Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. «Кризис затронул Россию самым серьезным образом», — заявил премьер-министр Путин на Всемирном экономическом форуме в Давосе. Памятуя, что еще месяц назад чиновники говорили исключительно о «мировом финансовом кризисе» и в лучшем случае о «кризисных явлениях в экономике», очевидно: ситуация тяжелая. Кризис развивается быстрее, чем ожидали, а гигантские валютные резервы тают под напором инфляции (стр. 33), девальвации, непомерного бюджета и спасения близких силовикам бизнесов. В промышленности — глубокий спад, останавливаются целые отрасли (стр. 5), растет безработица (стр. 16), начались задержки зарплат (стр. 13). Под ударом оказались целые города и регионы (репортажи наших корреспондентов на стр. 9–15). Курс рубля опустился до рекордно низкого уровня, и понятно, что это еще не дно. В этих условиях гражданам стоит вспомнить о бесценном опыте россиян: искусстве выживания, в котором нам нет равных. Что будет, что делать и как не потерять последнее (стр. 20) — исследовал The New Times
Кризисная география. То, что проблемы в экономике, а значит, и социальные риски, растут, — уже очевидно. Но кризис, как и в свое время экономический рост, распространяется по российским регионам неравномерно. Где и как ударит — выяснял The New Times
Падать после восьми тучных лет больно. Еще хуже другое: никто не ожидал, что это случится. Именно этим объясняется драматическая реакция россиян на кризис, хотя наши сограждане накопили такой опыт выживания в самых трудных условиях, какой мало кто в мире имеет. Но если отбросить эмоции, то становится очевидным, что риски в разных концах страны разные, и они зависят от региональной структуры экономики.
Кризис как рентген
Любой кризис высвечивает неэффективные активы, и нынешний — не исключение. Самый большой спад промышленного производства показали регионы с очевидными дефектами экономики. Во-первых, в большом минусе оказались области с преобладанием какой-то одной отрасли (монопрофильные), что всегда делает развитие неустойчивым. Под удар попали регионы и города экспортных отраслей: нефтегазовой, минеральных удобрений, целлюлозно-бумажной, но более всего — черной металлургии, цены и спрос на продукцию которой резко сократились и в мире, и в стране. В Вологодской, Орловской и Челябинской областях в ноябре 2008 года производство упало на 35–44% к ноябрю 2007-го (см. рис. на стр. 6–7). Нефтегазодобывающие регионы пока держатся, четырехкратное снижение мировых цен не привело к заметному промышленному спаду.
Во-вторых, чувствительный промышленный спад продемонстрировали такие регионы, как Ульяновская и Курганская области, с немодернизированными отраслями, особенно машиностроением, столь же трудоемким, как и черная металлургия.
В-третьих, с большими проблемами столкнулись менее развитые территории с остатками неконкурентоспособной промышленности, которая кое-как выживала в предыдущие 8 лет подъема, но вряд ли выдержит новый кризис. В таких регионах — Бурятия, Тыва, Чувашия — промышленность не играет большой роли в экономике, и поэтому с социальной точки зрения спад менее опасен.
Из развитых регионов (так называемых полифункциональных), чья экономика опирается на многообразие отраслей, кризис пока сильно затронул только Пермскую область, крупнейшего производителя минеральных удобрений в стране.
Столичная специфика
Крупнейшие федеральные города и их области — Москва и Подмосковье, Петербург и Ленинградская область — до поры до времени демонстрируют устойчивость: их промышленность в основном импортозамещающая, а рынки сбыта огромные.
Однако спад происходит не только в промышленности. Глобальный кризис подрубил финансовую систему, и вот от этого больше всего страдают города-миллионники, в которых концентрируется сектор услуг (финансовых, торговых и др.), а также строительство. Это достаточно эффективные отрасли, но их «тянет на дно» перекредитованность. Кризис и здесь наказывает, но уже не за однобокость развития, а за непросчитанные риски и авантюризм. Наказывая бизнес, он еще сильнее бьет по работникам — от наиболее образованных и продвинутых городских «белых воротничков» до гастарбайтеров.
Про Москву нужно сказать особо: в декабре поступление налога на прибыль, который дает половину всех доходов столичного бюджета, выросло на 4% (в среднем по стране — сокращение на 65% в ноябре 2008 года к ноябрю 2007-го). Но подождем результатов первого квартала 2009 года. Московские власти трезво оценивают риски и уже сократили проекты городского бюджета-2009 на 200–400 млрд рублей. Масштаб этого сокращения сопоставим со всем бюджетом Санкт-Петербурга (300 млрд рублей): московский бюджет в 5,5 раза больше питерского. Гигантские доходы позволят столице менее болезненно пережить кризис, сократятся в основном инвестиционные проекты. Однако придется выбирать: меньше инвестировать либо в стройкомплекс, либо в дорожное строительство. С учетом «нутряных» интересов столичных властей этот выбор предопределен, можно только посочувствовать столичным автомобилистам.
Надежда на казну
Для менее развитых регионов риски совсем другие, они зависят от внешнего фактора — с какой скоростью будет тратить свои финансовые запасы федеральный бюджет. Ведь примерно 20 российских регионов получают в виде трансфертов из центра от 50 до 93% доходов своего бюджета, поэтому каждое новое решение о поддержке крупного бизнеса из федеральной казны должно набатом стучать в их сердца.
Сложности ожидают не только дотационные регионы, но и те, что традиционно опираются на собственные доходы (в частности, речь о металлургических и нефтегазовых областях). Их специфика в том, что основным источником формирования бюджета является налог на прибыль, составляющий 30–40% всех доходов. Очевидно, что в кризисный период этот налог резко сократится.
Наибольшие неприятности с исполнением бюджета ожидаются в металлургических регионах, где базируются крупные корпорации (нефтегазовые компании и федеральные монополии в основном «прописаны» в Москве). Неминуемо затрещит бюджет и основных кормильцев страны — нефтегазовых автономных округов Тюменской области, которым в последние годы сильно подрезали налоговую базу. Но все же доходы на душу населения там были в разы выше средних по России. Федеральным властям неизбежно придется компенсировать выпадающие доходы бюджетов развитых экспортных регионов, чтобы они могли финансировать свои социальные обязательства.
Работа или зарплата?
Кризис всегда бьет по людям, которым приходится расплачиваться за неэффективные экономические решения бизнеса и власти. В какой форме будет происходить эта расплата? Вариантов два — существенное сокращение занятости, как это происходит в странах с развитой рыночной экономикой, или удержание работников при резком снижении уровня оплаты труда (оплата только тарифной части заработной платы, перевод на неполную рабочую неделю, задержки зарплаты).
По данным Минздравсоцразвития,1 почти треть всех потерявших работу — региональные и муниципальные служащие. Их «высвобождение» не связано с кризисом, это ранее запланированное сокращение занятости в бюджетном секторе в связи с повышением уровня оплаты труда. Давние решения, принятые совсем по другому поводу и в других условиях, дополнительно увеличили безработицу в период кризиса. Их не отложили, хотя могли бы: государственная машина страшно неповоротлива.
Среди регионов с более высокими темпами безработицы выделяются машиностроительные — Ярославская, Нижегородская области и металлургические — Вологодская область, что вполне объяснимо. Однако объемы увольнений и сокращений даже здесь пока относительно невелики (около 2% от числа занятых). Для крупных городов-миллионников цифра безработных совсем маленькая, но лукавая: занятых в частных компаниях принуждают увольняться по соглашению сторон или по собственному желанию, поэтому они вообще не попадают в статистику.
Второй вектор — сокращение заработков. Самый нецивилизованный вариант, широко практиковавшийся в 90-е годы, — длительные задержки заработной платы. Статистика на 1 января 2009 года показывает, что эта проблема пока не захлестнула регионы. Только в Чечне, живущей за счет федеральных трансфертов, задержки превышают 3 тыс. рублей на одного занятого. Федеральные деньги исправно перечисляются, но зарплаты почему-то не доходят до бюджетников. Это не кризисная проблема, а проблема управляемости, которую никак не может решить «вертикаль власти».
Тем не менее задержки заработной платы растут, и быстрее всего в восточных регионах и Центральной России (см. рис. на стр. 5). Там, где бизнес менее крупный и менее доходный, он возвращается к старым стратегиям выживания. Экспортно-сырьевые компании оптимизируют издержки иначе — путем снижения расходов на зарплату.
Прогноз на завтра
Приспособление к кризису зависит от места расположения бизнеса. В крупных городах с развитым рынком труда будет доминировать более рыночная стратегия — высвобождение занятых. Для моногородов,2 которые стали «гетто» для маломобильного населения, такую стратегию ограничивает страх социальнополитических потрясений. В более значимых для крупного бизнеса городах — Череповец, Магнитогорск, Старый Оскол и еще полсотне, в которых проживают 6–7% населения РФ, — будет найден компромиссный уровень увольняемых. В основном сокращение коснется работников предпенсионного возраста, которых в монопрофильных индустриальных городах много, и низкоквалифицированного вспомогательного персонала.
В более проблемных моногородах с неконкурентоспособными предприятиями выше вероятность длительных задержек зарплаты. У бизнеса нет ни ресурсов, ни интереса поддерживать занятость, но региональные власти будут выкручивать ему руки, стараясь не допустить взрывного роста безработицы. Кто победит, пока сказать трудно. В нескольких наиболее проблемных моногородах предприятия уже остановились — Верхний Уфалей, Байкальск. Таким городам необходима санация с вливанием государственных средств в программы развития альтернативной занятости, переподготовки, переезда, выплат социальных трансфертов населению. Успешность этих программ не гарантирована, но раньше или позже придется переформатировать функции таких «ржавых» раннеиндустриальных моногородов или они умрут. Не в этот кризис — так в следующий.
Обширная российская периферия — районные центры, малые города, сельская местность — по-настоящему почувствует кризис только тогда, когда сократятся бюджетные дотации. Пока в федеральном бюджете есть деньги, власти смогут проиндексировать пенсии и выплатить социальные трансферты населению (пособия по безработице, жилищные субсидии, пособия на детей и др.). Так что «счетоводы» из Министерства финансов, как нелестно назвал их один кремлевский политтехнолог, с каждым месяцем будут расти в политической цене.
_______________
1 Министерство с осени проводит мониторинг «высвобождаемых и предполагаемых к высвобождению» работников, данные которого закрыты грифом «для служебного пользования», но общие итоги оглашались публично.
2 Официально их насчитывается около 450, но «экономически живых» с 90-х годов — не более 150.
профессор МГУ, директор региональных программ Независимого института социальной политики
