотритель Джефф Кампанелла, у которого, очевидно, нет родных в других городах огромной страны. Проверки при входе в федеральные суды тоже приобрели радикальный характер: приходится опять же снимать ремни, обувь. Занятно видеть, как в очереди на просветку безропотно разуваются маститые адвокаты, заставляющие трепетать здешних олигархов и госчиновников.
«ФЛАГИ СТАЛИ КАЗАТЬСЯ ТАЛИСМАНАМИ, ЗА КОТОРЫМИ АМЕРИКАНЦЫ ПРЯТАЛИСЬ ОТ БЕДЫ. БОЛЬШИНСТВО БЫЛО УВЕРЕНО, ЧТО 11 СЕНТЯБРЯ БУДЕТ ПОВТОРЯТЬСЯ ТЕПЕРЬ РЕГУЛЯРНО»Железнодорожные пассажиры привыкли встречать на обоих нью-йоркских вокзалах полицейские патрули с короткими немецкими автоматами МP-5 и солдат национальной гвардии в полевой форме и с кобурой на бедре. Их уже почти не замечают, хотя на сидящих рядом с ними служебных овчарок взирают с умилением. Американцы помешаны на животных.
В метро объявляют, что полиция может обыскать вашу крупную ручную кладь, но за десять лет довелось увидеть это всего один раз. Висят призывы: «если вы что-то увидите, то что-то скажите», то есть сообщите кондуктору об оставленном в вагоне свертке. Но такие же плакаты были в лондонском метро в конце 70-х. Однажды автор видел, как из вагона просто вышвырнули сверток на платформу. Если бы он потом взорвался, об этом стало бы известно. Значит, не взорвался.
С другой стороны, в США нет проверок при входе в магазины, как в Израиле. Никто не слышал, чтобы ФБР наведывалось в библиотеки и изучало формуляры в поисках террористов, как это позволил Джордж Буш, которого нещадно за это хулили. Впрочем, ФБР имело право делать это и раньше, только с судебным ордером.
Вечный маятник?
Принято считать, что политические пристрастия американцев колеблются подобно маятнику. За несколько дней до теракта 11 сентября всего 13% граждан США считали, что их страна должна быть «единственным мировым лидером». И менее трети опрошенных высказывались за повышение военных расходов. Сразу после 11 сентября умонастроения народа резко изменились. На каждом кусте вырос американский флажок, рейтинг президента-главнокомандующего приближался к 100%, вторжение в Афганистан прошло на ура, после чего Конгресс дружно проголосовал за войну с Ираком. Сейчас опросы вновь показывают: лишь 12% американцев хотели бы видеть свою страну единственной сверхдержавой, т.е. даже меньше, чем накануне 11 сентября 2001 года. А количество тех, кто выступает за повышение расходов на национальную безопасность, сократилось до 26%.
«Одна из причин разворота в сознании, — считает историк Найл Фергюсон, — может быть в том, что войны, которые вела Америка в последнем десятилетии, не оправдали ожиданий». Правда, война с террором закончилась победой, если рассматривать как победу тот факт, что после 11 сентября в США не произошло ни единого серьезного теракта. Но иракская и афганская кампании оказались много труднее, чем все ожидали, и длятся до сих пор. Возможно, сыграло свою роль и то, что последний финансовый кризис оказался серьезнее, чем прогнозировали эксперты, и затмил события 11 сентября в народном сознании.
В те месяцы, когда над Манхэттеном стоял запах паленого пластика, президент Буш был всесилен и мог провести через Конгресс все что угодно. Мог бы, например, приказать, чтобы американцы разделись и вышли на флэшмоб. Но уже в 2002 году демократы начали робко перечить хозяину Белого дома. К выборам 2004 года оппозиция заговорила во весь голос, иракская война теряла популярность, «Международная амнистия» называла спецтюрьму, созданную в 2002 году в Гуантанамо, «ГУЛАГом наших дней», а СМИ критиковали «допросы третьей степени» и выдачу подозреваемых в терроризме в страны, где других допросов не знают. Еще через год, в 2005-м, Европу потряс скандал вокруг тайных тюрем ЦРУ на территории Польши и Румынии, куда привозили для пыток подозреваемых в терроризме**, в 2009-м список «стран-тюремщиц» пополнила Литва. Все эти скандалы, так или иначе укладывавшиеся в прокрустово ложе борьбы с террором, исподволь готовили смену власти в США.
Осенью 2008-го американцы, уставшие от команды Буша, скандалов и затянувшихся военных походов «за тремя морями», выбрали президентом Барака Обаму, олицетворявшего перемены. Тот торжественно обещал, что Гуантанамо прикроют в январе 2010-го. Но потом маятник снова качнулся. Тюрьма в Гуантанамо пока не закрыта и, по словам ее начальника адмирала Джеффри Харбсона, «даже если распоряжение (президента) поступит сегодня, на закрытие тюрьмы должно уйти еще не менее полугода». Подозреваемых в терроризме по-прежнему собираются судить в военных комиссиях, которые дружно клеймила американская интеллигенция. Американские войска по-прежнему в Ираке и в Афганистане. А простые американцы вновь недовольны, в первую очередь размерами военного бюджета.
Но это не значит, что все вернулось на круги своя. Сегодня, если авиапассажиры видят, что у кого-то в салоне дымится исподнее, они без колебаний набрасываются на виновника. Когда на Таймс-сквер задымился внедорожник, уличный торговец тут же подозвал полицию… Примеров много. Минувшие 10 лет разбудили в американцах бдительность, а те спасают страну от повторения 11 сентября.
В подготовке материала принимал участие Борис Юнанов
* В феврале 2011 г. Конгресс продлил действие этого документа до 8 декабря 2011 г.
** Американский закон запрещает пытать на американской территории.
