Списать и забыть

«После теракта я пересмотрела свое отношение к родным, близким, друзьям. Почувствовала какой-то новый вкус жизни, интерес к ней. Помогало, что каждый день в больничной палате появлялись свежие цветы от друзей», — спустя год после теракта в московском метро 19-летняя Асмик Мартиросян снова улыбается и вспоминает, как в то утро, 29 марта 2010 года, она ехала в «Красной стреле» на учебу. Асмик учится на факультете международных отношений и социально-политических наук МГЛУ. Она говорит, что когда прогремел взрыв, ее спасла кожаная сумка, лежавшая на коленях: ноги остались целы, студентка «отделалась» осколочным ранением в грудь.

Асмик Мартиросян говорит, что в институте к ее беде отнеслись с сочувствием — студентка всегда была на хорошем счету, — университет оказался первым, кто помог пострадавшей финансово: «Университет предоставил 40 тыс. рублей. Едва ли не на следующий день после теракта позвонили из деканата и сообщили, что деньги начислены». «Государство обещало компенсации в течение нескольких недель, а заплатили только в начале сентября, — рассказывает студентка. — Зачем людей-то обманывать? Деньги были не нужны, но просто говорят одно, а делают другое. Задержку нам объяснили тем, что в Следственный комитет приходило много людей, которые стали говорить, что они тоже пострадали в теракте. Выплатили 200 тыс. рублей». По словам Мартиросян, вскоре после трагедии свои отдельные компенсации выплатило и московское правительство, тогда еще во главе с Юрием Лужковым: по 80 тыс. пострадавшим выдали прямо на руки плюс 10 тыс. как компенсация за испорченное имущество. «Несколько месяцев регулярно звонил представитель префектуры округа, там интересовались мной больше всех остальных. Предлагали помощь окружного психолога, узнавали, не нужно ли чего от района, — говорит Мартиросян. — Я от всего отказалась, не хотела пользоваться их доверием».

Ее рассказ подтверждает и 39-летний Владислав Мартиянов. 29 марта он стоял на перроне станции «Парк культуры» в ожидании поезда, состав подошел, двери открылись, прогремел взрыв. Владислав получил контузию, врачи диагностировали частичную потерю слуха. «Через 2–3 месяца после взрыва поступили деньги от Лужкова, через полгода — от государства, — говорит Мартиянов. — Лечили бесплатно. А что денег ждать пришлось, так я их особо и не ждал. Меня отец приучил: в любой сложной ситуации нужно рассчитывать только на себя. Так я и поступаю. Льгот мне не дали никаких — какие льготы? Наверное, надо было на инвалидность подавать, за потерю слуха и контузию можно было подать на инвалидность, но инвалидом я себя не чувствую».

Спустя год после взрыва в метро и особенно после взрыва в аэропорту Домодедово можно констатировать, что громкие слова об «усилении контроля» и «дополнительных мерах безопасности» — этого от силовиков потребовал сразу после теракта на совещании в Кремле Дмитрий Медведев — остались словами. Можно спорить об эффективности таких мер, но предложение лидера КПРФ Геннадия Зюганова восстановить смертную казнь за терроризм никто не стал всерьез рассматривать, как и идею вице-спикера Владимира Жириновского, заявившего о необходимости создания системы электронного слежения, а также базы данных ДНК и отпечатков пальцев всех россиян. Проигнорированы были и заявление Росавиации о необходимости усилить меры безопасности в аэропортах, и особенное внимание уделить «предупреждению несанкционированного проникновения посторонних лиц на территорию охраняемых объектов аэропортов». Наконец, 31 марта Медведев подписал указ «О создании комплексной системы обеспечения безопасности населения на транспорте». Эта система должна быть создана до 1 января 2014 года. Следует ли из этого, что до 1 января 2014 года террористы могут смело взрывать любой объект транспортной инфраструктуры — не уточняется. Во всяком случае лишь после теракта в Домодедово президент дал поручение Рашиду Нургалиеву «тряхнуть» транспортную милицию, чтобы она могла обеспечить ежедневный контроль за безопасностью, а затем спустился в московскую подземку, где ему показали камеру, которая просвечивает пассажиров рентгеновскими лучами, ленту для просмотра багажа и спецконтейнер для изоляции бомб. Как только президент поднялся на поверхность, экспериментальную технику задвинули в угол.

«Я уверен, правоохранительные органы сделают все, чтобы найти и покарать преступников. Террористы будут уничтожены», — пообещал премьер Владимир Путин. Президент Медведев, стоя с букетом цветов на станции «Лубянка», фактически повторил слова старшего товарища по тандему: «Это просто звери, и безотносительно того, какими мотивами они руководствовались, то, что они делают, является преступлением по любому праву и исходя из любой морали. У меня никаких сомнений нет: мы их найдем и всех уничтожим».

Поскольку грамотно вести следствие и доказывать вину подозреваемых в суде российские правоохранительные органы почти не умеют и ни одного громкого процесса над организатором какого-либо из терактов наша история не знает, публике осталось лишь довольствоваться сообщениями об уничтожении якобы боевиков, якобы имевших отношение к взрывам в подземке. Так, уже 27 апреля 2010 года «РИА Новости» сообщило о ликвидации в Хасавюртовском районе Дагестана боевика, предположительно причастного к взрывам в метро. 4 июня директор ФСБ Александр Бортников отрапортовал, что часть боевиков из группировки лидера бандподполья Дагестана Магомедали Вагабова, причастных к трагедии, уничтожена в ходе спецоперации. А 21 августа информационный центр Национального антитеррористического комитета сообщил о ликвидации и самого Вагабова, который был назван организатором терактов.

Обещали уничтожить? Уничтожили. Обществу остается лишь верить, что погибшие действительно имели отношение к теракту (вина их следствием не доказана, судебное решение отсутствует), и надеяться, что уничтоженные боевики не «воскреснут», как это неоднократно случалось с полевыми командирами в Чечне. Достаточно вспомнить, что об уничтожении до сих пор здравствующего Доку Умарова правоохранительные органы сообщали минимум семь раз.

Правда, 13 июля 2010 года госканалы сообщили еще об одной спецоперации в Дагестане, в ходе которой якобы были задержаны шесть женщин, готовившихся стать шахидками, а также двое боевиков, один из которых, как сообщалось, и сопровождал смертниц Мариам Шарипову и Джанет Абдурахманову из Хасавюрта в Москву. Якобы задержанные даже начали давать признательные показания, но с тех пор об их судьбе, а тем более о скором старте судебного процесса над ними ничего не сообщалось.