NT: В своем блоге вы задаете вопрос: что нужно для того, чтобы Ходорковский и Лебедев вышли на свободу? И отвечаете: «Ампутинация страны». Как вы себе представляете этот процесс?
Никак не представляю. Во всяком случае, не берусь об этом рассуждать. С моей стороны это было бы фанфаронством, ведь я не политик и не политолог, а речь идет о проблеме болезненной и чрезвычайно сложной. Мне ясно лишь, что этот политический деятель превратился в тормоз, не дающий стране двигаться вперед.
NT: Один из возможных способов освобождения Ходорковского и Лебедева — помилование их президентом Медведевым. Для этого вы предлагаете собрать подписи у людей всенародно известных. Вы полагаете, что очередная «челобитная» возымеет действие?
Это должна быть не челобитная, а требование к президенту применить конституционное право помилования, чтобы спасти страну от усугубляющейся внутренней дискордии (в римской мифологии богиня раздора, спутница богини войны Беллоны). и дальнейшего падения мировой репутации. Да и сам процесс сбора подписей — кто подпишет, кто откажется — будет интересен для наблюдения и важен в общественном смысле.
NT: За два года судебного процесса по второму «делу ЮКОСа» удалось собрать всего 30 тыс. подписей под схожим письмом за освобождение МБХ и Лебедева…
Неправый и жестокий суд сильно изменил отношение людей — в том числе тех, кто раньше был нейтрален или даже враждебен. Я слежу за тем, какими темпами идет сбор подписей. Если быть точным, за два года там набралось 27 тыс. А за одну последнюю неделю прибавилось 8 тыс. Притом что было каникулярное затишье. Посмотрим, что будет дальше.
NT: Еще пару лет назад в интервью одной западной газете вы говорили, что в России развивается культура и искусство, и не делали никаких политических заявлений. Что изменило вашу позицию? Почему вы подписали поручительство в защиту Василия Алексаняна? Письмо в защиту Светланы Бахминой?
Я действительно редко высказывался по политическим вопросам, потому что я не правозащитник и даже не публицист, а автор массовой литературы. Но я никогда не уходил от ответов на политические вопросы, если мне их задавали в ходе какого-нибудь интервью. Так было еще со времен разгона НТВ или «Норд-Оста». Поручителем за Василия Алексаняна я выступил, потому что меня об этом попросили, я вник в суть дела и понял, что отказать не имею права. Участие в кампании за освобождение Бахминой было естественным продолжением. Как, впрочем, и все последующее.
NT: И до декабрьского приговора Ходорковскому в российских судах выносились неправосудные приговоры. Почему именно этот приговор, по вашему мнению, должен вызвать в обществе возмущение?
Мне в последнее время часто задают этот вопрос. В том числе агрессивным тоном: «Что это вы заступаетесь за Ходорковского, когда в стране происходит то-то, то-то и то-то?» Это похоже вот на какую ситуацию. Стоишь на берегу реки, видишь много тонущих, кидаешься спасать одного из них, а тебе вслед кричат: «Что ж это ты спасаешь именно его? А остальные, значит, для тебя уже не люди?» Ну что тут скажешь. «Я спасаю этого, ты спасай еще кого-нибудь, не стой столбом. Давай не мешать, а помогать друг другу». А дело Ходорковского, не будем забывать, кроме гуманитарного аспекта, имеет еще и общественный: речь идет о том, будет ли в стране независимый суд и настоящее правосудие. Это касается нас всех.
NT: Судя по вашей реакции, вы рассчитывали на то, что судья Данилкин если и не оправдает подсудимых, то вынесет более мягкий приговор. На чем основывались ваши надежды?
Я всегда априори подозреваю людей в лучшем, а не в худшем.
NT: Почему, как вам кажется, этого не произошло? Мариэтта Чудакова, например, считает, что Данилкину, возможно, угрожали: не вынесешь приговор, который нужно, могут пострадать твои дети.
Судья недаром имеет право на обращение «ваша честь». Слаб или труслив — не ходи в судьи.
NT: Вы пишете о том, что общество должно выражать возмущение всеми доступными средствами, ибо возмущение есть форма сопротивления. После того как вы опубликовали ваш план, получили ли вы какие-то конкретные предложения от своих коллег по цеху?
Да, много. Просто нужен некий инициативный центр, который возьмет на себя оргработу.
NT: Есть ли у общества сегодня ресурсы к сопротивлению или ваш план рассчитан на долгие годы?
По-моему, с ресурсом все в порядке. Последние действия власти (жесткий приговор Данилкина, бессовестные новогодние аресты) говорят о том, что у них там сейчас верх взяли «ястребы», которые сделали ставку на устрашение общества. Нужно, чтобы эти неумные люди поняли: во-первых, никого они не испугали, а только разозлили; во-вторых, недовольство режимом куда сильнее и шире, чем им воображается; и в-третьих, что подобная политика лишь обостряет конфронтацию в обществе, и так уже нешуточную.
Из блога Бориса Акунина:
«<…>Что нужно сделать, чтобы Ходорковский и Лебедев вышли на свободу?
Ну, многим уже ясно, что самый действенный способ — ампутинация. Чем раньше и чем цивилизованнее страна произведет эту исторически неизбежную операцию, тем скорее сдвинется с места решение множества трудных проблем: и с коррупцией, и с Кавказом, и с инвестициями, и с модернизацией, и с международным престижем, а уж Ходорковский окажется на свободе прямо на следующий день. Но смена режима — задача макрополитическая, не писательской «плепорции». Другое дело — задача гуманитарная: милость призывать. Это для российских литераторов работа давняя и привычная.
Я бы предложил действовать следующим образом (лишь суммируя то, о чем все пишут и говорят).
Во-первых, выражать свое возмущение всеми доступными средствами, ибо возмущение — уже форма сопротивления. Говорите про это, пишите в блогах. Не забывайте наших заключенных. Без нас, без поддержки они погибнут <…>
Во-вторых, давайте не забывать и негодяев. Было бы неплохо, чтобы кто-нибудь открыл сайт, посвященный неправедным судьям — с персональными страничками, где будет портрет, биография, место работы и подробное, документированное описание содеянной гнусности. Надо чтобы сервильные судьи боялись общественного осуждения больше, чем они боятся начальства, тогда и вести себя они будут по-другому. Вот на днях вслед за Данилкиным появился новый претендент на место у позорного столба — мадам Боровкова из Тверского суда города Москвы. Прошу любить и жаловать.
В-третьих, давайте развернем мощную интернет-кампанию по сбору подписей. Она уже идет, вот здесь, но там пока лишь 30 тыс. подписавшихся. Два года назад, чтобы добиться освобождения Светланы Бахминой, понадобилось собрать 100 тыс. подписей. Сейчас перед нами задача потруднее, и подписей должно быть много больше.
В-четвертых, нужно, чтобы деятели культуры обратились к президенту. Под письмом должны стоять имена всенародно известные, и их должно быть так много, чтобы и обществу, и человеку, наделенному правом помилования, стало ясно: вся российская культура на этой стороне».
