В начале июня президент Дмитрий Медведев отправится с первым европейским визитом — в Германию. Дальше саммит Россия — ЕС в Ханты-Мансийске, встреча лидеров «Большой восьмерки» на Хоккайдо. Там российскому президенту предстоят первые контакты с Николя Саркози, Гордоном Брауном и Сильвио Берлускони. Однако международная премьера Дмитрия Медведева прошла в азиатских декорациях (Астана и Пекин), что вызвало шквал спекуляций о смене приоритетов. Россия отворачивается от Запада?
Федор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» — для The New Times
Разгадывать подтекст действий Кремля — увлекательное занятие, благо предшественник Медведева в совершенстве овладел искусством многозначных образов и красноречивых недомолвок. Однако при всей важности хитроумного лавирования в международной политике XXI века куда более значима глобальная ситуация, которая ставит государства и их лидеров перед сложным выбором. А она кардинально изменилась за предшествовавший период.
От «империи» к «закату» Когда на международную арену выходил Владимир Путин, Америка пребывала на пике политического могущества. Победа Джорджа Буша в 2000 году привела к власти в Вашингтоне команду, нацеленную на жесткое закрепление глобального доминирования единственной сверхдержавы. Шок 11 сентября 2001 года позволил стереть грань между внутренней и внешней политикой — активность в отдаленных частях мира объяснялась необходимостью защитить безопасность граждан США.
Модным сюжетом популярной (то есть не академической, а направленной на массовое потребление) политологии стала тогда «американская империя». Пожалуй, единственный случай, когда это понятие, чуждое всей философии Соединенных Штатов, зазвучало в позитивном контексте.
Дмитрию Медведеву достался другой исторический этап. Теперь излюбленная тема околонаучных спекуляций — очередной «закат Запада». Ослабление американского лидерства, рост потенциала Китая и Индии, уход России с либерально-демократической орбиты, подъем самосознания развивающихся стран, повышение роли ресурсов как экономического и политического инструмента — все это находит отражение в потоке тревожных публикаций.
Бесполярный мир
Тон задали прошлым летом трое исследователей из Калифорнийского университета в Беркли — в журнале The National Interest они опубликовали статью под названием «Мир без Запада». Утрата влияния — тема последнего номера и влиятельного журнала Foreign Affairs. Глава Совета по международным отношениям Ричард Хаас описывает опасный «бесполярный мир», который идет на смену несостоявшемуся «однополярному». Бестселлер весны-2008 — книга знаменитого комментатора Фарида Закария «Мир после Америки». А восходящая звезда политических телешоу Параг Ханна из фонда «Новая Америка» предрекает не только дальнейший успех Китая, но и взлет того, что он называет «новым вторым миром», — динамично развивающиеся средние державы от Мексики до Индонезии, которые не хотят следовать американским образцам.
Наконец, все исследовательские центры, ориентированные на прикладную политику, выделяют средства на программы под названием «Что думает остальной мир». Еще пару лет назад политическое сообщество Соединенных Штатов это не интересовало.
Изменение дискурса не означает пересмотра концепции. Речь не о стратегии, а о тактике — никто в американском истеблишменте не ставит под сомнение необходимость глобального лидерства, однако теперешние способы его обеспечения признаны негодными. Тут, однако, возникает вопрос: если отвлечься от эмоций (как не позлорадствовать, глядя на неудачи самонадеянного гегемона!), что сулят перемены? И каково место России в гипотетическом «мире без Запада»? Дилемма Китая Если нынешний президент пришел на положенные два срока, возможно, уже перед ним — к середине следующего десятилетия — встанет трудный вопрос: как поддерживать политический паритет с КНР? Сегодня Пекин ведет себя сдержанно, уклоняясь от участия в международных процессах, которые непосредственно его не касаются. Основа внутренней стабильности — постоянный экономический рост и способность компартии обеспечивать улучшение жизненного уровня большинства. Для этого необходимо, с одной стороны, закреплять за собой все возможные источники ресурсов, что Китай и делает по всему миру. С другой — расширять рынки для экспорта. А это требует, в свою очередь, имиджа добропорядочной державы, не имеющей экспансионистских амбиций.
Боевитость Москвы, проявившаяся в последние годы, Пекину выгодна, она отчасти отвлекает внимание от роста КНР. При этом Китай скептически оценивает стилистику внешней политики России. Концепция КНР — противоположная: «не высовываться» без крайней нужды. Ведь громкое самоутверждение на мировой арене зачастую вредит интересам российских корпораций, которые страдают из-за роста опасений перед агрессивностью России — реальной или мнимой. Однако те же задачи, которые ныне диктуют Пекину сдержанность, могут в иных обстоятельствах стимулировать и куда более активный курс.
Рычи, Китай!
Всеобщая конкуренция за ресурсы, рынки, технологии, активы и качество жизни обостряется. Вполне возможно, что экономическая экспансия, необходимая Китаю, будет наталкиваться на все более жесткое противодействие. Вероятен всплеск протекционистских настроений в развитых странах — закрытие рынков для дешевых товаров и капиталов из «подозрительных» стран. Не исключены попытки ограничить рост политического влияния Пекина в различных частях мира — от Южной и Юго-Восточной Азии до Юга Африки. Кстати, дискуссия, развернувшаяся сейчас вокруг «ослабления Запада», может привести как раз к выводу о необходимости сдерживания КНР.
Ухудшение обстановки не оставит Китаю выбора. Сейчас Пекин нацелен на сохранение, а не изменение мирового статус-кво, ведь Китай слишком много выиграл и экономически, и политически за последние два десятилетия. Но в иной ситуации и подход может стать другим. Пекину придется подкреплять экономические потребности ускоренным наращиванием своего политического веса в мире. Ведь одним из следствий глобализации стало слияние идеалов свободной экономики с традиционными, в том числе военно-дипломатическими, проявлениями силы, которая вновь превратилась в ключевой фактор международных отношений. Наиболее логичный для КНР способ усилить свои позиции — опереться на страны, которые не разделяют идей американского или — шире — западного лидерства. Глобализация способствовала тому, что подобных государств — динамично развивающихся и претендующих на политическую самостоятельность — стало гораздо больше. Объединение их в подобие блока станет мощным инструментом воздействия на мировую ситуацию. Здесь, правда, стоит подчеркнуть слово «инструмент». В отличие от СССР, для которого расширение сферы идеологического влияния было самоценно, или США, продвигающих демократию с целью мировой трансформации, КНР не ста- нет всерьез экспортировать свою модель или идеологию. Пекин будет руководствоваться сугубо инструментальным подходом, применяя политические средства для обеспечения собственного роста.
Выбор без эмоций
Активизация Китая чревата тем, что он попытается «капитализировать» свое экономическое преимущество в политическое «старшинство». Ведь Россия с ее богатейшими ресурсами представляет собой едва ли не главный «приз» в большом геостратегическом противостоянии. Вот тут-то для Кремля и настанет время настоящего выбора. Давлению Китая трудно противостоять, даже когда оно не носит политического характера, оставаясь демографическим и экономическим. Тем более трудно предсказать ход событий, если Пекину понадобится еще более лояльная Москва.
С точки зрения больших «блоков» очень трудно представить себе Россию — страну с менталитетом развитой европейской империи — участником движения развивающегося мира. Его представители, получившие благодаря глобализации уникальный шанс для прорыва, выступают сейчас главными глашатаями международного либерализма — свободы торговли и перемещения людей, ведь дешевых товаров и рабочей силы у них в избытке. России не светит демографическое возрождение. И этот факт определяет ее принадлежность к той части планеты, которой перед лицом давления с Юга придется все чаще прибегать к защитным мерам. То есть к сообществу, которое принято называть западным.
Дальнейший рост Китая и общая активизация третьего мира заставит Москву искать способы восстановления международного баланса. Прежде всего в АзиатскоТихоокеанском регионе, но, возможно, и в глобальном масштабе. Тогда может оказаться, что «мир без Запада» для России опаснее, чем даже ненавистная «однополярность».
Россия обязана поддерживать с Китаем максимально хорошие отношения. Но Москва не имеет права позволить себе и иллюзий по поводу того, в какой степени ее долгосрочная траектория может совпадать с китайской. А в отношениях с Европейским союзом и США придется руководствоваться стратегическим расчетом будущей расстановки сил, отложив в сторону текущие эмоции.
