«Неверных ментов и чиновников-откатчиков надо принудить к жизни среди семьи из 10–15 ежей»

Да, активисты «Войны» плохи как участники того, что называют «большой политикой». Но ведь политическое действие происходит на разных уровнях и часто не связано со стремлением куда-то избраться. Напротив, электоральная система только тогда сможет функционировать, когда люди научатся работать с политическим в окружающей их действительности: группа «Барто» заставляет офисных клерков петь антикапиталистические песни, Женя Чирикова занимается спасением Химкинского леса, ЛГБТ-активист (аббревиатура, обозначающая секс-меньшинства. — The New Times) Свинтусоид борется за проведение гей-парада, блогеру Навальному удается создать качественные схемы по борьбе с откатами. Группа «Война», е**щаяся в Биологическом музее за наследника Медвежонка, напоминает о порнографическом характере российской политсистемы.

Не нужно сваливать всех политиков в одну кучу, нужно разбирать каждого. С Миловым я действительно сотрудничать не стала бы: он сексист, гомофоб и буржуазный националист. С активистами движений Лимонова и Немцова «Война» уже несколько лет активно работает. То, что Плуцер заявляет, что он с ними «не будет сотрудничать», показывает, что он попросту не знает, что происходит в группе. Леня Николаев, например, не только активист «Войны», но и политфункционер, член политсовета немцовской «Солидарности».

Мы всегда готовы поддержать протестные низовые инициативы, если их активисты придерживаются близких нам взглядов. Летом 2010 года мы серьезно влились в дело защиты Химкинского леса. В июле мы решили отправиться в эколагерь, разбитый в Химлесу у места вырубки. В тот раз мы близко сошлись с Чириковой, с безумным и боевым Ярославом Никитенко и их товарищами. На рассвете к эколагерю явились пять десятков спортивных футбольных фанатов-неонацистов с закрытыми белыми футболками лицами. Все накачанные, украшенные нацистскими свастанами. Нас было вчетверо меньше, но противостояние мы выдержали. Следующие несколько месяцев много занимались делом Химлеса: организовывали тот самый резонансный митинг-концерт на Пушкинской, раздавали газеты, вели агитацию в университетах.

Мне симпатичен очень широкий круг инициатив, ведь очевидно, что для здоровой работы политических механизмов должны быть представлены самые разные мнения. Более всего мне близки анархисты, но многие из тех, кто называет себя анархистами, слабо понимают, что анархизм проделал огромную работу со времен Кропоткина и Прудона. Актуальный для сегодняшней России анархизм развивается как составная часть проекта либерального государства. Анархизм — это таблетка для либерального государства, которая должна предохранить его от влипания в тотальный контроль над своими гражданами и от построения обывательской утопии. Правительство подняло цену на гречку или осмелилось пригласить в гости съезд мировых лидеров — толпы разозленной молодежи должны захватывать улицы и править городом. Российскому государству еще только предстоит стать либеральным и столкнуться с проблемами западного общества, потому сейчас анархисты действуют заодно с политиками-либералами. Скажем, я готова поддерживать политического лидера, не полностью отвечающего моим идеологическим предпочтениям, но о котором мне четко известно, что он не бросится угнетать не любимые им политсилы. Хотя Чирикова не является либертарным анархистом, я буду помогать ей добиться власти.

Политические симпатии активистов «Войны» неоднородны, разброс политидеалов внутри группы велик. Но общие для всех требования — открытость политсистемы, уничтожение вертикали власти, радикальное уменьшение роли силовых структур, отстранение зарвавшихся петербургских чекистов от власти. С каждым годом все больше людей начинает сомневаться в возможности ненасильственного сценария радикальной либерализации, в возможность того, что ситуация изменится практически без крови, как в Египте. Готовиться нужно к любому повороту событий, ведь никто не знает, что на уме у серого разведчика из Восточной Германии. Пусть он, главная проблема России, уйдет, как Мубарак, иначе мы будем уходить его, как сейчас уходят Каддафи, с песнями, кострами и тачанками.

Нынешних высших чиновников можно только отправлять в сельскую местность на перевоспитание — приучать любить природу. Жаль только, что товарищ Мао скомпрометировал подобную практику. Но вообще-то у нас есть идея похожей акции: принудить неверного мента или чиновника-откатчика к жизни на небольшом участке среди самой настоящей семьи из 10–15 ежей в глубоком русском лесу. Прививать таким образом путинским функционерам настоящее экосознание, отучая их от беспредела, откатов и лжи.

Не считая прошедших в январе-феврале тренингов «Лобзай мусора», очень эмоциональных и телесных, с которыми лично у меня связаны тревожащие сексуальные переживания и которые получили подлинно международное признание (на YouTube ролик акции в сопровождении гимна еврейских анархистов-стачечников на идиш за неделю просмотрели более миллиона человек со всего мира), это, скорее всего, «Тренинг по штурму Белого дома» в конце 2008 года. Череп и кости на здании Дома правительства! Активисты, беспрепятственно проникающие на территорию и крушащие там камеры видеонаблюдения! Говорят, органы себе до сих пор простить не могут такого чудовищного провала, как безнаказанное вторжение штурмовиков «Войны» на территорию Белого дома в ночь на годовщину Октябрьской революции.

«Лобзай мусора» — первая акция, в ходе которой активисты пошли на прямой телесный контакт с сотрудниками милиции. Многие спрашивают: почему поцелуи были однополыми? Лесбийский засос вводит женщин в ступор, некоторых — в истерику. Именно однополый поцелуй доставлял ментам, известным своей гомофобией, максимальный дискомфорт. И меня, и других активисток неоднократно забирали в ходе тренингов в милицию, и нам сильно повезло, что, пользуясь длинными активистскими языками, нам каждый раз удавалось отмазаться, и наши действия ни разу не были оформлены как «применение насилия в отношении представителя власти в связи с исполнением им своих должностных обязанностей» — это статья 318 УК, до пяти лет. Из прежних акций «Войны» только «Тренинг по штурму Белого дома» приближается к подобному уровню опасности.