В очередном газовом конфликте с Украиной Россия по сути права. Однако опять проигрывает. Почему?
Газовый спор имеет коммерческую природу. Но если бы Россия сосредоточилась на коммерческих вопросах, то компромисс был бы найден быстрее.
Москва не решила, что для нее главное — экономика или политика.
Соблазн использовать газовую проблему для решения вопроса о власти на Украине (замена прозападного Ющенко на «прагматика» Тимошенко) переводит коммерческий спор в область политической войны. В отличие от коммерции, здесь поле компромиссов значительно уже, а потери — материальные и прочие — выше. Президент Медведев признал, что прекращение поставок уже обошлось «Газпрому» в $1,1 млрд, то есть почти в два раза больше, чем штрафы и пени, остававшиеся неурегулированными на 1 января. Нефинансовый ущерб Москвы от вмешательства в политическую борьбу на Украине гораздо выше и тоже продолжает расти.
Москва предпочитает силовые методы правовым.
Оптимальным средством решения споров, подобных конфликту между «Газпромом» и «Нафтогазом », является обращение в суд. Стороны в свое время договорились решать возникающие вопросы в Стокгольмском арбитраже. На практике, однако, российская сторона отдает предпочтение методам силовым — перекрытию трубы. Это привычно и выглядит эффективнее, чем судебная волокита. Но издержки перевешивают мнимый выигрыш. В глазах международной общественности Россия предстает в образе страшноватого персонажа, изрекающего классическую формулу: «Отключим газ!» В результате вместо понимания российской позиции получается неприятие действий Москвы. Мотивы становятся менее важными, чем последствия действий.
Процесс принятия важнейших решений в России максимально централизован.
Практически все решения по наиболее значимым вопросам внутренней политики страны — от фиксации итогов войны на Кавказе и антикризисных мер в экономике до споров с транзитерами российского газа — принимаются фактически одним человеком. Степень централизации процесса принятия решений достигла беспрецедентного для современной страны уровня. Степень ответственности главного и единственного «решателя вопросов» стала запредельно, нечеловечески высокой. Соответственно высоким стал и риск ошибок.
Москва проявила безразличие к временным неудобствам, которые газовая война создала для Европы.
Конфликт 2006 года был воспринят на Западе как месть Кремля Украине за демократическую «оранжевую революцию». Симпатии европейской и американской общественности были однозначно на стороне Украины как «жертвы». Россия обвинялась в неоимперских амбициях и использовании «энергетического оружия». За три года оранжевые краски украинской революции поблекли, энтузиазм сменился цинизмом и неверием. Запад устал от непрерывной гражданской войны между кланами «принцев» и «принцесс» революции. К претензиям со стороны «Газпрома» в Европе и даже в США поначалу отнеслись с пониманием. Но только до тех пор, пока газ шел к потребителям, заключившим контракт с российской монополией. Когда вентиль был перекрыт, вся ответственность легла на Россию. Это надо было предвидеть: покупатель, в конце концов, всегда прав.
Россия проявляет высокомерие к партнерам.
Москва, по-видимому, этого не понимает или не принимает. Она простодушно рассчитывала, что Европа встанет на ее сторону против «вороватой» Украины, и таким образом Киев удастся «взять в клещи». Этого не произошло — точно так же, как в 2006 году. Москва, однако, склонна обвинять Европу в политике двойных стандартов, западные СМИ — в антироссийской ангажированности (после Грузии этот вопрос даже не обсуждается). Российские официальные лица в этой связи не только не скрывают своего раздражения, но и позволяют себе комментировать действия Евросоюза в выражениях, ранее применявшихся исключительно в «разборках» между постсоветскими государствами. Кроме того, Европе постоянно напоминают, что она у России не одна, есть альтернативные рынки в Азии и Америке. То, что такие рынки, в принципе, существуют и могут быть освоены «Газпромом», не вопрос. Тем не менее публичное упоминание об альтернативах звучит как угроза.
Это, конечно, только наиболее явные причины того, что Россия, используя известное выражение, вновь «вырывает поражение из пасти победы». Речь, очевидно, идет не о тактических просчетах, виртуальной реальности информационной войны или о вечной враждебности Запада. Причины поражений российской внешней политики не только в некомпетентности тех или иных деятелей, а в фундаментальной архаике существующей системы, которая резко обнажается в периоды кризисов. Трудно добиваться успехов с ментальностью XIX века и с инструментарием XX, если выпало жить в XXI.
Пока газовая война продолжается, говорить о ее итогах преждевременно. Некоторые вещи, однако, ясны уже сейчас.
Борьба за Украину будет усиливаться.
По мере приближения президентских выборов на Украине Россия будет еще глубже втягиваться во внутриполитическую борьбу в соседнем государстве. Со своей стороны, различные украинские кланы будут использовать российский фактор — как со знаком «плюс», так и со знаком «минус» — для укрепления собственных позиций. Разногласия между Кремлем и Банковой по всему кругу вопросов (НАТО, Черноморский флот, русский язык, общая история и т.д.) обострятся. Для российской внешней политики 2009-й станет «Годом Украины» — реально-боевым, а не сусально-праздничным. Поскольку судьба Украины не безразлична также Евросоюзу и США, борьба будет трудной.
Европа будет воспринимать Россию все больше как внешний фактор риска.
Несмотря на разблокировку переговоров о «стратегическом» соглашении между РФ и ЕС, содержание и смысл этого соглашения сейчас менее ясны, чем когда бы то ни было. Реально в центре российско-европейских отношений уже давно стоит энергетика. «Газпром» еще может пытаться убеждать Европу в своей надежности. Европа, со своей стороны, окончательно уверилась, что ее энергобезопасность — это устойчивость от прекращения поставок газа из России. Это осознание будет работать на единую европейскую энергетическую политику и единый подход к России.
Одиночество России усиливается.
17 стран ЕС, непосредственно пострадавших от отключения российского газа, вряд ли скоро забудут холодные январские дни 2009-го. Остальные 10 стран Евросоюза, включая основных партнеров РФ — Германию, Францию, Италию, вряд ли стали относиться к Москве теплее. На другом берегу Атлантики коекто не упускает случая сказать европейским союзникам: «А ведь мы вас предупреждали!» В Китае молча, но внимательно наблюдают за «мускулистой» политикой Москвы. Об Украине особый разговор. Если вспомнить реакцию стран СНГ на предыдущий кризис в Содружестве — войну на Кавказе, то недалеко до вывода: единственными союзниками России в начале XXI века являются армия и флот, нефть и газ. Нефть, правда, уже начала сдавать.
