— предмет беспокойства любого правителя при любой форме режима.
В демократиях она решается в известной мере проще: предсказуемой непредсказуемостью. Кто будет избран в результате конкурентных выборов с соблюдением всей предписанной процедуры – неизвестно, но зато точно известно, что вопрос этот будет решен в день выборов в зависимости от распределения голосов избирателей, притом что конкуренты будут иметь возможность контролировать процесс подсчета голосов. В недемократических режимах электоральный выбор не является определяющим, он не более чем ширма решений, которые принимаются за закрытыми дверями. Вопрос в том, какой вариант передачи власти выберет правитель. И ответ на этот вопрос, как показывает история стран с недемократическими режимами, отнюдь не однозначен.
Вариант № 1:
— Диктатор умер... —
Да здравствует король!
Ситуация более или менее предсказуема в диктаторских режимах, где в случае смерти правителя власть передается заранее назначенному преемнику, связанному с ушедшим правителем семейными или личными узами. Хотя абсолютных монархий в мире осталось мало, тем не менее наследование власти встречается нередко: Кимы в Северной Корее, Ассады в Сирии, Алиевы в Азербайджане или Дювалье на Гаити не исчерпывают список новейших династий. Нечто подобное ожидается и в Египте (сын президента Гамаль Мубарак практически объявлен наследником), и на Кубе (переход от одного престарелого брата к другому похож на престолонаследие в Саудовской Аравии). Не сильно отличалось и восстановление монархии в Испании в 1975 году: будущий король Хуан Карлос с детства получал образование под присмотром диктатора Франко, которого с полным основанием мог считать своим политическим отцом.
В таких режимах право вождя назначить преемника сомнению не подлежит: сомневающиеся, особенно если они сами могут претендовать на власть, здесь не выживают. Выбор из ближайших родственников или воспитанников логичен: подбирая в годы правления «соратников» по принципу ничтожества (иного качества люди представляют угрозу для него самого), диктатор не может найти преемника из их числа. Не может он и уйти от власти при жизни: пока он жив, преемник будет либо оставаться в его тени, либо оказываться перед необходимостью избавиться от предшественника.
Вариант № 2:
— Прикосновение Гражданина —
Президента
В странах чуть более свободных и не обремененных диктаторским контролем возможен и иной выбор преемника. Например, в Мексике в течение 70 лет (до 2000 года) каждые шесть лет проходили выборы, на которых выбирали президента. Но была у этих выборов одна особенность: кандидатов было немало, но избиратель был один — действующий президент. Подходил момент, и он представлял публике избранника. Оставались формальности: номинация правящей партией, предвыборная кампания, протесты оппозиции, имитация конкуренции. Легкое прикосновение руки уходящего президента, и заурядный министр начинал превращение в полновластного отца нации, а его предшественник — уход в политическое небытие.
Эта система зародилась после революции в начале XX века, свергнувшей многолетнего диктатора под лозунгом: «Нет перевыборам!», и гражданской войны, в которой так до конца никто и не победил. У многочисленных генералов революционных армий появилась потребность в создании политической платформы, в рамках которой они могли разрешать свои противоречия без передвижения войск. Этой платформой стала партия, позднее получившая название Институционно-революционная. Партия объединила революционных командиров и гражданских региональных, профсоюзных, деловых и прочих лидеров. Все основные институты общества, вплоть до организаций жителей мельчайших деревень, существовали внутри этой по сути корпоративной структуры. Оппозиция допускалась (ей даже разрешали избрать нескольких депутатов в конгресс), но служила лишь для «спуска пара». При этом власть, как правило, могла обходиться минимумом насилия и террора: существование вне власти было просто невыгодно.
Мексиканскому режиму удавалось избегать внутрипартийных разногласий благодаря концентрации текущей власти в руках практически всесильного президента. При этом ограничение единоличного правления во времени играло ключевую роль в стабильности системы: то, что через шесть лет президент сменялся, давало стимул не уходить далеко от власти даже недовольным, а осознание того, что ему самому придется жить в этом обществе и после своего шестилетия, предохраняло президента от экспроприаций и прочих проявлений самодержавности. Попытки продлить пребывание у власти бывали, но рассматривались как нарушение правил игры и пресекались на корню: даже ближайшее окружение президента воспринимало их и как покушение на устои, и как угрозу личным интересам. Стабильность режима не гарантировала идеологической преемственности: с середины 80-х годов социалистических президентов сменили политики более либерального толка. Казавшуюся незыблемой партийную машину в итоге разрушил президент Эрнесто Седильо, правивший с 1994 по 2000 год. Именно он использовал свою практически неограниченную власть для создания независимых избирательных институтов, и в конечном итоге — для обеспечения передачи власти избранному президенту из лагеря оппозиции.
Вариант № 3:
— Двухпартийная Олигархия —
Своеобразные политические «качели» — от одной партии (Либеральной) к другой (Консервативной) — в условиях ограниченных свобод выбрала элита Колумбии после того, как в середине прошлого века противоборство между этими двумя партиями перешло в то, что стало известно под названием violencia: насилие. Фактическую гражданскую войну, продолжавшуюся полтора десятка лет, не остановила даже «беспартийная» диктатура генерала Рохаса.
В 1958 году, после очередного переворота, были формально восстановлены партии и избирательная демократия. Но, дабы прекратить насилие, консерваторы и либералы договорились о разделе власти в рамках Национального фронта. Их договор был закреплен конституционно (формально — на 16 лет). Обе партии по очереди контролировали пост президента; все прочие государственные должности равно делились между ними. На выборах гражданам предоставлялось право выбирать между кандидатами от той партии, чья очередь была занимать ту или иную должность (если внутри партии были разногласия). Этим пользовалась реальная оппозиция: сторонники бывшего диктатора Рохаса выдвигали (иногда успешно) своих кандидатов то от либералов, то от консерваторов. Интерес к выборам, естественно, стремительно падал: в 1966 году явка составила менее 35%. Эта система политических «качелей», поддерживаемая постоянным страхом возвращения «насилия», более или менее бескризисно просуществовала 16 лет, а во многих деталях сохранялась и до самого последнего времени. Но главной цели она так и не достигла: пусть и с другими участниками, гражданская война в Колумбии идет до сих пор.
— Вариант № 4: Караул Устал —
Aвторитарныe режимы подвержены риску военных переворотов, когда условия, приведшие к их установлению, изменяются. Показательна история Жетулио Варгаша, доминировавшего в бразильской политике 30— 50-х годов. Варгаш пришел к власти в результате революции, последовавшей после фальсификации выборов, на которых, как полагают, он должен был победить. В 1934 году им была проведена новая конституция, устанавливавшая для президента четырехлетний срок без права перевыбора. Однако, не дожидаясь выборов, бразильский президент в 1938 году разогнал конгресс (парламент), провозгласив новый основной закон, позволивший ему править и дальше, самолично стал назначать губернаторов и издавать указы без одобрения законодательной власти. Срок правления, установленный самим Варгашом, истекал в 1943 году. Мировая война послужила предлогом еще дважды откладывать выборы. К середине 1945-го его перестали поддерживать даже те генералы, на которых он раньше опирался: по их мнению, Варгаш исчерпал свой ресурс: сравнительный спад социальногo напряжения, что считалось одним из главных достижений режима, сделал президентa-диктаторa лишней, ненужной и мешающей фигурой с точки зрения среднего класса, который раньше поддерживал Варгаша из опасения социального взрыва. Варгаш был вынужден назначить выборы и публично обещал в них не участвовать. Тем не менее за несколько месяцев до выборов армия в ультимативной форме потребовала немедленной его отставки. Что интересно, в заговоре участвовал даже официальный «преемник» Варгаша, генерал Дутра, тоже, очевидно, подозревавший, что в последний момент его патрон таки нарушит данное им обещание.
В Бразилии на время установилось некоторое подобие демократии. Свергнутый, но все еще популярный в широких народных массах Варгаш даже снова участвовал в выборах (1950 год) и даже их выиграл. Но четыре года спустя случился новый военный переворот. 24 августа 1954 года, оказавшись не в состоянии противостоять генералам, Жетулио Варгаш, лидер, в добровольный уход которого не верил никто, подал в отставку и покончил собой.
…История передачи власти в недемократических режимах показывает, что многое зависит от лидера, находящегося на верхушке властной пирамиды. Если правитель — всесильный диктатор, то передача власти происходит относительно спокойно — путем по сути монархического престолонаследия. В тех же странах, где никто не обладает подобной единоличной властью, где на политическом поле сохраняются множественные игроки, возможен вариант, когда к правлению приходит организация – институлизированная партия, а ее лидер получает властные полномочия лишь на определенных условиях и при соблюдении согласованных «правил игры». В этом случае возможна и регулярная смена правителя, притом что режим остается по-прежнему авторитарным. Угроза кровавого конфликта иногда заставляет потенциальных противников договариваться о разделе власти. И в конечном итоге любой правитель, если он исчерпывает свою полезность с точки зрения хотя бы части поддерживающих его элит, всегда может быть сменен: если не найден другой выход — путем переворота.
