Шерше ля свин

Любовь Патрика к свинкам носит сугубо коммерческий характер

Шерше ля свин. Не секрет, что в России делать бизнес тяжело, особенно иностранцам. Но нет правил без исключений: 48-летний француз Патрик Хоффманн вот уже 6 лет занимается в Липецкой области свиноводством. Как ему это удается — на месте выяснял The New Times

Сейчас вам надо принять душ, — предупреждает Патрик корреспондентов The New Times, заходя на проходную свиноводческого комплекса. — Свиньи плохо пахнут, но нуждаются в чистоте. Самый большой страх свиновода — вирус». При малейшей инфекции, объясняет он, сжигаются и свиньи, и ферма, как это происходит то на юге России, то в Санкт-Петербурге, где недавно случилась вспышка африканской чумы свиней.

В маточнике — помещении для свиноматок и их потомства — становится ясно, ради кого принимался душ: десятки упругих розовых поросят отчаянным визгом приветствуют появление посторонних. Их родительницы, устало лежа на боку, продолжают кормить новорожденных, не обращая на посетителей никакого внимания. Через 25 дней потомство у них отнимут, чтобы подращивать. Здоровые поросята, как ни странно, — результат искусственного осеменения. Этот процесс изумленным корреспондентам The New Times продемонстрировали уже в следующем помещении. Чтобы все получилось, перед свинками проводят их любимого хряка по прозвищу Страдалец: его никогда не допускают до прямого контакта со свиньями, используя лишь как возбудителя. Остальное доделывают зоотехники с помощью катетеров и пакетиков со спермодозами. Такой способ гораздо эффективнее естественного, утверждает Патрик: в результате на один помет рождается в среднем 12 живых поросят, что по международным стандартам свиноводства очень хорошо.

В год предприятие Патрика Хоффманна производит 26 тыс. голов. Судьба их, понятно, печальна: животные отправляются на бойни и мясокомбинаты по всему Центральному Черноземью и в Московскую область. Патрика, однако, это никак не смущает: для него свиньи — не любимые домашние животные, а всего лишь объект бизнеса, позволяющий хорошо заработать.

Большая отрада

Подъем в 05.45, на завтрак — французская пресса и творог с солью и перцем: так принято у Патрика на родине, в местечке Далем, на границе Германии и Франции. Джип всегда наготове, ежедневный маршрут давно выверен: Липецк — город Грязи, где находится офис, а раз в месяц — село Большая Отрада. Там расположена французско-российская свиноводческая компания «Отрада Ген». Это название Патрик придумал сам и считает, что оно звучит гордо. Слово «Ген» имеет стратегическое значение: самки, которых выращивают на ферме Хоффманна, — племенные: свиноматка породы ландрас, скрещенная с хряком породы крупная белая, а затем — с белым дюроком.

Поросята восприимчивы к любой инфекции и требуют круглосуточного ухода

Но это сейчас свиньи здесь элитные. Шесть лет назад, в 2005 году, Патрик приехал в Добринский район Липецкой области на племзавод «Отрадный» и обнаружил 400 беспородных свиноматок, 80 хряков и полсотни работников: зарплаты они давно не получали и брали свое натурой, то есть свининой. Работников уволили, свиней отдали на бойню, племзавод купили «за рубль», как говорит Патрик, — и начали практически с нуля. Патрика это не пугало: бывший инженер-механик, работник атомной промышленности, затем инвестиционный банкир, Хоффманн уже знал от знакомого француза-бизнесмена, продававшего в России колбасы, что вкладываться в разведение свиней здесь выгодно.

«Россия — рай для свиноводства, — уверенно говорит Патрик, потягивая апельсиновый сок. — Здесь свинина стоит в два раза дороже, чем во Франции, а корма — в два раза дешевле». Во Франции, объясняет предприниматель, свинину производят на мелких фермах — каждая, в среднем, на 200 свиноматок. Фермы объединены в кооперативы, которые берут на себя покупку кормов, ветеринарный надзор, убой, сбыт и логистику. Затраты на все это очень высоки. Кроме того, европейские нормы по содержанию животных становятся все жестче, а значит, траты возрастают.

«Поскольку у меня на родине, — говорит Хоффманн, — производителей слишком много, а покупателей мало (5–6 крупных розничных компаний), то цены на свинину низкие, и многие фермеры разоряются: слишком велики затраты на производство». Простой пример: во Франции 1 кг свиной туши стоит около €1,3 (порядка 50 руб.) без налога, в России 80–85 руб., при этом в живом весе и уже с НДС. Именно по такой цене Патрик и соакционеры — три француза и один русский — продают сегодня своих свиней.

Игра по правилам

В чем-то Патрику повезло: 2005-й, когда он приехал покорять нашу страну, в России был объявлен годом свиноводства. Всем, кто будет его развивать, обещали господдержку в виде субсидированной ставки по кредиту в рамках национального проекта по развитию сельского хозяйства. Патрик и компаньоны взяли в Сбербанке кредит €3,8 млн под 10% годовых (из них 8% субсидировались государством) и вложили €2,2 млн собственных средств. Основная часть денег пошла на покупку чистопородных племенных свиней и оборудование. Но главное, считает Патрик, что российские власти ввели квоту на импорт свинины. «Ваша страна в то время производила зерно и одновременно ввозила импортное мясо, — замечает бизнесмен. — Это абсолютно нерационально, и власти это поняли».

Стратегически очень важно, чтобы свиноферма находилась там, где есть зерно, объясняет Хоффманн: это позволяет избежать серьезных затрат на транспортировку кормов. Поэтому в России большинство свиноферм располагаются на Черноземье — в Белгородской, Воронежской, Липецкой областях. У одного из акционеров компании «Отрада Ген» — французской сахарной компании Sucden — в Добринском районе огромные посевные площади. Благодаря этому у Патрика нет недостатка в зерне для приготовления корма, а у зерна — недостатка в удобрениях: навоз со свинофермы идет прямиком на поля.

А еще французы подсчитали: самые большие затраты при строительстве свиноферм — две трети — на возведение корпусов. Поэтому легче производить их элементы самим, чем завозить издалека. Так в 40 км от Большой Отрады, на базе местного полуразвалившегося культиваторного завода, в 2006 году появился завод «Евро Слатс»: он стал производить по французской технологии бетонно-щелевые полы для свиноферм. Такие полы — вещь стратегическая: без них любая свиноферма утонет в навозе. А с ними навоз через специальные щели стекает в резервуары, где отстаивается до нужной кондиции. Для отечественных свиноферм, где вместо полов всегда были чугунные решетки, — новый и крайне полезный продукт. Поэтому на заводе 130 человек работают в две смены, 7 дней в неделю, говорит Жозеф Варен, генеральный директор «Евро Слатс». 29-летний Варен отлично говорит по-русски: за 6 лет, что прошли с тех пор, как Патрик Хоффманн позвал его в Россию, он нашел русскую жену, родил ребенка и возвращаться на родину не намерен.

Единственное, что его огорчает, — российская волокита. «То, что во Франции можно решить за один день, здесь решается неделю, — жалуется Жозеф. — Например, у нас можно с поставщиками договориться устно, а у вас обязательно нужен документ, да еще в оригинале. Это раздражает». Патрик в оценках более сдержан. Сколько ни спрашивай у него о российской бюрократии и коррупции — на жалобы не раскрутишь. «Моя философия такова: принимать местные правила игры, — говорит Хоффманн. — И работать в их рамках конструктивно». В то же время за прозрачность своего бизнеса француз ручается: «Все до копейки мы платим «вбелую».

Злополучные кадры

И все же есть у бизнесмена к России две большие претензии. Первая — несуразное и вечно изменчивое законодательство. Взять, к примеру, навоз. Прежде чем вывозить его на поля, по закону нужно, чтобы он 6 месяцев отстоялся. Но согласно другому закону, который действует с января 2010 года, если кто-то хранит отходы, в том числе и навоз, более 6 месяцев, он должен платить за это очень большую сумму. «Получается противоречие, — замечает Патрик. — А за 1 день вывезти на поля несколько десятков кубометров навоза сложновато». Вот и вынуждена его компания платить колоссальные деньги за законодательный абсурд.

Вторая — и главная претензия — кадры. На заводе «Евро Слатс» за пять лет уволили тысячу человек — за пьянство. «У нас правило: пришел на работу пьяный — уволен. Запил и не пришел — тоже уволен, — говорит Патрик. — У нас надо пахать». Средняя зарплата у рабочего на заводе «Евро Слатс» по местным меркам неплохая: 14 тыс. рублей чистыми. Свинарь на ферме получает от 20–25 тыс. и выше. Но даже такими деньгами многих местных не оторвешь от бутылки. «Возможно, колхозный менталитет с трудом трансформируется в капиталистический», — предполагает Хоффманн. У некоторых граждан Украины эта трансформация, видимо, прошла быстрее: они охотно едут работать к французам. «Для начала нам положили $800 в месяц, оплачивают жилье и питание», — довольно говорит Алексей Михайлов, технолог из Житомира, прошедший не одну западную стажировку. Сейчас он работает в кормовом цехе, но может делать на свиноферме все — и надеется «вырасти» вместе с хозяйством.

Такие кадры для французов весьма кстати. «Мы очень долго искали управляющего производством, но так и не нашли, — жалуется Патрик. — Ни одна сельхозакадемия в России не готовит специалистов нужного уровня: там учат по учебникам 30-летней давности». В итоге управляющего производством здесь обрели чудесным образом: «Я пришла сюда переводчицей, — говорит 28-летняя жительница Липецка Алина Метковская, — но просто переводить было скучно. Стало интересно разобраться в деталях». Алина два дня работала бок о бок с французским специалистом — и осталась уже в новом качестве: «Я смотрела, как Тьери работает на маточнике (там, где находятся свиньи с поросятами): это было так красиво, будто Паганини на скрипке играл, и мне захотелось так же».

Наполеоновские планы

Сегодня в бывших колхозных корпусах, отделанных сайдингом, — 1200 свиноматок, 15 хряков и всего 12 человек, их обслуживающих. Раньше свиноматок здесь было в три раза меньше, а обслуги — в пять раз больше. «Вот разница между мертвым и эффективным производством», — гордо говорит Патрик. Годовой оборот у ООО «Отрада Ген» — €5 млн. И даже кризис 2008 года на компании не отразился: кредит они успели взять до него, а спрос на мясо не упал — даже на фоне роста цен. Поэтому сегодня планы у Хоффманна и компаньонов наполеоновские: за 4–5 лет построить в Липецкой области 8 современных свиноферм. Только что заложен фундамент новой фермы, рассчитанной на производство 5,5 тыс. свиней в год: в нее будет вложено €3 млн собственных средств и €22 млн, взятых в кредит у «Сбербанка». Закончить стройку Патрик надеется за 1,5 года. Эта ферма увеличит оборот компании в три раза — до €15 млн.

Потомство отнимают от свиноматки на 25-й день после рождения

Местные власти на Хоффманна и его коллег ненарадуются: «Французские инвесторы — надежные партнеры, — говорит Юрий Божко, и.о. главы администрации Липецкой области. — Я лично присутствовал на закладке фундамента новой свинофермы, которая, надеюсь, выведет отрасль в регионе на более высокий уровень». Еще пять лет назад свиноводство в стране было практически разрушено, говорит Юрий Ковалев, генеральный директор Национального союза свиноводов: с 1990 по 2005 год ее объемы упали в четыре раза — с 1,6 до 0,4 млн тонн свинины. «Отрасль вытащили благодаря госвложениям по нацпроекту и таким инвесторам, как «Отрада Ген», — говорит Ковалев. По его словам, за последние 5 лет свиноводство в стране утроило свои объемы — до 1,2 млн тонн и, главное, будет продолжать расти: население потребляет все меньше говядины из-за ее дороговизны, замещая ее курятиной и свининой.

Ради такой перспективы Патрик Хоффманн отодвинул личную жизнь на второй план: уже шесть лет он проводит три недели в России и лишь неделю — с семьей во Франции, где остались жена, 16-летний сын и 22-летняя дочь. И так — каждый месяц. Его коллега, коммерческий директор компании «Евро Слатс» Антуан Менделовичи, пошел дальше: в 2005 году он продал во Франции дом, взял жену и троих детей (7, 4 лет и 8 месяцев) и переехал в Москву. Сегодня Антуан мотается по России и предлагает аграриям полы для свиноферм. От своей работы он без ума: «Здесь на любое предложение сразу отвечают «нет» и «нельзя», — говорит Антуан на прекрасном русском языке. — Весь кайф в том, чтобы превратить это в «да» и «можно».




Tweet