Тяжело это — играть два турнира «Большого шлема» с разницей в три недели, особенно когда хоть один из них доходишь до конца.
Так хотела отдохнуть между Парижем и Лондоном, но не получилось. Вроде и понимаю, что к «Уимблдону» нужно готовиться, но в голове сидит, что я уже что-то выиграла, поэтому тренироваться порой приходится через силу. Но ничего, такое с каждым бывает, нужно просто перетерпеть этот момент.
Хотите заставить себя забыть, что свой миллион в сезоне вы уже заработали?
Если быть точной, то победа в Париже принесла мне €1 млн 60 тыс. Но у нас такой бешеный соревновательный ритм, что их и потратить толком некогда!
Но какие-то прикидки наверняка сделаны?
Сразу после победы я пообещала себе дорогие часы, но выбраться в магазин пока не успела — такие серьезные покупки на ходу не делаются. Есть и более глобальные планы: купить, наконец, квартиру в Москве, а то я все еще в съемной живу. Ну и какую-то часть обязательно пожертвую — церкви.
Можете сказать, какой?
Храм находится в Сергиевом Посаде. Точнее не скажу, это слишком личная история.
До недавнего времени вы жили в Барселоне...
В какой-то момент надоело — видимо, пресытилась Испанией. Да и прошлый год был у меня настолько неудачным, что я была даже близка к тому, чтобы закончить с теннисом. Но потом решила, что играть продолжу, но надо что-то кардинально поменять. И переехала в Москву.
С кем-то советовались по этому поводу?
С одним из самых авторитетных для меня людей в мире тенниса — Маратом Сафиным. Он был мегазвездой, когда мы с его сестрой Динарой только учились правильно держать ракетку. Я ему сказала, что все из рук начало валиться, может, перестать мучиться? А он в ответ спросил: я нормальная или как? Лучшие годы впереди, а я вдруг разнылась. И надо какой-то решительный шаг сделать, чтобы все наладилось. Вот я и сделала.
Но почему именно Москва, а не родной Санкт-Петербург?
Потому что я хотела не домой вернуться, а начать новую жизнь. Меня, конечно, предупреждали, что Москва — сложный город для жизни, но мне здесь пока все нравится. Я как-то так все построила, что успеваю и работать, и общаться, и отдыхать. А выезжая на турниры, сосредотачиваюсь уже строго на теннисе. И это, как видите, дает результат!
До Парижа вы уже покоряли Нью-Йорк пять лет назад. Эти победы можно сравнить?
Абсолютно нет. Тогда я лупила по мячу, не сильно задумываясь, что приобрету в случае выигрыша и потеряю при поражении. Играла на юношеском кураже. С возрастом же намного сложнее управлять эмоциями. Постоянно задумываешься: а вдруг не получится? А если она сильнее — что с ней делать? Раньше все представлялось намного проще.
У вас есть подруги среди конкуренток?
Есть, и много. Не верьте тому, кто говорит, что в профессиональном спорте друзей не бывает. С той же Динарой Сафиной, у которой я выиграла финал в Париже, давно и много с удовольствием общаюсь. И психологически это только помогает. Перед нашей встречей я настраивалась не столько на финал «Большого шлема», сколько еще на один матч с Динарой. Нечто похожее, помню, испытывала в свое время Настя Мыскина, когда ей в Париже предстоял финал с Дементьевой: надо было просто обыграть Лену, не отвлекаясь на важность события.
Показалось, что вы слишком уж сдержанно отпраздновали такую победу на корте...
Для себя в мечтах я думала, что, если выиграю когда-нибудь «Ролан Гаррос», рухну на корт и заплачу от счастья. Но все получилось по-другому: выиграла на двойной ошибке соперницы, Динара элементарно не смогла подать. Так вышло, что я даже до мяча в победном розыгрыше не дотронулась! Ну и что, скажите, мне было праздновать?!
Ваша популярность сильно выросла после этой победы?
Во всяком случае на улицах меня стали узнавать гораздо чаще. Так много автографов, как после Парижа, я точно никогда в жизни не давала. Сама в детстве за Сафиным бегала: «Марат, распишитесь мне, пожалуйста, я знакома с вашей сестрой!» А теперь уже моя роспись резко возросла в цене — на днях гаишник взял автограф вместо штрафа за превышение скорости. Я же говорю, что жизнь очень стремительна — вечно куда-то спешу...
Фото с сайта roandgarros.com, REUTERS
