Выбор свободы

Для тех, кто забыл: выборы президента России были первыми в истории российского государства свободными и всеобщими выборами руководителя страны, в которых приняло участие подавляющее большинство граждан. Своим правом тогда воспользовались 79 миллионов 498 тысяч 240 человек, 74,66% из 106 миллионов 484 тысяч 518 зарегистрированных избирателей.

Парадокс ситуации заключался в том, что один президент к тому времени уже больше года как страной руководил. Еще 15 марта 1990 года депутаты Съезда народных депутатов СССР избрали главой государства Михаила Горбачева. Однако те выборы не были всенародными, то есть выглядели в глазах общества не вполне легитимными. К тому же популярность самого съезда нардепов, значительную часть которых составляли представители партийной номенклатуры, стремительно падала.

В феврале 1991 года опрос ВЦИОМ продемонстрировал, что общество предельно разочаровано в советской системе управления и советском руководстве и требует новых институтов власти и руководителей. О своем недоверии к первым лицам Союза заявили тогда 62% опрошенных. Месяцем ранее свое одобрение политическим взглядам Бориса Ельцина высказывали 44% респондентов, в то время как позиции Михаила Горбачева разделяли 22%. Неудивительно, что на Всероссийском референдуме 17 марта 1991 года (он проходил вместе с общесоюзным — о сохранении СССР) подавляющее большинство россиян высказалось за введение поста президента РСФСР. Причем, согласно опросу ВЦИОМ, 58% граждан разделяли мысль о том, что «избрание президента России будет способствовать выходу республики из кризиса».

К выборам были допущены шесть пар кандидатов (президент избирался в связке с вице-президентом), представлявших практически весь спектр политических сил того времени. При этом четверо из шести претендентов на президентский пост (Николай Рыжков, Аман Тулеев, Альберт Макашов и Вадим Бакатин), а также все кандидаты на пост вице-президента состояли на тот момент в КПСС. Такое количество претендентов на власть от одной, по сути (при всех фракционных расхождениях), политической силы сыграло им в конечном счете недобрую службу, распылив голоса избирателей. Тем более что подконтрольная компартии вертикаль советской власти продемонстрировала полную недееспособность как по части агитации за «своих» кандидатов, так и по части применения административного ресурса. Он просто не применялся — на любые попытки указать, за кого надо голосовать, люди отвечали обычно не вполне цензурно. Настолько велико было отвращение к прогнившей и неадекватной системе, которая довела страну до того состояния, в которой она находилась в 1991 году. Уровень жизни стремительно падал, дефицит продовольствия стал всеобъемлющим, часть союзных республик стремилась к независимости, а многие иностранные послы откровенно опасались начала гражданской войны.

Демократы в фальсификациях, пиар-технологиях и прочих способах принуждения избирателей к «правильному» выбору просто не нуждались: запрос на перемены, на новый курс, который олицетворяла фигура порвавшего с КПСС Ельцина, был в российском обществе доминирующим. К тому же социологические опросы прогнозировали уверенную победу единственного кандидата от демократов уже в первом туре с громадным отрывом от остальных кандидатов.

В «Левада-Центре» (его коллектив составлял тогдашний ВЦИОМ) вспоминают, что за Ельцина в максимальной степени собирались голосовать жители Москвы и Ленинграда, за Рыжкова — областные центры, за Бакатина и Жириновского — жители малых городов. Но уже за месяц до выборов, 6 мая, опрос городского населения России показал, что Ельцин с Руцким могут получить 52% голосов, Рыжков с Громовым — 9%, остальные пары кандидатов — не более 2%. К 6 июня отрыв Ельцина увеличился до 57% в городах, 67% по стране в целом), в то время как их ближайшие конкуренты набирали только 14%.

Официальные результаты подтвердили точность социологических прогнозов. Триумф демократов (тогда еще без кавычек) был тройным. Победил не только Ельцин, к власти в обеих столицах, Москве и Питере, пришли также впервые демократическим способом избранные мэры: Гавриил Попов и Анатолий Собчак. Победа казалась абсолютной, будущее — безоблачным. Тогда никто и в страшном сне не мог себе представить, что всего через два с небольшим года герой афганской войны вице-президент Руцкой, избранный вместе с Ельциным, станет одним из руководителей октябрьского мятежа, после чего развитие демократии в России будет практически приостановлено, а само слово «демократ» на долгие годы превратится в ругательство.

И все же те выборы оставили ощущение свободы, к которой страна прорвалась через диктатуру пришедших к власти в 1917 году политических монополистов. Свободы, пространство которой все последующие после революции 1991 года 20 лет последовательно и неумолимо сокращалось.