Бумажный лесоповал

В редакции The New Times в месяц расходуется около 20 пачек офисной бумаги — по 500 листов каждая. Не по прихоти редакции — по воле чиновников. Практически все ведомства требуют документы на бумажных носителях: банки, фонды, инспекции. Например, данные в Пенсионный фонд отправляются по электронной почте, но обязательно печатается и бумажная копия объемом 30–50 страниц, причем каждая страница обязательно на лицевой стороне. Бумажная копия кладется в архив — таково требование любой проверяющей инстанции, включая налоговую. И так почти с любым документом, хотя у компании есть электронная подпись, заверенная во всех необходимых инстанциях. Причина? Таково требование закона № 129-ФЗ «О бухгалтерском учете»* * Статья 13, п. 6 «Бухгалтерская отчетность составляется, хранится и предоставляется пользователям бухгалтерской отчетности в установленной форме на бумажных носителях». .

В «Гринпис России» ущерб от чиновничьего пристрастия к бумаге давно подсчитали. «Одна тонна бумаги, или 400 пачек офисной бумаги, — это 20 срубленных деревьев, или 5 кубометров древесины», — говорит Владимир Чупров, руководитель энергетического отдела «Гринпис России». Получается, что отдельно взятая редакция The New Times вынужденно уничтожает в год 8–9 сосен. Что уж говорить о больших организациях с их гигантским бумагооборотом?

В 2002 году Федеральная налоговая служба (ФНС) оценила количество счетов-фактур, которое составляется в год в стране, в 12 млрд экземпляров. «По нашим оценкам, сейчас это количество увеличилось до 15 млрд, — говорит Григорий Поваров, заместитель генерального директора компании «СКБ Контур». — А если посчитать все другие документы, которыми обмениваются друг с другом компании, — акты, накладные, договоры, — это будет еще 30 млрд. Итого в год российская экономика работает с использованием 45 млрд бумажных документов». Если подсчитать затраты на то, чтобы каждый документ распечатать, доставить, вбить данные в программу и их обработать, получится, что из 100 млн работоспособного населения около 2 млн человек занимаются исключительно перекладыванием, печатью и вводом информации из этих документов, подсчитал эксперт. Иными словами, из каждых 100 сотрудников двое занимаются лишней работой.

«Если суммировать все затраты на печать, доставку документов, их обработку и на то, что счета не оплачиваются вовремя, поскольку все ждут, пока документы доберутся из точки А в точку Б, получится сумма порядка 500 млрд рублей в год, — резюмирует Григорий Поваров. — Это 1,3 % ВВП. Так что российская экономика очень неэффективна в том числе и из-за большого количества бумаг».

Власти проблему вроде бы поняли, иначе зачем они вовсю призывают к переходу на электронные носители? IT-бизнес тоже не спит: существует большое количество интересных разработок систем автоматизации документооборота, которые компании и ведомства старательно внедряют. Но удивительным образом количество справок и копий только растет. «Парадокс, но при внедрении автоматизированных систем объем параллельного документооборота увеличивается примерно в четыре раза, — констатирует Михаил Ларин, директор Всероссийского научно-исследовательского института документоведения и архивного дела. — Это объяснимо: невозможно сразу отказаться от бумаги, потому что, во-первых, существует традиция, а во-вторых, нет официального признания электронного документа как юридически значимого, аналогичного бумажному. Ежегодный рост документооборота в федеральных органах исполнительной власти, по данным нашего анкетирования, составляет не менее 20% в год».

По словам Ларина, пока в России не будет легитимности электронного документа, везде будут требовать бумажное подтверждение, подпись и печать: «Люди четко понимают, что электронный документ к делу не подошьешь и конкретного исполнителя найти невозможно, если нет собственноручной подписи».

Электронно-бумажный хаос царит в самих органах власти. Как сообщили The New Times в пресс-службе Минсвязи, сегодня бумага — основной способ коммуникаций между ведомствами, а электронный обмен документами лишь внедряется в отдельных государственных органах. Но даже в высших эшелонах власти нет единого информационного пространства. В результате одна программа часто не понимает другую. «Еще два года назад аппарат президента на уровне автоматизированной системы делопроизводства не мог общаться с аппаратом правительства, — рассказывает Сергей Афанасьев, исполнительный директор Гильдии управляющих документацией. — Сейчас эта проблема с большим трудом преодолевается, но до конца еще далеко, поскольку нет единых стандартов электронного документооборота».

Из-за чехарды в понятиях и стандартах большинство ведомств предпочитает страховаться и в любой момент могут потребовать от партнеров бумажные копии электронных документов. Более того, госорганы имеют право беспрепятственно создавать новые виды отчетности. «У ведомств нет ограничений на создание новых видов документов, — говорит Михаил Ларин. — Предположим, захотелось какому-нибудь чиновнику создать новый вид справки или изменить периодичность отчетности в бухгалтерии — без проблем. Никакая контролирующая инстанция в государстве не регулирует этот вопрос».

«Честно говоря, я просто в ужасе, — говорит Марина В., главный бухгалтер столичного малого предприятия. — Объем бумажной работы год от года катастрофически растет, особенно с учетом внедрения автоматизированной системы бухгалтерского учета. В одной только платежке количество реквизитов выросло в несколько раз». Даже технический прогресс в отдельных ведомствах часто оборачивается для налогоплательщиков головной болью. «Недавно отправила отчетность в налоговую инспекцию в электронном виде, — рассказывает Марина. — Все было сдано вовремя. Но через несколько дней ФНС заблокировала счет компании. Оказалось, в налоговой нашу отчетность просто не получили».

В самой ФНС от своих грехов не открещиваются, но просят отметить и заслуги. В пресс-службе ведомства рассказали: сегодня 62% налогоплательщиков, которые сдают налоговую отчетность, делают это в электронном виде без дублирования на бумаге. Но при этом налоговики могут затребовать отчетность и в бумажном виде — на всякий случай. А случаи действительно бывают всякие: бухгалтер Марина В. вспоминает, как расплачивалась за технические проблемы ФНС: в 2008 году при смене одной автоматизированной системы на другую в главном налоговом ведомстве пропал электронный архив с отчетностью. «В результате я потратила полтора года на то, чтобы выверить и сдать повторно отчетность за 9 лет», — вздыхает Марина.

«Бывший мэр Москвы Юрий Лужков поддержал нашу идею экономии бумаги за счет двусторонней печати документов, — говорит Владимир Чупров из «Гринпис». — Но Сергей Собянин это распоряжение отменил: теперь в мэрии документы нужно печатать только на одной стороне листа». И снова проблема в архаичном законодательстве: закон обязывает вести бумажное архивирование всех государственных документов. «Это делает электронный документооборот бессмысленным, потому что все равно необходимо изготавливать бумажную копию каждого документа, иначе он не имеет юридической силы, — говорит депутат Госдумы Илья Пономарев. — А соответствующая поправка в закон до сих пор не принята, так как нет понимания проблемы со стороны отдельных ведомств, в том числе правительства». Похожая проблема сопровождает и электронную цифровую подпись (ЭЦП): кто-то ее признает, но большинство не доверяет. По словам депутата Пономарева, закон об ЭЦП давно устарел, а его новая редакция, которая наделит электронную подпись большей юридической силой, прошла лишь первое чтение в Госдуме.

Еще один образец абсурда — приказ Минобразования РСФСР, датированный серединой 80-х годов, который действует до сих пор и предписывает всем школам России вести бумажные классные журналы, хотя во всем мире давно перешли на электронные: «Вот сейчас сижу дома и смотрю по интернету оценки своего 9-летнего сына, — рассказал The New Times Андрес Вальме, житель Нарвы. — Учительница ему поставила четверку на первом уроке, а я уже ее вижу». Эстония сегодня занимает одно из первых мест в Европе по эффективности документооборота: население и организации давно перешли на универсальные электронные карточки, с помощью которых осуществляются платежи, изменения в документах, запросы в госорганы, даже голосование.

Рынок электронного документооборота в Европе, по данным компании «СКБ Контур», в денежном выражении составляет €2,5 млрд и ежегодно растет на 40% в год. Уже 2,5 млн европейских компаний (из 23 млн) используют электронные документы при работе с контрагентами и клиентами. А в ряде стран, например в Финляндии, доля электронных счетов-фактур превышает 70%. Правилом хорошего тона в электронной переписке стала фраза в конце письма: «Прежде чем вы распечатаете документ, подумайте о природе».

Ну а в России тем временем, по подсчетам «Гринпис», ежегодно 43 млн кубометров леса вырубается только на нужды целлюлозно-бумажной промышленности. Таким образом, бумажно-бюрократическая машина ежегодно требует в жертву 172 млн деревьев.