Свобода — это весело. На Украине финансовый кризис наложился на кризис политический. Не устали ли братьяславяне от перманентной демократической «смуты»? Настроения русскоязычной киевской интеллигенции изучал The New Times
Киевлянин Андрей Курков — единственный русскоязычный писатель, чьи книги входят в топ-10 европейских бестселлеров. В России его долго не издавали, потом подряд вышли все книги, но его все равно как будто нет. Познакомились мы на литературном фестивале в Сербии, теперь вот он позвал выступить в его салоне. У него большая двухэтажная квартира, и раз в месяц он устраивает литературный вечер для избранной публики: послы, депутаты, олигархи, издатели и писатели.
На семи ветрах
Два года назад в Сербии на вопрос: «Какая разница между тем, что творится у нас и у вас?» — Андрей ответил: «Примерно одно и то же, только у вас мрачно, а у нас весело». И вот Киев, октябрь 2008-го. Если ничего не знать, а только смотреть, то кажется, что попал в Москву 90-х. Люди на улицах одеты довольно бедно. «Пивная» молодежь громко витийствует на мове с обильным русским матом. На Майдане продают горячие беляши из «бомжовской» сумки, кафе и ресторанов мало, делятся они на забегаловки и супердорогие, хотя и вполне рядовые рестораны «для богатых». В забегаловках — столовский борщ (вопреки предвкушению «настоящего», украинского), млинцы (блины) с курицей или грибами, компот. 80 рублей — полный обед.
Много сталинской архитектуры, неуютные проспекты: унылый советский стиль, в отличие от Москвы, здесь сохранился. Скрашивают его величественные соборы, отреставрированные снаружи и не всегда внутри, а «за углом» — старинные особнячки, единственный в своем роде дом с химерами архитектора Городецкого, головокружительный обрыв с видом на Днепр, и сам город — никакого фитнеса не нужно, потому что Киев стоит на семи холмах. Может, и не на семи, но так всем нравится считать. Киев явственно провинциален, каковой была и Москва до недавнего времени, коль сравнить ее с Парижем или Лондоном, но «мать городов русских» осталась «честной», сохранив разные свои эпохи.
Фитнес не нужен еще и потому, что лифт в центре Киева — редкость, вот разве что в доме, где живет французский посол. Посол устроил ужин в честь двух украинских переводчиц: они получили премию Г. Сковороды за лучший перевод с французского. Особняков для резиденций не хватает, так что послы живут в квартирах. Скромный подъезд с врезанной в уголке будкой консьержки, узкий лифт — «особых» условий дипломатам тут не создают. Восемь человек за столом — в Москве по тем же случаям их бывает на порядок больше. Все говорит о том, что находишься в маленькой и довольно бедной стране. Но опять же — честной: иностранцы живут наравне со своими гражданами.
Москали и диссиденты
Андрей ведет в гости к издателю Петру Хазину. Тут уже без лифта, а сама квартира поражает стилем 70-х годов. Водка — рекой, бренчание на гитаре, все сидят и болеют за украинский футбол. В компании все русские, то есть русскоязычные. Совершеннейшая неправда, что на Украине нет русских каналов и что русский язык ущемляется. Пятый канал — русскоязычный, программа Савика Шустера на канале «Украина» тоже порусски, но в информационных программах присутствуют оба языка: один дает интервью по-русски, другой — по-украински, бегущая строка переводит. «Русские» программы — это где ведущие говорят по-русски.
Надписи повсюду на «государственном», как его тут называют, но там и сям наклеенные объявления — все по-русски. Иногда и не поймешь, на каком это: «жирный телефон за некислые деньги» — так рекламирует себя по всему городу телефонная компания. В забегаловке деревянная табличка с надписью: «Кто не кушает, тот не есть (москальское присловье)». Что это значит? «Ничего. Просто глупость», — говорит Андрей. А «москаль» — это вовсе не москвич, как многие думают, так с древних времен называли тех, кто служил московскому царю. Значит, в советское время москалями были все, кроме диссидентов.
Хазин издает русскоязычных украинских авторов. Говорит, что книги раскупаются плохо, так что издает себе в убыток, а деньги зарабатывает на учебниках. Есть русские школы, но дети Куркова, например, ходят в украинскую, а говорят все же по-русски — украинский воспринимают как «протокольный».
Петр и его друзья заговаривают о 70-х: мол, было же время — Окуджава, Дом актера, друзья в Москве. Поют бардовские песни под гитару, вспоминают посиделки. Их родной русский застыл в советских временах вместе со всеми ценностями и образом жизни. Нет, им вовсе не нравилась советская власть. И сегодня, когда эти русские интеллигенты, коренные киевляне, думают о будущем родины, они ни в коем случае не хотят воссоединения с Россией. Но и в Евросоюз вступать нельзя, потому что Украина — бедная страна, а там требования. В НАТО, наоборот, вступить выгодно с точки зрения безопасности. Опасность, как понятно, — это Россия. Молодые русские, с которыми удалось поговорить, наоборот, хотят в Евросоюз, но только не в НАТО! Почему? «НАТО — враг России, а мы не хотим враждовать с Россией». То, что Ющенко ездил в Грузию, с точки зрения отношений с Россией — неправильно. Россию злить не надо. А то оставят нас вообще без газа.
Бардак против домостроя
Газ — тема существенная. В домах холодно, а в некоторых школах даже отменили занятия из-за того, что не топят. Молодежь — прагматики, а «семидесятники» — романтики. «Надоела политика и политики. Все надоели — Ющенко, Тимошенко, Янукович, нужны новые люди, новые лица», — говорит Петр. «Пожалуйста, Тягнибок. Не дай бог, конечно!» — парирует его друг, директор школы. Что за Тягнибок? «Националист. Фашист попросту. Рвется в парламент. Если за кем пойдут, то за ним», — поясняет учитель. «Да брось ты, — отмахивается издатель, перебирая струны. — Нет у нас сейчас харизматиков, так что бардак будет продолжаться».
«Бардак» — определение украинской ситуации, которое слышишь от всех киевлян, молодых и старых, русских и украинцев. Одни говорят это с досадой, другие — с радостью: мы такие, что ж поделать. Зато у нас свобода. «А не может так быть, что на смену бардаку придет некто вроде Путина?» — «Исключено, — говорят. — Тут принципиальная разnt ница: в России всегда поклонялись царю, а в Украине выбирали гетьманов. Посидит гетьман в своем кресле, потом его начинают ненавидеть и втаптывать в грязь, некоторых даже убивали. Выбирают другого гетьмана, и каждый разочаровывает. Так что и тут на смену одному бардаку придет другой».
На литературный вечер пришли два одинаково одетых близнеца, писатели, пишущие на украинском. В национальных расшитых рубахах, женаты на близняшках, живут в собственном доме под Киевом. «У нас домострой, — говорят, — жены должны хозяйством заниматься». Домострой — альтернатива бардаку. Правда, адептов его немного, вне сельского пейзажа он не действует, но и там не способствует подъему сельского хозяйства. В этом году неурожай, неизвестно, хватит ли продуктов, особенно если тратить деньги на бесконечные выборы. «Думаете, все-таки будут досрочные выборы?» — «Олигархи дадут денег — будут, не дадут — не будут. Одно можно сказать точно: не произойдет ничего, что невыгодно бизнесу».
«А вы лично хотите, чтобы было — что?» На этот вопрос все отвечали одинаково: «Незалежность».
