Победа без Парада Александра Прошкина

Победа без парада. Сочинский «Кинотавр» открылся фильмом, который две недели спустя доберется и до широкого проката, — «Живи и помни» Александра Прошкина по одноименной повести Валентина Распутина. Почти сразу после отгремевшего по Красной площади инаугурационного «парада победы» эта картина напомнит о событиях, которые убежденные патриоты предпочли бы забыть

Глухая деревня, Русский (он же советский — 1940-е годы) Север: лес вокруг, волки воют, в снег проваливаешься по пояс. С фронта доходят туманные вести: солдат такой-то пропал без вести с поля боя, уж не бежал ли домой? Об истинной участи укрывшегося в лесу дезертира знает лишь его жена — когда-то нелюбимая, отныне единственная спасительница. Нежданная беременность положит конец конспирации и обеспечит драме трагическую развязку. Пожалуй, сегодня не так уж многим памятна интрига классической повести Распутина — действительно большого советского писателя.

Потенциальные зрители фильма «Живи и помни» разделятся на два лагеря. Первый — те, кто Распутина не читал и вряд ли собе- рется, а от новой военной мелодрамы (мало ли таких!) ждет качественного развлечения, не более. Они, воспитанные на патриотических сериалах, вряд ли уйдут из зала довольными. Второй — те, кто пообразованнее. Эти тоже будут недоумевать: зачем и кому в нынешнем кинематографе нужна «деревенская проза» да еще без хеппи-энда? Наблюдается обычный парадокс. Видный режиссер снимает отменное кино, в котором есть все слагаемые успеха: любовь, кровь, сюжет, богатая натура, красивая природа, а также известные артисты помоложе (Дарья Мороз, Михаил Евланов, Анна Михалкова) и постарше (неожиданная роль Сергея Маковецкого, преображенного в деревенского деда).

Картина — подлинный мастер-класс традиционного большого кино, где находится место пронзительной музыке, операторским изыскам (живой классик Геннадий Карюк выше всех похвал), интересным актерским работам, и потому отобрана на открытие крупнейшего фестиваля русского кино. А в прокате фильму с «тяжелым» заголовком и социально-этическим посылом светит лишь участь артхаусного малоэкранного зрелища не для всех. Бесследно прошло то время, когда «Холодное лето 53-го» того же Прошкина («Живи и помни» ни в чем той картине не уступает) делало многомиллионную кассу.

Помнить — значит думать

У каждого, кто придет на этот фильм, возникнет своя версия, о чем он. Поверхностный смысловой пласт очевиден: индивидуальная судьба и микромир семьи могут оказаться важнее, чем вселенская борьба со злом. Впрочем, трагическая фигура дезертира Андрея (Михаил Евланов) предстает на экране слегка схематичной; единственная главная героиня, энергетический центр картины — Настена (Дарья Мороз). До сих пор сопоставимых по мощи ролей у нее в кино не было (кстати, Настену она сначала сыграла в МХТ им. Чехова). Вряд ли жюри «Кинотавра» забудет эту актерскую работу, хотя фильм и был представлен в первый фестивальный день. С каждой минутой просмотра «Живи и помни» все больше кажется новейшим гимном той самой породе женщин, которые входят в горящие избы и останавливают на ходу коней (правда, здесь коней нет — только волки и коровы). Если же спросить самого Александра Прошкина, то он ответит: это кино о гибели русской деревни.

Выдвину свою версию. «Живи и помни» — полнометражный протест против телевизионной эстетики бравурной фальши, смертельно инфицировавшей кинематограф. Фильм о том, как постепенно человек открывает в себе то, чего ему хочется на самом деле. Как отказывается от коллективных штампов сознания. Как впервые в жизни учится чувствовать и думать самостоятельно. Как рождается описанный еще Андреем Платоновым феномен «естественного интеллигента», будь он рабочим или даже необразованным крестьянином. Интеллигенция — не социальная прослойка, это люди, способные задуматься. Не только жить, но и помнить.

Лекарство от амнезии

В нынешнем российском кино есть всего два режиссера, положивших жизнь на исследование механизмов власти и подавления личности, — Алексей Герман и Александр Прошкин. И в каждом из них зритель часто видит вместо содержания чистую форму. Герман предстает эдаким эзотериком-экспериментатором, которого язык интересует больше смысла. С Прошкиным ситуация диаметрально противоположная. Тщательное погружение в материал, постановочный размах, тонкая разработка каждого характера и драматургическая достоверность его фильмов позволяют неокоммерсантам от кино увидеть в Прошкине потенциального «режиссера на заказ», высокооплачиваемого мастерового, способного удовлетворить запросам самого взыскательного клиента-продюсера. Таких умельцев сегодня в нашем кино хватает, но спрос на них неизменно высок. Наличие в этом раскладе таких факторов, как «замысел» или, не дай бог, «позиция», ставит в тупик. Так называемую «индустрию» откровенно раздражает нежелание Прошкина снимать что-либо малозначительное и не интересное ему лично, его преданность авторскому кино, его неумение угождать публике и удовлетворять «запросам времени».

Заведомой непопулярности «Живи и помни» можно найти и политические объяснения, хотя они присутствуют на уровне подземном, подводном, не заметном с ходу ни производителям, ни прокатчикам. Этот фильм наверняка обвинят во «власовщине», как когда-то «Проверки на дорогах» Алексея Германа. Для многих окажется невыносимой тихая, почти скорбная интонация картины, в которой человек, сознательно бежавший с поля боя, предстает жертвой системы, тут же, по цепной реакции, требующей новых жертвоприношений. Вся страна выучила назубок, что народ воевал с неприятелем ради выживания, и кое-кому будет нелегко примириться с мыслью, что были люди, ради выживания бежавшие с фронта. Здесь речь не идет о патриотизме, долге чести, даже элементарной порядочности. Вместо трудных дилемм — элементарный выбор: жизнь или смерть. Зрителя, подзабывшего о драмах Шепитько и Германа, воспитанного на новейшей военной киномифологии — примиряющих «Своих» или гламурной «Звезде», — наверное, слегка обескуражит финальная победа смерти и забвения. Единственный способ с ними бороться, по Прошкину, — это делать подобное кино. И еще, разумеется, его смотреть.